Я видел мусульман, которые больше жаждали слышать о Христе, чем многие христиане

Максим Урбанович родился в 1963 году в пригороде Питтсбурга, штат Пенсильвания. В 1990 году окончил христианский Регентский университет (Вирждиния) и стал проповедником организации «Христос для всех народов» (Christ for all Nations) в Африке. Проповедовал в 19 африканских странах, а также в Индии, Пакистане, Филиппинах, Мадагаскаре, Средней Азии и России. Был рукоположен во диакона, а затем пастора англиканской (епископальной) церкви. Общаясь с представителями разных христианских деноминаций, Максим углубился в изучение литургической церковной традиции, а также учения о таинствах. Так он познакомился с учением Православной Церкви. После нескольких поездок в Белоруссию в 2001—2004 годах Максим принял решение перейти в Православие. В настоящее время — прихожанин собора свт. Николая в Вашингтоне, студент Свято-Тихоновской православной семинарии (Пенсильвания), готовится к рукоположению в сан православного священника.

Женат, четверо детей.

— Еще будучи протестантским проповедником, вы много проповедовали среди мусульман. Как это происходило?

— В исламском мире люди очень восприимчивы. Многие там никогда не слыхали проповеди Евангелия через понятия креста, покаяния и таинств. Например, в Киргизии. Туда я поехал в первый раз в 1995 году, в городок Талас, и потом бывал еще не раз. Я тогда еще не был православным.

Мне говорили, что там нет церкви. Но когда я приехал туда, я увидел, что у них есть православная церковь, куда ходят человек пятьдесят, но у них нет священника. Мы собрались на стадионе. Я был потрясен: на эту встречу молодые люди несли на руках и везли на тележках старых бабушек. Стадион вмещал около четырех тысяч человек. В основном это были киргизы, но были среди них и русские, и узбеки. Я проповедовал, после чего обращался с призывом к покаянию, призывал отказаться от всех других религий и обратиться к Иисусу Христу. Где-то через неделю местные власти попытались отменить наши встречи. Меня задержали, отвели в отделение милиции и сказали, что некие люди хотят мне повредить, что радикальные мусульмане настроены против нас.

Тогда я сказал: «Мы не будем проповедовать днем. Но вечерами мы будем собираться на стадионе, у нас есть на это разрешение директора стадиона». Они тоже согласились: «Хорошо, собирайтесь по вечерам, но днем никаких собраний!»

Поэтому я отменил собрание, назначенное на следующее утро. И, помню, занялся стиркой своей одежды. Стирал я в какой-то бадье, костяшки пальцев у меня, помню, болели. Но через три-четыре часа прибежали несколько человек, прислуживающих в местном храме. (Я был тогда и в местном православном храме. Прихожане просили, чтобы я им спел что-нибудь в церкви. Священник приезжает к ним всего лишь раз в два месяца, и они были рады прийти и просто послушать молитвы.)

Так вот, эти ребята прибежали и говорят: «Люди ждали вас два часа. Вы не появились. Мы сказали, что собрание отменено. Вот они и пошли в управление внутренних дел и стояли у входа — человек четыреста. Глава УВД вышел к ним и сказал: «Ничем не могу помочь. Идите к мэру». Вся эта толпа в четыреста человек развернулась и отправилась в мэрию.

Мэр предоставил им школьный двор, и в этом дворе под палящим солнцем люди просидели около четырех часов, ожидая меня. И когда я пришел, они сидели там в этих своих киргизских шапках. Я стоял перед ними, и из глаз у меня лились слезы, потому что я видел мусульман, которые больше жаждали слова Божия, Церкви и веры, чем люди во многих христианских странах.

После того как я проповедовал в течение получаса, встала одна пожилая женщина и сказала: «Я была мусульманкой всю жизнь, а теперь я стара. Скажи ты мне, почему так долго к нам никто не приходил со словами правды об Иисусе Христе?» Я не знал, что ей ответить, потому что это вопрос вопросов в миссионерской работе.

Я видел в них большую духовную жажду, которую никакая другая вера не может утолить, и готовность принять Благую весть, просто потому что никто никогда прежде даже не заговаривал с ними о такой возможности — покаяться и поверить в Христа.

А другой аспект очень неоднозначный, как я сейчас вижу, но это правда, и я не могу этого отрицать. Иисус Христос говорит: «Молитесь за больных. Проповедуйте Евангелие. Даром получили, даром давайте». Поэтому моя проповедь — это не только призыв к покаянию. Если люди больны, страдают, то я вместе с ними молюсь Богу, прося Его об исцелении. И вот среди мусульман, я не могу объяснить почему, Бог являет свое всемогущество и милость настолько обширно, как не увидишь в странах, где христианство является традиционным вероисповеданием.

— То есть происходят исцеления?

— Да, происходят исцеления. Когда в Киргизии за мной пришли милиционеры, чтобы забрать в отделение, я уже пообещал людям, что помолюсь о болящих. Поэтому милиции пришлось ждать. Я не делал ничего вызывающего, просто просил Христа исцелить этих людей. Потом я сказал: «Осмотрите себя. Мы молились о больных, вы верите в Иисуса Христа, может быть, что-то изменилось в ваших телах». И одна мать начала плакать. Ее шестилетний ребенок, от рождения глухой на одно ухо, стал слышать. Все обрадовались, а милиционеры оторопели.

В 1993 году я был в Тамбове. И один сатанист пришел в аудиторию, где я выступал, с ножом за пазухой — хотел убить меня. Он попытался взойти ко мне на сцену, но не смог пройти, сел и стал слушать. Я проповедовал Евангелие — любовь, прощение, спасение — и потом призвал людей покаяться. Я сказал: «Я хочу увидеть какой-нибудь знак покаяния. Встаньте и шагните вперед». И этот молодой человек вскочил и бросился вперед. Но не для того, чтобы лишить меня жизни, а для того, чтобы получить прощение и новую жизнь во Христе. Когда все каялись в своих грехах и произносили молитву «Отче наш», он упал на пол и стал кричать: он был сатанистом и в нем были бесы. Бесы вышли из него, и мы слышали его исповедь. Это было великое чудо! И он сказал мне: «Я понял, что ваш Иисус сильнее, чем сатана. Я хочу креститься и жить в Церкви».

— А что именно вы говорите людям?

— Я говорю о самых фундаментальных вещах христианской веры. Один день я говорю о Кресте, второй — о Теле и Крови Христовых, о прощении грехов, в третий день я могу рассказать, что мы созданы по образу и подобию Божию. Я говорю людям о таинствах, об их важности, особенно о крещении, потому что это вход, это дверь в Церковь.

Я никогда не проповедую против других религий, я просто проповедую Христа и богословские истины, являющиеся частью нашей веры. Люди сами достаточно умны, чтобы сравнивать. Например, ислам — это религия Закона. Там нет духовной жизни, нет благодати Божией, нет мира, нет прощения грехов, нет Святого Духа и — что самое главное — нет Любви. Для мусульман представление о том, что Бог есть Любовь — совершенно новое. Их учат, что Христос — это просто один из пророков, что он просто потерял сознание на Кресте, а потом очнулся. Воплощение, крестная смерть и Воскресение Господа — это три истины, которые я проповедую им с любовью и с большим сочувствием к ним в моем сердце.

— Но переход в христианство зачастую сопряжен с потерей работы, семьи, осуждением общества — ведь не каждый готов пойти на это?

— Именно мусульмане научили меня верному отношению к крещению, когда я еще был протестантом. У протестантов крещение является актом послушания. Ты делаешь так только потому, что Иисус сказал так делать. Но мы, православные, верим в силу таинства. И я видел, как ведут себя мусульмане, которые начинают верить в Господа Иисуса Христа, с каким уважением они относятся к таинству крещения.

Я помню, в Джалал-Абаде была одна обратившаяся в христианство семья, пять братьев. И вот целая толпа — около тысячи человек — пришла к их дому и потребовала, чтобы они отреклись от христианства, а иначе их убьют. Но они не отреклись. Только милиция спасла эту семью, укрыв в безопасном месте.

Когда мусульманин становится христианином, ему приходится жить, жертвуя собой. Когда я стал православным, мне тоже пришлось заплатить высокую цену, это было сопряжено со сложностями в семейной жизни, дружбе, финансовых делах, миссионерской работе. Но что поделаешь? Ведь Истина есть Истина, ты можешь принять или отвергнуть ее, но изменить ее ты не можешь!

— Как вы пришли к Православию?

— Я проповедовал в Средней Азии и возвращался домой через Москву. В Москве в аэропорту я встретил священника, который пригласил меня в Белоруссию. Он служил в кафедральном соборе. И меня пригласили как англиканского священника рассказать в местном богословском институте о моей миссии. Я выступал там в течение одного лета, а когда приехал туда следующим летом, митрополит Филарет спросил: «Ты знаешь каких-нибудь православных в Америке?» Я ответил: «Нет». Он сказал: «Я тебя к ним направлю». Он написал мне рекомендательное письмо и послал к митрополиту Герману в Америку. И за день до того, как я должен был встречаться с руководством Церкви, Бог дал мне ясно понять, что мое прошлое должно завершиться и я должен перейти в православную веру.

— Вы американец, а проповедуете в других, очень далеких странах. Как вам удается находить общий язык с такой разной аудиторией?

— Если я проповедую в Африке, я подбираю примеры, которые могут быть понятны людям в африканском контексте. В России я буду использовать другие примеры. Но суть проповеди универсальна для всех культур, традиций, народов: грех, жертва, любовь, прощение. Царство Божие и Церковь выше всех государственных и политических систем, национальных или культурных особенностей. «Отдайте кесарю кесарево, а Богу — Божие». Православная Церковь принадлежит Христу, а не России, Греции, Сирии или Америке! Святой Крест принадлежит Тому, кто был распят на нем, — Христу, а не какой-то нации, или стране, или народу. И чем меньше национального, или политического, или даже культурного багажа за моей проповедью, тем лучше. Некоторые в Киргизии говорили мне: «Христианство — это русская вера, а мы киргизы!» Что бы вы ответили на это? Я знаю, некоторые люди в России говорят: «Да, быть русским — это значит быть христианином, и наоборот». Но киргизы могут сказать: «А мы думали, что быть русским — это значит быть коммунистом и атеистом!» И кто прав? Вот такова реальность и сложность миссионерской работы среди другого народа.

— Почему так трудно проповедовать среди людей близких?

— Писание говорит, что не бывает пророк без чести, разве только в отечестве своем. Когда мои родители смотрят на меня, они не могут поверить: как этот застенчивый спортсмен, игравший в футбольной команде, может поехать в Россию или в Африку и говорить с тысячами людей. Для них это невероятно. Но это доказательство Божией милости и всемогущества. Потому что я — ничто. Все, что было достигнуто, сделано Святым Духом.

В интернете, в блогах люди обсуждали мой переход из протестантизма в Православие и ужасались. Но я не обращаю внимания. Я стараюсь объяснить им, какая это радость. Когда знаешь Истину, хочется поделиться ею с людьми, потому что ты их любишь и хочешь, чтобы они расстались с ложью.

Проповедовать — это мое призвание, это тот дар, который дал мне Господь. Я хочу служить Церкви, не закапывать этот дар в землю, но позволить другим священнослужителям использовать его, чтобы строить Царство Божие и Церковь.

— А как насчет православной миссии в Америке?

— Я вижу в этом столетии широчайшие возможности для Православия в Америке. Почему я так говорю? Православие — одна из наименее понимаемых в Америке религий. Когда люди слышат, что ты православный («ортодокс»), они думают, что ты какой-то еврей. Потом, когда они видят тебя, они решают, что ты, наверное, эмигрант или представитель этнической группы. И только когда они узнают основы веры твоей Церкви, они потрясенно понимают, что это та Церковь, которую основали апостолы. Сейчас у нас в семинарии много людей, которые пришли в Православие из других религий и ожидают получения священнического сана. Число православных растет. Так что для проповеди Православия в Америке очень много возможностей.

— В протестанском журнале «Христианство сегодня» не так давно была опубликована статья Бредли Насиффа, утверждающего, что двадцатый век будет веком Православия.

— Вот вы говорите это, а я даже вздрогнул, потому что в моем сердце эти слова отдаются эхом, что этот век будет известен в истории, как век Православия, что оно будет распространяться по всему миру. И я думаю, что сатана в прошлом столетии каким-то образом знал, что это произойдет, и пытался помешать, но не мог, потому что врата ада не одолеют Церковь.

Африка нуждается в Православии, Индия нуждается в Православии, Китай нуждается в Православии. У них только часть веры, и они нуждаются в полноте. Я тоже избрал Православие, открыл полноту веры. Я не хочу критиковать других христиан, которые живут во имя Христа, готовы за него умереть. Но я хочу поделиться Истиной, таинствами, традицией с теми, у кого этого никогда не было.

Иисус говорит: «Я пришел найти и спасти погибших». И если мы найдем их, он их спасет. И если мы не ищем их, то не выполняем своего долга, заповеди, которая нам была дана. Две трети мира — люди неверующие. Одна треть, мы можем сказать, верит во Христа. И я сейчас очень взволнован, потому что вижу, что у православной веры есть возможность расти в современном мире. В прошлом столетии она прошла через великую тьму, долину смертной тени. Она вышла их нее, и теперь мы должны нести эту веру до самого края земли.

Беседовала Анна Любимова, перевод Алены Миклашевской

http://www.pravmir.ru/article_1885.html