 |
| Правая.Ru | Юрий Сошин | 28.03.2007 |
В настоящее время в республиках Северного Кавказа заметено уменьшение военного противостояние. Отрытая вооруженная борьба прекратилась, значительно уменьшилось и число террористических актов. Но прекращение активных военных действий, не изменяет общей негативной картины положения дел на Северном Кавказе. В частности проблемы роли, места и перспектив православия в регионе.
Толерантное отношение к другим религиям, исторически свойственно населению многих кавказских регионов. Иудаизм и мусульманство разных течений исторически соседствовали в Дагестане, православное христианство и ислам мирно уживались в Осетии и в Кабарде. Во многих регионах — Осетии, Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии в течении последних 150 -200 лет не было никаких серьезных конфликтов между христианами-казаками (а так же русскими крестьянами-переселенцами) и местным мусульманским населением. Межконфессиональное противостояние на Кавказе возникает только с появлением и распространением в 19-ом веке в Дагестане и Чечне идей радикального ислама. С возникновением религиозного движения мюридизма начинается и «газават» — священная война против «неверных».
Современная террористическая война на Кавказе есть прямое продолжение Кавказской войны середины 19-го века. И не только ее. Нынешняя война есть прямое продолжение и гражданской войны 1917−1920, и Великой Отечественной войны. Во всех этих войнах всегда присутствовал момент религиозного противостояния радикального исламизма и христианства. Мюриды Шамиля, воины имамов Гоцинского и Узун-Хаджи (1917 — 1920 годы), «кавказские братья» чеченца Исрапилова в 1941 -1944, нынешние кавказские «борцы за свободу» — все они воевали под одними и теми же знаменами и лозунгами. Основным лозунгом всегда был «газават»: война против «неверных», христианства в целом и православия в частности.
Хотя сам Шамиль и допускал некоторые послабления в отношении к христиан, но общая линия кавказских исламских движений была всегда антихристианской. Радикальные религиозные лидеры на Кавказе провозглашали необходимость изгнания (но не истребления) христиан с Кавказа, запрещали, в частности, оказание любой помощи христианам. Русским беженцам от чеченской резни 1918 года из Хасавюртовского округа, и русским беженцам из Чечни 90-х годов истинные правоверные мусульмане отказывали даже в глотке воды.
В сентябре 2006-го года бывшему президенту Чеченской республики Алу Алханову за помощь в восстановлении православного храма Архистратига Михаила в Грозном был вручен орден Русской Православной церкви. Но на фоне этого знаменательного события в СМИ как-то не прозвучал факт, что прихожан для новоотстроенного храма в Грозном почти не осталось, а те, что есть — лишенные будущего старики и пожилые люди.
В 1991 году в Грозном проживало около 240 000 русских, в 1999-ом около 100 (ста) человек. В настоящее время, на 2006- год на праздник Пасхи в храм приходит порядка 200−300 человек, все преклонного возраста. Священник — отец Александр этнический чеченец. Правительство Чеченской республики всем пришедшим выдавало денежную помощь. В 2005-ом давали по 500 рублей, в 2006-ом уже по 1000.
Судьба православных приходов в Чечне и Ингушетии в 90-е годы — одна из самых страшных, пока еще до конца не описанных и не осознанных обществом страниц в современной истории Русской Православной Церкви. В 1991-ом году в Чечне и Ингушетии было 11 православных приходов. В 1999-ом — ни одного. За время чеченской независимости было убито несколько десятков тысяч русских людей. Многих из них убивали именно по религиозному признаку. Мученический подвиг солдата Евгения Родионова, которому отрубили голову за отказ снять нательный крест, стал известен всему миру. Сербская Православная Церковь канонизировала Евгения Родионова, но Русская православная церковь в канонизации отказывает. Первой ритуальной мученической смертью было убийство сунженского казачьего атамана Подкользина, зарезанного ингушом в апреле 1991-года в праздник Светлого Христова Воскресения на православном кладбище города Карабулак.
До сих пор в станице Асиновская стоят стены оскверненной и сожженной православной церкви. Летом 1992-го в ней был совершен погром, около 30 налетчиков разбивали утварь, расстреливали из автоматов иконы, а над православным священником надругались прямо у алтаря. В 1997 -ом новый настоятель Ассиновской церкви был убит, имя и обстоятельства гибели его автору статьи пока неизвестны. Мученическую смерть приняли настоятели грозненского храма отец Анатолий Чистоусов и настоятель храма в станице Орженикидзевской отец Петр Сухоносов. Оба они были похищены и погибли в чеченских застенках. Священник Филипп Жигулин был заключен в чеченский концлагерь, подвегался итязаниям и мучениям, выжил воистину чудом.
Помимо Чечни и Ингушетии убийство священника произошло в Кабардино-Балкарии: в городе Тырныаузе в 2001-ом году был зарезан у церковного алтаря священник Игорь Розин. Это убийство, объявленное официальными властями действием психопата-одиночки, для всех православных КБР оно было несомненным следствием ведущейся против православия войны. Помимо убийств на Кавказе было множество случаев истязаний, издевательств и притеснений по религиозному признаку.
В казачьей станице Червленой в 1992, на заре чеченской независимости, чеченская молодежь выстроившись «коридором» у входа в православный храм плевала в лица идущих на службу людей. В станице Наурской, в сотрудники масхадовской «шариатской госбезопасности» разгромили маленькую церковь, созданную прихожанами в комнате административного здания. Было так же совершено покушение на Виталия Петровича Полищука — церковного старосту 1928 года рождения. Его расстреляли на пороге его же дома, он спасся чудом, но остался инвалидом. После разгрома храма и серии убийств настоятель храма в станице Наурской иеромонах Варсанофий лично организовал переселение жителей в соседний Ставропольский край в селение Орловка, где силами верующих выстроен новый храм.
Недавно президент Ингушетии Мурат Зязиков в станице Орджоникидзевской ОТК открывал после ремонта православный храм. В ответ на жалобы о почти полном осутствии прихожан (около 20 стариков) для отремонтированного храма (куда священника привозят для служб под охраной) Зязиков сказал: «Давайте я буду вашим прихожанином». Неизвестно осознавал ли он, что эти, произнесенные мусульманином слова являются, по сути, констатацией смертного приговора православию на территории, где еще недавно проживали десятки тысяч терских казаков.
Беспрецедентный в мировой истории теракт в Бесланской школе имел и явный антихристианский религиозный аспект. Православие — это исконная религия Кавказа, с многовековой историей. До появления на Кавказе ислама христианство было широко распространено среди осетин, адыго-черкесов и абхазов, следы христианства выявлялись в народной культуре чеченцев и ингушей. Но единственным народом, сохранившим до настоящего времени на Северном Кавказе христианскую веру, являются только осетины. Сейчас среди осетин православных около 70%, около 30% осетин мусульмане. В Осетии существуют также общины православных кабардинцев. Мусульманство и христианство в Осетии всегда сосуществовали мирно, что, наряду с исторической поддержкой осетинами России, всегда вызывало ненависть и злобу у кавказских мусульманских радикалов. Осетин провозглашали «народом-предателем», отщепенцами от «семьи кавказских народов». Лидеры радикального исламизма и в 19-ом, и в 20-ом и в 21-ом веке призывали к «наказанию» христианского кавказского народа. Бесланское злодеяние явилось следствием этих призывов.
Органическая, глубинная ненависть к России, русским и православному христианству свойственна довольно большому числу жителей Кавказа и особенно сильна в Чечне и Ингушетии. Ненависть эта культивируется столетиями и транслируется через деятельность тайных мусульманских религиозных братств — вирдов, существующих веками в Чечне и Ингушетии. В настоящее время на фоне катастрофической экономической ситуации на Кавказе антироссийская и антихристианская пропаганда имеет хорошую социальную базу и коренится на хорошо разработанной, имеющей многовековые корни, идеологической основе. Активно навязываемый ныне тезис о «привнесенности» исламского радикализма «извне» властям очень удобен, но верен лишь отчасти. Из-за рубежа пришла только финансовая, организационная поддержка и ряд радикальных идей. Но все это органически соединилось с местной радикальной традицией. Пожар войны на Кавказе 90-х годов разгорелся из тлеющего многовекового очага. А безысходность, бесправие, отсутствие видимых жизненных перспектив, свойственные всему, вне конфессиональной принадлежности, населению Кавказа, доставили в этот пожар обильный горючий материал.
В разжигание войны на Кавказе в девяностые годы вкладываюсь огромные средства и силы. Из мусульманских стран Ближнего Востока на помощь кавказским «моджахедам» ехали арабские добровольцы шел финансовый поток. Многие миллионы, а возможно и миллиарды долларов, прямо или косвенно, направлялись на нужды «газавата». На эти деньги, не только закупалось оружие, но и строились мечети, обучалась в экстремистском духе молодежь. Идеи ваххабизма — арабского радикального направления, на Кавказе начинали вытеснять традиционные формы ислама. В ряде регионов, к примеру в КБР, обученные в Саудовской Аравии, Иордании и Турции молодые имамы попытались полностью взять власть в религиозных общинах. Создание в Дагестане в селах Карамахи и Чабанмахи своебразной ваххабитской республики, признанной в 1999 году в лице Сергея Степашина тогдашним руководством России, а так же введение в постхасавюртовской Чечне шариатского законодательства — все это строилась на основе идей радикального ислама ваххабитского толка. Противоречия ваххабизма (хотя ему очень близок ряд традиционных, идущих с конца 19-го века мюридистских течений кадирийского тариката в Чечне и Дагестане) с традиционными направлениями-тарикатами в Кавказском исламе привели даже к вооруженной борьбе. Но и традиционалисты-«тарикатисты» в Чечне и Ингушетии (к числу которых принадлежал покойный Ахмад Кадыров), и «реформаторы" — ваххабиты — все они люто ненавидели православие и христиан.
Зарубежные деньги тратились и непосредственно на борьбу с православием. В начале девяностых в Дагестане любой христианин перешедший в ислам получал 1000 долларов, огромные, по тем временам, деньги. Но и сейчас переход в ислам для православного человека очень выгоден в финансовом отношении. В хасавъюртовском районе Дагестана русских, под угрозой выселения, иногда силой принуждали принимать ислам.
Еще в начале восьмидесятых годов, в Хасавъюртовском районе проживало много русских крестьян и терских казаков. Сейчас русских в районе нет вообще — это первая полностью «руссишфрай территориум». Только в бывших русских казачьих станицах как напоминание о некогда христианском населении продолжают стоять оскверненные и пустые церкви со сбитыми автоматным огнем крестами. В другом районе Дагестана — Тарумовском с некогда терско-казачьим населением сейчас от христианского населения остались только старики. Православной молодежи и даже людей среднего возраста в Тарумовском районе нет вообще. Православная община райцентра Тарумовка абсолютно бесправна. Недавно местный бизнесмен-дагестанец самовольно захватил территорию двора тарумовской церкви и построил на церковной земле магазин. Местный суд вынес решение в пользу захватчика. Православным старикам в кулуарах суда сказали: «Церковь у вас осталась. Что вам еще надо?». В Дагестане сейчас русских осталось около 2,5% населения сосредоточенного в крупных городах и Кизлярском районе. 30 лет назад русские составляли порядка 25% населения Дагестана.
Война с христианством на Кавказе распространяется даже на христианские кладбища: разрушение «чужих» кладбищ эффективнейший (и бескровный) метод в этнических чистках. Много писалось об уничтожении и осквернении христианских кладбищ в Чечне. По мнению многих «борцов за ислам» даже надмогильный христианский крест «оскверняет священную землю Кавказа». Уничтожение надмогильных памятников, минирование могил, вывоз на кладбища нечистот — все это использовалось в психологической войне за «очищение чеченской земли от русских свиней».
В начале девяностых, в вышеупомянутом Хасавюрте, был свершен явно символический акт. Было уничтожено существовавшее в городе со времен кавказской войны русское воинское кладбище. Старинные надмогильные памятники были разрушены, могилы вскрыты и разграблены. На месте кладбища, в прямом смысле на костях русских воинов было построено женское медерсе. Явно религиозным актом был так же совершенный группой чеченцев погром 2005ом году на православном кладбище в калмыцком селении Яндуки, приведший, в итоге, к столкновениям с местным населениям и человеческим жертвам.
Современная кавказская война это война за души, и выигрывают ее враги России и христианства. В тех же случаях, как например, в Беслане, когда православным христианам требовалась духовная и материальная помощь ее не оказывалось. Зато у исламистов и разного рода сектантов средства и силы для работы с населением находятся всегда.
Сам автор этой статьи родился и вырос в казачьей станице Приближной, вблизи города Прохладного — второго по величине в Кабардино-Балкарской республике. В станице существует маленький православный храм, перестроенный из бывшего (уникальный случай) колхозного клуба. Под церковь перестроили только треть здания — две трети стоят в руинах. Своего священника в станице нет, службы служат приезжающие священники. Недавно в местной республиканской «Газете Юга» была опубликовано проникнутое острой болью за малую родину интервью с Александром Тимошенко — казачьим атаманом станицы Приближной. В интервью атаман говорил о невозможности станичной православной общины получить права на церковное здание, юридически продолжающее принадлежать колхозу. Помощи в оформлении прав нет. Так же прозвучала тревожная информация о появлении и бурном росте в казачьей станице общины корейской протестантской секты, помогающей своим членам получаемыми из-за границы продуктовыми наборами. Для нище го, пораженного безработицей и безысходностью региона смена веры предков в обмен на продукты неудивительна.
Один из малоафишируемых фактов современной кавказской жизни — бурный расцвет различных сект и нетрадиционных религий. Еще с царских времен Кавказ был излюбленным пристанищем для различных сект и нетрадиционных для России христианских церквей: молокан, духоборов, монофизитов, баптистов, адвентистов. Все инославные церкви и секты на кавказской земле прекрасно уживались с православием. Молокане и духоборы в настоящее время уже практически исчезли, но традиционные протестантские секты — баптисты, адвентисты, пятидесятники на Кавказе процветают. Их, десятилетиями существующие социально сплоченные общины очень хорошо финансируются, в том числе и из-за рубежа. Протестантами ведется активная миссионерская работа, за рубежом проходят обучение и готовятся кадры, специально подготовленные для работы в сложных условиях кавказского региона. Сейчас возникают даже собственные протестантские общины у горских народов: к примеру, балкарцев. Однако случаев перехода горцев-мусульман в православие крайне мало: практически нет.
Нетрадиционные протестантские секты, такие как вышеупомянутая корейская, а так же секты тоталитарного типа: сайентологи, иеговисты или муниты так же находят множество приверженцев. В условиях жизненной неопределенности, хронической нищеты, постоянного страха и стресса это закономерно. Тем более, что у подобных сект миссионерская работа поставлена великолепно, а сектанты-миссионеры владеют всем арсеналом индивидуально-психологической работы, вплоть до гипноза и НЛП.
Спустя несколько дней после трагедии в Беслане там появился десант саентологов — около 20-ти человек, начавших проводить «терапевтическую» работу с обезумевшими от горя людьми. У саентологов были и помещения для работы и транспорт и деньги. Их «миссия» продолжалась более месяца. А православным духовную помощь оказывали только настоятель бесланской церкви и иеромонах Георгий, приехавший в Беслан из Подмосковья по личной инициативе. В Беслане были случаи, когда смертельно раненые во время штурма люди хотели креститься (о соборовании умиравших речь уже и не шла), но умирали некрешенными, ибо рядом не было священника.
На современном Кавказе отчаявшиеся, потерявшие жизненные ориентиры люди идут в православную церковь, но многие разочаровываются в ней и идут к протестантам, сайентолагам и ваххабитам. Русские по происхождению террористы-шахиды — это уже не редкость. Во время октябрьского 2005-го года ваххабитского восстания в Нальчике снайпером у боевиков был Олег Михайлов — местный уроженец, тайно принявший ислам.
В настоящее время религиозная ситуация на Кавказе требует от Церкви чрезвычайных мер и особых форм работы. Требует активного внимания к нуждам и проблемам людей, быстрого реагирования на возникающие проблемы. Духовная и не только духовная война против православия требует и особых, соответствующих ситуации методов работы. Но этого нет. Сокращение русского населения в кавказских республиках, исход из региона наиболее активной его части (особенно молодежи) — делают проблематичным само существование в будущем православия на Кавказе. Без прихожан церковный организм существовать не сможет. И никакое строительство новых церковных зданий ситуации не изменит. Как и вручение церковных орденов высшим руководителям северокавказских республик.
На фоне спада активности боевиков, у современной российской власти прослеживается явная тенденция к замалчиванию самого факта существования войны на Кавказе, стремление стереть у населения России свежую память о ней. Внятного описания этой, недавно закончившейся (а вернее перешедшей в пассивную фазу), войны, духовных, социальных и политических причин ее возникновения, не велось и не ведется. Сейчас все сводится к универсальной формуле: «приказано забыть». К сожалению, освещение современной религиозной ситуации на Кавказе строится по эму же принципу. Религиозный характер нынешней кавказской войны тщательно замалчивается. В современной России легче узнать об уничтожении православных церквей и сербских кладбищ в Косово, чем о судьбе церкви в Ассиновской или русского кладбища в городе Гудермес. Тему геноцида русских в Чечне в официальных СМИ затрагивать запрещено.
Как следствие такой «политики замалчивания» порой возникают страшные ситуации. В «либеральном» журнале «Огонек» 50 за 2006 год была опубликована статья Александра Солдатова «Пепел и водка» о гибели в Тверской области священника Александра Николаева и его семьями. В качестве справочного материала к этой, неприкрыто русофобской статье давался список погибших в последние годы священников. О погибшем грозненском настоятеле Александре Чистоусове говорилось, что он «был офицером Российской армии и сотрудничал с ГРУ», то есть провозглашалась в качестве доказанного факта версия «чеченского сопротивления»: заявлявшего что убийство отца Александра была «наказанием грушного шпиона». О гибели священников Петра Сухоносова и Игоря Розина журналист Солдатов упомянуть в своей статье упомянуть даже не пожелал.
