«К умной трезвости духовной»

В продолжение темы русского языка, поднятой в прошлом номере, публикуем статью Сергея КАЗНАЧЕЕВА

Испокон веков Россия сознавала себя как литературоцентричная держава. Устное и письменное слово в высшем, божественном своём проявлении являло собой духовный, нравственный и интеллектуальный стержень, на котором держались русская государственность и культура. Именно родная речь помогала нашему народу выстоять, сплотиться, победить в самые переломные моменты исторического бытия. Принятое недавно решение самого высшего уровня о присвоении 2007 году статуса Года Чтения подтверждает верность нашей государственности и культуры традиционным ценностям. Но проблема в том, что многие воспринимают базовые понятия «слово» и «чтение» по-разному.

Что понимал Филиппок?

Евангельское Слово, которое со времён апостолов пишется с большой буквы, это совсем не то, чем мы пользуемся в повседневном обиходе. Более того, в понимании отцов Церкви многоглаголание составляет один из серьёзных человеческих грехов. Болтовня, суесловие, чесание языка и другие «дурно пахнущие мёртвые слова» (Н. Гумилёв) не имеют отношения к тому высокому понятию, которое несёт в себе смысл высшей истины. Не зря в народе нашем сложилась поговорка: «Слово — серебро, молчание — золото», а монахи, в том числе и преподобный Андрей Рублёв, нередко принимали на себя обет длительного молчания. Одним из таких молчальников современности является известный в миру поэт Иеромонах Роман.

Когда же слово приобретает черты Слова? Во многих случаях мы можем констатировать, что этот душеспасительный подвиг исстари брала на себя великая русская литература и была на уровне своих обязательств. По мнению Гоголя, струи самородного ключа нашей поэзии пробивались и пробиваются в наших песнях, в наших пословицах и «в самом слове церковных пастырей — слове простом, некрасноречивом, но замечательном по стремлению стать на высоту того святого бесстрастия, на которую определено взойти христианину, по стремлению направить человека не к увлечениям сердечным, но к высшей, умной трезвости духовной». Будучи глубоко православным верующим, Гоголь указывает на слово христианских пастырей, но вряд ли стоит сомневаться, что духовные отцы других конфессий народов России также напутствовали своих прихожан на высокие дела и свершения. Сходные идеи проповедовал и другой современник Гоголя — профессор Степан Шевырёв: «В Слове… выражается душа народа».

Это понимал на своём наивном уровне и деревенский мальчишка Филиппок из толстовского рассказа, самостоятельно отправившийся в школу для того, чтобы научиться грамоте. И сельский учитель не прогнал будущего читателя, а распознал, к чему тот неуклонно стремится, и показал буквы нашей азбуки, данной нам святыми Кириллом и Мефодием.

Таким образом, именно письменное слово, закреплённое буквами на бумаге, приобретало в культуре России особый сакральный смысл. Желающих поговорить о чём-либо, так сказать, мастеров разговорного жанра у нас хоть отбавляй. А серьёзная литература пребывает в некой резервации, особенно в коммерческих издательствах, на телевидении и в книжных магазинах. Поэтому проведение Года Чтения представляет собой ответственнейшую национальную задачу, и если мы упустим этот шанс, наверстать упущенное будет трудно.

Щебетанье щегла и колпак колдуна

Классик австрийской литературы А.П. Гютерсло однажды сказал, что «язык обладает проклятой склонностью к правде». Склонность к правде, в общем, понятна. Дело в том, что на протяжении эпох во всей мировой литературе существовала и самореализовывалась глобальная тенденция соответствия жизни и правдивого отражения действительности. То, что мы называем реализмом. Некоторые понимают реализм чересчур примитивно: дескать, это буквалистское следование внешнему ходу вещей. На самом же деле реализм есть максимально полное отражение бытия во всех его формах и проявлениях, выявление тех сторон мира, которые соответствуют Божественному Замыслу.

А вот это сделать уже трудно. Для полного и подлинного реализма требуется несгибаемое мужество, честность, готовность идти до конца, несмотря на все препоны и преграды. А ведь сильные мира сего не желают видеть жизнь такой, как она есть. Быть правдивым опасно, но необходимо. Именно поэтому Гютерсло назвал склонность языка к правде «проклятой», а Василий Шукшин выдвинул формулу, которая до сих пор понята не всеми: «Нравственность есть правда». Литература обязана говорить правду, иначе она перестанет быть литературой, по крайней мере — народной литературой.

На рубеже 80−90-х годов в идеологии и культуре нашей произошли кардинальные сломы. На поверхность литературной жизни вышел постмодернизм, который декларировал необходимость ухода от реальных проблем в игру, в стилизацию, в иронию. И сегодня мы видим, что в поэзии, прозе, драматургии доминируют писатели, уводящие читателей в мир фантазий и фантасмагорий, выдумывающие свой нереальный мир и отвлекающие нас от насущных проблем современности. Сегодня читателю трудно противостоять этому напору ирреальных сюжетов и беспочвенных выдумок. Выросло целое поколение любителей литературы, которые «подсели» на наркотическое зелье оторванных от мира грёз и выкрутасов. Год Чтения должен обозначить и эту проблему, а если получится, и указать пути её решения.

Разумеется, многие беды и болести художественного слова обозначились не сегодня и не вчера. Ещё в 20−30-е годы вместе с коммунистической идеологией и эстетикой в наше общество были занесены микробы порчи языка. Немыслимые сокращения и аббревиатуры, канцеляризмы и нелепые неологизмы заполнили пространство устной и письменной речи (свидетельства этого можно увидеть, например, в прозе А. Платонова и М. Булгакова, М. Зощенко и Л. Добычина). Опасный крен наблюдался и в сфере поэтической стилистики: всевозможные сбрасыватели классики с корабля современности торопились внедрить в стихотворный обиход наскоро смоделированные и изобретённые блоки. Но уже в середине ХХ века зазвучали голоса в защиту первородного русского слова:

И возможно ли русское слово
Превратить в щебетанье щегла,
Чтобы смысла живая основа
Сквозь него прозвучать не могла?
Нет! Поэзия ставит преграды
Нашим выдумкам, ибо она
Не для тех, кто, играя в шарады,
Надевает колпак колдуна.
Тот, кто жизнью живёт настоящей,
Кто к поэзии с детства привык,
Вечно верует в животворящий,
Полный разума русский язык.
Николай Заболоцкий. «Читая стихи».

Настоящая литература должна возвратить себе ту значимость и роль, какие были у неё в 70−80-х годах, когда писателей считали учителями жизни, а на встречи с Ю. Бондаревым или С. Залыгиным в студию Останкино набивались полные залы, и рейтинг передач был запредельным. Но что же для этого нужно сделать в рамках того же Года Чтения?

Линия поведения

Огромное значение имеет та линия поведения писателей, которую они выберут. Если пойдут навстречу читателям, будут откликаться на предложения выступить, а не затворятся в тиши своих кабинетов. Если будут активны и отзывчивы. Если сами будут предлагать и организовывать беседы с публикой, обсуждения и презентации. Это делалось и раньше, но как часто приходится сталкиваться с тем, что литераторы отсиживаются дома, а залы, где проводятся вечера и чтения, остаются полупустыми. Характерный пример из недавнего времени: в стенах Института мировой литературы идёт конференция по творчеству выдающегося поэта современности Юрия Кузнецова, звучат интересные доклады и сообщения, а среди участников — буквально единицы тех, кто считал себя его соратниками, учениками и последователями. Что это — зависть, равнодушие, отчуждённость? А где были выпускники Литинститута и Высших литературных курсов, где поэт много лет вёл творческие семинары? Где читатели, именовавшие его своим кумиром? Или по-прежнему прав Пушкин: «Мы ленивы и нелюбопытны»? Но если сами писатели пассивны, то чего ожидать от непрофессионалов?

Важнейшим подспорьем в проведении мероприятий Года Чтения могут и должны стать библиотеки. Оказываясь в святилищах книжной культуры, сразу чувствуешь духовную подпитку. Её излучают и сами книги, и лица людей. В одном Подмосковье — тысячи таких очагов культуры. И поверьте, в большинстве их работают заинтересованные, активные люди.

По своему опыту помню, как ярко и насыщенно проходили встречи клуба любителей литературы «Синева» при Шатурской городской библиотеке. Его душой и вдохновительницей была Валентина Истомина, умеющая привлечь и зажечь гостей, выбрать волнующую тему для разговора, тепло и душевно всё организовать. На огонёк этого собрания приходили интересные люди, обменивались мнениями, спорили, получали мощный заряд интеллектуального общения. Разве мало у нас нынче таких клубов и объединений? Не сомневаюсь, что большинство библиотек готово к такой работе и уже ведёт её.

Не говорю уж о школах! Когда, как не в детские годы, человек постигает азы письменной культуры, становится (или, увы, не становится) любителем чтения. Но тут уже всё зависит от личности, квалификации и вдохновения педагога. Да и с библиотеками мы обычно впервые встречаемся в школе.

Иногда приходится слышать возражение: фонды библиотек слишком скудны, чтобы отслеживать новинки литературы, а пригласишь писателей, так ещё и не приедут. Но давно известно: кто хочет, тот делает, кто не хочет — находит оправдание своей пассивности. Если подмосковные любители захотят увидеть у себя современных авторов, то в этом им помогут и писательские союзы, и редакции литературных газет и журналов, и Литературный институт имени Горького, и Бюро по пропаганде художественной литературы, чей руководитель Алла Панкова всегда готова пойти навстречу читателям.

Ряд интересных мероприятий, связанных с Годом Чтения, уже запланирован писательскими организациями, Литинститутом, редакцией «Литературной газеты». Как говорится, следите за рекламой.

Акты и акценты

Важным направлением Года является также забота о языке. Чтение опирается на фундамент Слова, а язык наш в последние годы подвергается жесточайшему прессингу со стороны многих сил. На него, как полчища врагов и захватчиков, надвигаются и поборники внедрения латиницы в русские тексты, и сочинители низкопробной литературной продукции, и малограмотные теле- и радиожурналисты, и борзописцы так называемой «жёлтой прессы». Небезопасны для чистоты исконной русской речи такие сферы современных коммуникаций, как Интернет и службы SMS-сообщений. В прошлом году журнал «Знамя» попытался открыть дискуссию о языке, но её участники (Г. Гусейнов, М. Эпштейн и др.) отличались благодушным отношением к ситуации: ничего, мол, страшного не происходит, все новшества и влияния полезны для русской речи. Острого обмена мнениями не получилось. Возможно, начинающаяся ныне на страницах «ЛГ» полемика выведет диалог на качественно иной уровень.

Язык наш пока стоит, держится, впитывает и переваривает чуждые влияния, но нередко уже приходится слышать, как в подростковой и молодёжной среде звучит какой-то сконструированный «птичий» язык, где отечественные фразы и обороты соседствуют со сленгом, техническими и информационными терминами, извращёнными и изуродованными словами, вырванными из контекста русской речи. Год Чтения мог бы и здесь расставить необходимые акценты.

Несколько лет назад подмосковными законодателями был принят Закон о языке. В нём содержится множество справедливых и полезных установлений, касающихся функционирования этого средства общения, вплоть до мер, предпринимаемых к тем, кто допускает его искажения и ущемления. Но, как часто случается с актами подобного рода, заявления и требования эти слишком декларативны — механизм реализации законодательных норм практически не прописан. Так, может быть, Год Чтения станет тем импульсом, который подвигнет руководство Московской области, равно как и других регионов, на то, чтобы принять необходимые меры по защите родного языка и упрочению его государственного и общественного статуса?

Вероятно, кому-то такие рассуждения покажутся несбыточными маниловскими мечтами. Однако хорошо известно: для того, чтобы добиться чего-то дельного, надо ставить перед собой большие и серьёзные задачи, стремиться к чему-то важному и возвышенному.

http://www.lgz.ru/archives/html_arch/lg122007/Polosy/17₂.htm