К вопросу о порядке богослужения на праздник Благовещения, случившийся в Великую Субботу

В текущем году праздник Благовещения Пресвятой Богородицы совпал с Великой Субботой. Любому мало-мальски знакомому с богослужением Русской Церкви понятно, что ажиотаж, возникший в связи с этим совпадением текущего года, не имеет никаких литургических оснований, ибо для нашей богослужебной традиции данный случай является пусть и редким, но рядовым, и предусмотрен Типиконом. Церковь в своем корпусе богослужебных книг проблему соединения службы Благовещения со службой Преблагословенной Субботы концептуально уже решила, и более того — многократно в ходе истории реализовала на практике. Однако, как выяснилось, не всех устраивает это решение…

Например, в N5 (за март текущего года) «Церковного вестника» опубликована статья игумена Спиридона (Письменного), предлагающего свой, альтернативный богослужебному Уставу, способ совершения службы Великой Субботы вместе со службой праздника Благовещения.

Автор статьи «Красота и смысл богослужения» свой оригинальный способ совершения Благовещенской службы текущего года предваряет весьма пространным вступлением, в котором пытается обосновать аргументами от истории возможность «творческого» подхода к богослужению. Среди целей, к которым стремится уважаемый автор, — исключительно благие намерения по развитию миссионерства в богослужебной сфере.

Думается, что ни у кого не вызывает сомнений то, что главной задачей православного миссионера является воцерковление людей, выросших и сформировавшихся либо в эпоху воинствующего атеизма, либо уже в годы либерального нигилизма. Но происходить это воцерковление должно через приобщение народа Божия к сокровищам Священного Предания, одной из форм которого является наше богослужение, а не путем «подстраивания» традиции, которой жила Церковь на протяжении многих веков, к запросам современного общества, для которого любое усилие, в частности, предпринимаемое для уразумения сложных форм и смысла богослужения, является непосильной задачей.

По словам святителя Афанасия (Сахарова), «наше богослужение — высокохудожественное произведение, сложный механизм тонкой работы. И если иногда нам неясен смысл той или иной детали богослужения, — это не значит, что его вовсе нет. Это значит только, что мы пока еще не умеем понять его, не знаем. Надо найти его и постараться уяснить себе».

Ведь никакому православному миссионеру, надеемся, не придет в голову серьезно рассуждать на тему «редактирования» — искажающего смысл — Десяти Заповедей или других положений нравственного учения Церкви, потому что они-де многим непонятны, устарели и требуют подновления. Вряд ли кто дерзнет упростить (если не сказать прямо — изменить) учение Православия, пусть и в благих миссионерских целях, до уровня сознания людей, которые только приходят к Богу, были воспитаны в отрыве от веры отцов, и по понятным причинам не вмещают в себя пока все богатство богословия. Задача миссионера — вскормить их в святоотеческом духе, чтобы со временем, постепенно, они смогли впитать в себя всю полноту церковного вероучения.

Конечно, на эти слова могут возразить, что не следует ставить знак равенства между Типиконом и догматическим или нравственным учением Церкви, имеющим сотериологическое значение. Но никто и не отождествляет богослужебную традицию, сформировавшуюся в Русской Церкви к XX веку, со Священным Писанием или оросами Вселенских Соборов. Изучение развития богослужения и исправление ошибок и неточностей в богослужебных книгах является задачей литургической науки, и этот тезис вряд ли кто-то будет оспаривать. Просто таким сравнением ярче подчеркивается базовое положение, на котором зиждется здоровая церковная жизнь каждого мирянина, а тем паче монаха и священнослужителя — это послушание Богу и Его Святой Церкви. А непослушание, как противопоставление себя опыту Церкви (будь то в догматических, литургических или нравственных вопросах), начинается, как правило, с «мелочей».

Православные литургисты и уставщики далеки от абсолютизации Типикона, знают многие «умолчания» и неточности, а то и ошибки в его тексте и в других богослужебных книгах, требующие серьезного изучения, и при необходимости — исправления. Но они понимают, что все эти действия должны совершаться так, как это всегда было принято в Церкви Христовой: не дерзостно и самочинно, по своему разуму, а с рассуждением, в союзе мира, и по благословению священноначалия. Например, последние издания Служебника, выпущенные в свет Издательским Советом Русской Православной Церкви, содержат исправления некоторых литургических неточностей. Изменения, внесенные в текст книги, были рассмотрены Синодальной богослужебной комиссией и благословлены Святейшим Патриархом.

Непонятно, почему автор статьи «Красота и смысл богослужения» совершенно серьезно предлагает осуществить революционное, литургически совершенно неоправданное реформирование нашего богослужения в праздник Благовещения, а некоторые настоятели храмов, и даже наместники обителей, по его словам, это благословляют. Ведь очевидно, что происходит это вопреки позиции священноначалия, которая выражена в регламентирующих богослужебную жизнь Русской Церкви официальных изданиях. И если в эти издания иногда и вкрадываются незначительные неточности, проникающие туда по немощи человеческой, это отнюдь не означает, что литургическая традиция и богослужебный строй, которыми жила наша Церковь многие столетия, могут быть попираемы своеволием уставщиков некоторых храмов и монастырей.

Обращение автора к греческому приходскому Уставу (т.е. Типикону Виолакиса) в качестве аргумента «за» более вольное отношение к службе праздника Благовещения не совсем уместно. В отличие от предложений многоуважаемого отца игумена, этот Устав был принят и введен в обиход каноническим путем, а не «через голову» священноначалия. Правда, причины, побудившие к внедрению этого Типикона в практику греческих приходов, не были устранены с его появлением. Как не выполнялся на приходах монастырский Устав, так сейчас редко где выполняется и этот, официально сокращенный, приходской Типикон. Кстати, на монастыри введение приходского Устава влияние, в основном, не оказало, и в богослужение монастырей практически никакие изменения не были внесены. Перенос же Благовещения со Страстных Пятка и Субботы на Пасху делался в Типиконе Виолакиса из-за литургических сложностей «технического» характера, к которым могли быть не готовы некоторые священнослужители, однако такое перенесение всегда воспринималось как ущербное, хотя и допускаемое ради икономии. Поэтому тем более странным выглядит призыв следовать опыту, возводящему проявление некой неполноценности в норму. Но это уже другая тема…

Изменения, которые предлагает произвести в богослужении праздника Благовещения в текущем году автор публикации «Красота и смысл богослужения», не могут всерьез рассматриваться литургистами, потому что представляют собой «творчество от ветра главы своея», практически полностью изъятое из системы координат, в которых существует богослужение Православной Церкви уже многие столетия. Автономность этих предложений по отношению к уставной традиции Православия ставит данный вопрос за рамками научной литургической дискуссии, и переводит его в область категорий «нравится/не нравится». Приходится лишь сожалеть, что этот «продукт» исходит от монастырского уставщика.

Неужели Господу будут угодны миссионерские усилия, которые сопровождаются пренебрежением к литургической традиции нашей Церкви, освященной опытом сонма святых?.. Сам собой встает вопрос, будет ли польза от такого воцерковления прихожан, если с самого начала, с порога, истинная богослужебная традиция подменяется суррогатной, сконструированной по личному проекту того или иного миссионера?..

Среди аргументов в пользу изменения порядка богослужения в Великую Субботу в статье приводится пример с «охрипшей клирошанкой», ради которой настоятель возможно многое позволит сократить. Но отличие такого сокращения от предлагаемого состоит в том, что оно, будучи деликатно произведенным, кардинально не нарушит весь строй уставного богослужения, которое можно сравнить с филигранной тонкости ювелирным украшением, и не превратит это произведение, образно говоря, в груду металлолома. Нельзя простое уменьшение читаемых и поемых текстов на богослужении, совершаемое по немощи или по милосердию к той же «охрипшей клирошанке», приравнивать к полному перекраиванию структуры службы и разрушению взаимосвязей внутри гимнографического материала.

Призываем отца игумена последовать своему же совету: «…к Уставу нужно подходить, как к живому, а не застывшему. Устав — цветущее и плодоносящее дерево, и нуждается в обрезке, окапывании, побелке ствола…. Это нужно делать очень осторожно».

Не стоит так хладнокровно резать по живому и рубить это цветущее дерево под корень, попирая базовые литургические нормы и нарушая совет апостола Павла: «Вся же благообразно и по чину да бывают…» (1 Кор. 14:40), и внося в богослужение хаос, свойственный «службам» обновленческих группировок первой половины XX столетия. Как инструктор по пешему туризму, отец Спиридон, несомненно, знает, что, равняясь в походе на слабейших, все же не следует в угоду им кардинально изменять направление движения, потому что, в конце концов, можно оказаться не там, куда стремился…

Рассматривая рекомендации по совершению службы Благовещения в Великую Субботу в 2007 году, предлагаемые уважаемым монастырским уставщиком, можно поставить ряд вопросов, касающихся соответствия этого «изобретения» литургическому «ГОСТу», «стандартам», принятым в богослужебной традиции Православия.

Во-первых, на каком основании фактически упразднены, что следует из высказанных предложений, благовещенские вечерня, утреня и часы, а служба двунадесятого Богородичного праздника перенесена на повечерие и, практически, низведена до статуса службы святого без знака? Во-вторых, почему Благовещение было лишено полной Литургии, назначаемой ради этого праздника Уставом даже в великопостные будни, а праздничные литургийные элементы были загнаны в «гетто» и сведены к куцему воплощению на изобразительных? И это в то время, когда в уставном типе богослужения утреня Благовещения в некотором смысле даже доминирует над великосубботним богослужением (ср., например, распределение кондаков на каноне). И, наконец, как вообще воспринимать идею «разведения» по службам суточного круга гимнографического материала разнородной тематики? Ведь аргумент: «…для современного слушателя, не воспитанного на тонкостях византийской гимнографии, соединение канона Благовещения и канона Погребения — вопрос непростой. Это нужно еще уметь воспринять», может быть применим практически к любой службе года. Соединение в седмичные и воскресные дни разнородных по содержанию текстов Октоиха и Минеи, песнопений Октоиха и Триоди в Недели Великого поста, служб Минеи и Триоди в седмичные дни поста, а также сопряжение в попразднства двунадесятых праздников текстов праздника и рядового святого внутри корпуса самой Минеи — является базовой идеей православного богослужения. Нетрудно заметить, что для нашей литургической традиции, воплощающей в себе высокохудожественный синтез разных тематических пластов, обогащающих молитвенный строй Церкви, вообще чуждо такое «раздельное питание», которое предлагается: вечерня, утреня и Литургия — исключительно Триоди, а повечерие, изобразительны — принудительно Минеи.

В завершение, позволим себе выразить надежду на то, что читатели сами сделают выводы относительно предложений, высказанных в статье «Красота и смысл богослужения», и постараются оценить их возможные последствия.

С.А. Ванюков, сотрудник Календарного отдела Издательского совета РПЦ

http://www.patriarchia.ru/db/text/217 425.html