 |
| РПМонитор | Виталий Аверьянов | 02.04.2007 |
Здесь я представляю не только московскую писательскую организацию, но и Фонд «Русский предприниматель», организовавший в 2005 году создание коллективного труда Русская доктрина, а также представляю сам этот авторский коллектив, в котором объединили усилия более 70 высококлассных экспертов. Сергиевский проект — это второе название Русской доктрины, ее личное название, во имя преподобного Сергия Радонежского.
Я бы поддержал тему, заявленную коллегой из ИМЛИ, ведущей научной сотрудницей этого института, которая видит насущную задачу момента в идеологическом самоопределении русской нации. Сегодня ключевым является вопрос о пределах нации, в нашем случае пределах «русскости» — как внешних пределах, границах экспансии, так и о внутренних пределах. В Русской доктрине мы определили нашу нацию как сверхнациональную, сверхэтничную, как коалицию различных этнических, культурных и религиозных традиций вокруг великорусского православного ядра. Хотя слово «нация» ранее и не употреблялось, однако при соответствующем переводе на язык политологов нация наша — явление уже не юное, существующее более 600 лет, и при этом явление достаточно сложное.
Сегодня с помощью термина «нация» в отношении русского народа можно либо очень многое объяснить, либо очень многое запутать. Запутать легко, потому что на одну доску ставятся явления несопоставимые: например, русские и эстонцы. Достаточно очевидно, что это вещи разного порядка. Эстонцы только в рамках большой советской общности получили возможность определять себя как нацию, а вне этой общности они скорее всего такой возможности не получили бы. Или другой пример: грузинская нация, которая без помощи и покровительства России просто не сумела бы выжить как общность. Ответ о пределах нации разнится в случае, когда мы говорим о малых европейских нациях (субъектах классического national state) и когда мы говорим о таком сложном и исторически тяжеловесном явлении как русская цивилизация.
Итак, с помощью понятия «нация» можно и многое объяснить. Мы в Доктрине пришли к такому выводу и обосновали ту истину, что пределы большой нации задаются ее цивилизационными характеристиками. Большая нация может состояться именно как цивилизационный субъект, то есть как системный комплексный субъект, в котором, как в матрешке, собираются несколько фундаментальных исторических начал (этнокультурное, языковое, связанное с религиозной и политической традицией и т. д.), каждое из которых незаменимо и драгоценно для цивилизации в целом.
На нашей секции много говорится о значении русского языка, о необходимости его защиты, сбалансированной языковой политики. Приводятся примеры получивших неоправданно широкое распространение заимствований. Так Семен Иванович Шуртаков привел действительно вопиющий случай тиражирования термина «саммит». Однако мы уже не замечаем, что в словосочетании «саммит президентов» заимствованным является не только первый, но и второй термин, между тем как второй термин — титул верховной власти России — является примером не просто неоправданного заимствования, не просто недостатка языкового воспитания и чутья, а чего-то худшего.
В этой связи вспоминается один из древнейших памятников древнерусской литературы «Слово законе и благодати» Киевского митрополита Илариона. Читавшие этот памятник в оригинале наверняка вспомнят, как звучит там титул верховного правителя Руси. Митрополит Иларион называет равноапостольного Владимира, Крестителя Руси «каганом Влодимером», тем же титулом называет он и Ярослава Мудрого. На Руси этот титул заимствован из Хазарского каганата, которому когда-то платили дань. Следы хазарского «ига», данной (от слова «дань») зависимости от каганата лежат на всей культуре Руси X—XI вв. Титул «кагана» в отношении великого киевского князя представлял собой политическую инерцию, но в то же время и символ цивилизационной зависимости Руси. Называя сегодня носителя своей верховной власти и верховного главнокомандующего «президентом», мы свидетельствуем не обязательно об отсутствии суверенитета, но во всяком случае о цивилизационной зависимости.
Русский язык и русская светская культура, о которой идет речь на нашей секции, служат внутри нашей цивилизации основным восприемлющим началом, через которое к стержневому стволу нации прививались новые черенки. Другие этносы прививались к русским как правило не через этничность, то есть не через механизмы ассимиляции и слияния, а через посредство всей этой сложной системы всероссийской матрешки. Существуют абстрактно-философские попытки как-то предметно описать это объединяющее разные этнокультурные и духовные традиции начало нашей цивилизации. Одной из таких попыток является теория евразийства, которая предлагает в качестве нашего цивилизационного имени «Евразию». Однако, Евразия — это, в конечном счете, пространство, которое исторически наполняется то одним, то другим содержанием. На наш взгляд, никакого более предметного и более точного, в том числе и с научной точки зрения, имени, чем имя «Россия», «русская цивилизация», найти в данном случае невозможно. Стержневое этнокультурное начало, «Русь» таким образом дало имя всей цивилизации. Поэтому внутренние пределы русскости далеко выходят за рамки этнического, культурного и даже религиозного измерений, покрывая собою весь «русский мир», весь цивилизационный материк, входящий в зону русской миссии. Активные участники этой миссии становятся русскими по усыновлению, по осознанному выбору, присяге и договору, по взаимному признанию империи и подданных.
Сегодня русский цивилизационный ареал стоит перед небывалым вызовом: идет неуклонное убывание нашего этнокультурного ядра, русские (в широком смысле слова) уходят с окраин исторической России, их становится все меньше и в бывших советских республиках, и на Дальнем Востоке, и в Сибири, и в исконно русской провинции. Вместе с уходом отовсюду русских уходит и русский язык, и русская культура, где-то они просто забываются и утрачиваются местным населением, где-то деградируют.
На нынешнем Соборе поднят вопрос о богатстве и бедности. Думаю, не ошибусь, если скажу так. Наша главная бедность — это то, что мы убываем. А наше главное богатство — это то, что мы непобежденные. Это о нас сказано, что русского мало убить, его нужно еще повалить. Это сказал Отто Бисмарк, который неплохо разбирался в России и русских.
Восстановление национального самосознания возможно только в формате определения миссии, которая соответствует большой нации, большому цивилизационному миру. Такой миссией может быть предложение нового цивилизационного стандарта со своим этическим кодексом и со своим эстетическим каноном (что вероятно ближе присутствующим в этом зале), русским каноном, в котором определяется — что прекрасно, а что безобразно. Новый русский стандарт будет иметь уже не просто сверхнациональное, но и сверхцивилизационное измерение. Глобальный, как сказали бы на Западе.
Могут сказать: не слишком ли велик замах? Мы здесь говорим о том, как уберечь русский язык, как спасти самих себя от себя же, а тут сверхцивилизационная миссия. Однако наше национальное самосознание можно восстановить только при условии соблюдения принципа системности, а именно: нужно восстанавливать не все сразу, но и ничего не откладывая на потом. Ограничив себя малыми делами, отказав себе в извечной жажде всеобъемлющего мировоззрения, в том числе и универсальной идеологии, мы потеряем и малое.
Говоря о сверхцивилизационном характере своей миссии, которая является не только сегодняшней задачей, но и подтверждена всей русской историей, мы понимаем, что не навязываем другим свою веру или свой язык (никогда их не навязывали). Это совсем другой глобализм — не космополитический, а открытый и внятный самостоятельным мирам. Русская универсальность не сплющивает другие исторические миры в единую плоскость, не движется по ним как каток, а позволяет им оставаться самими собой. В этом качестве и выражаются те внешние пределы русскости, о которых я имел намерение сказать в своем коротком слове.
