 |
| Агентство политических новостей | Рэм Латыпов | 26.03.2007 |
Именно Хомяков считается идейным лидером сетевого проекта НОРНа («Национальное освобождение русского народа»), обретшего некоторую известность после т.н. декабрьского «раскола в ДПНИ» (тогда несколько членов Движения, в том числе и из руководящего звена, вышли оттуда и основали ячейку НОРНы «Северное братство» — сторонниками НОРНы этот факт был представлен как «раскол в ДПНИ»). Сейчас по некоторым данным насчитывается от 10 до 20 автономных ячеек НОРНы, и их число имеет тенденцию к росту. Адепты НОРНы утверждают, что их «агентура» есть практически во всех организациях националистического спектра.
Программа НОРНа, основанная на ранее сформулированных Хомяковым идеях, прогнозах и доктринах, достаточно убедительно и наукообразно (она корреспондируется со всемирно известными доктринами глобального цивилизационного развития Форрестера и Медоуза, Хантингтона, Фукуямы) демонстрирует возможный путь радикальной смены режима в России и превращение страны из «империи» в национальное государство русского народа. Для массового восприятия НОРНа выглядит эдаким «откровением», научно доказанным предсказанием неизбежного краха нынешней России. Это подкупает многих националистов. Также как и сетевой характер сообщества, и отсутствие «фюрерских» рудиментов, свойственных практически всем националистическим организациям страны. Последнее, кстати, играет весомую роль в привлечении нового поколения русских националистов, которым органично присуще отвращение к «фюрерству».
Квинтэссенция хомяковского дискурса наиболее ярко выражена следующим фрагментом в одной из его программных книг «Отчет Русским Богам».
Большинство программных требований из этого своеобразного «Манифеста национал-либерализма» практически идентичны требованиям объединенной российской оппозиции, которая в данный момент концентрируется вокруг «Другой России». Но, в отличие от «Другой России», программа НОРНы носит, подчеркнуто националистический и антиимигрантский характер, что автоматически гарантирует ей успех среди оппозиционно настроенных интеллектуалов, чье политическое кредо включает как идеи свободы и рыночной экономики, так и радикальный антигосударственный национализм, обусловленный неприятием имперских (и православных) ценностей традиционного российского патриотизма.
Хомяковская доктрина «русских европейцев и русских азиатов» («хорватов и сербов») основана на дифференцированном подходе к населению России — к закреплению сложившегося социального неравенства между т.н. «русским средним классом» (предприниматели, высококвалифицированные специалисты и пр.) и «низами». В условиях, когда правящая элита (политическая, финансовая и мафиозная) отгородилась от населения высокими заборами с вооруженной охраной, привилегированными системами здравоохранения и образования, а всех остальных граждан цинично провозгласила равными — пусть проработавший десятки лет законопослушный гражданин живет в одном доме (а часто и в одной общей квартире) с алкоголиками, получает с ними равную пенсию, лечится в одной больнице с бомжами, пусть его дети во дворе играют рядом с этими «элементами», не только опасными социально, но и являющимися источниками серьезных инфекций — подобный подход, сдобренный пропагандистской демагогией, способен найти значительный отклик в сердцах этих самых представителей «среднего класса».
Не трудно заметить, что хомяковская концепция делает ставку на национально мыслящих русских с либеральными взглядами. Но подобный персонаж в России (в отличие от европейских стран, где национал-либерализм является вполне трендовым дискурсом) находится в маргинальном положении. По одной простой причине: большая часть населения России, как известно, ставит заботу об общем благе (в силу уникальных цивилизационных особенностей) выше индивидуальных прав и свобод человека, т. е., в современной терминологии, придерживается коммунитаристских принципов (от «community" — «сообщество»). Это — и те, кто поддерживает коммунистов и национал-патриотов, и большая часть электората Путина, увидевшая в нем человека, способного возродить великую державу. Последовательными сторонниками либеральных ценностей являются, по существу, только избиратели, поддерживающие «Союз правых сил» и «Яблоко», т. е. абсолютное меньшинство населения, совершенно не склонное к поддержке национализма хоть в каком-то виде. Особо следует подчеркнуть, что в либеральных ценностях все больше разочаровывается интеллигенция, в том числе — многие ведущие ученые-гуманитарии. Отдельно стоит также сказать, что при всей своей внешней «русскости» и «националистичности» сама идея о «русских европейцах» носит латентно-русофобский характер: апеллируя к социал-дарвинистским взглядам, она фактически отказывает в праве быть русскими всем тем, кто не имеет предрасположенности к предпринимательской деятельности, т. е. не является «экономически эффективным» субъектом рынка. Правда, сама возможность национальной идентификации «русского среднего класса» в некую отдельную от остального народа этническую общность выглядит крайне сомнительно — для этого потребуются, как минимум, десятки лет и масштабная пропаганда, а не считанные годы, за которые НОРНовцы намеренны реализовать свои планы. Так что все это больше всего напоминает глобальную «разводку» для русских.
«Азиатско-европейская» концепция и лежит в основе «конфедератско-сепаратистских» идей, декларируемых новоявленными национал-либертарианцами. «Русские европейцы», согласно их теории, должны отделиться от «ненавистной Рашки» и, создав «независимые русские республики», со временем объединиться в «русскую конфедерацию». Правда при этом национал-либертарианцы забывают, что опыт истории конфедераций свидетельствует о том, что эта форма является переходной либо к полному распаду союза (Швеция и Норвегия до 1905, Сирия и Египет), либо к федеративной форме государственного устройства (Швейцария, США). Соответственно, «русская конфедерация» должна перерасти либо в федерацию, либо, что более вероятно, превратится в кучу разрозненных криптоколоний, управляемых более сильными соседями (такие сценарии в истории России для русского народа предлагались не раз и не два). «Демонтаж империи», таким образом, будет одновременно означать и территориальное расчленение пространства страны. А, учитывая, что для реализации своих планов адепты НОРНы надеются получить помощь от внешних («тактических») союзников вариант превращения России в случае успеха НОРНовцев в сонмище криптоколоний выглядит наиболее реалистичным.
Стоит также вспомнить, что после распада СССР у власти в России оказались именно либертарианцы — ортодоксальные либералы (Ф.А.Хайек, С. Куказес, Р. Нозик), настаивающие на концепции государства как ночного сторожа, роль которого сводится только к защите фундаментальных прав человека, прежде всего политических и гражданских прав. От этой концепции в чистом виде страны Запада давно отошли, в них большое внимание уделяется государственному регулированию и государственной социальной политике. Наши «западники» вслед за наиболее радикальными утилитаристами считают (в традициях протестантской этики), что единственный критерий оценки ценностей — экономическая эффективность исповедующего их общества. Это дает им основание негативно относиться к России и к таким ее традиционным ценностям, как коммунитаризм (он же «соборность» или «симфония» для славянофилов, «коллективизм» для коммунистов), стремление к поиску надличностных идеалов.
Правда, с приходом к власти Путина либертарианский вектор был круто сменен на государственнический и государство вместо предписанной ему роли «ночного сторожа» стала играть роль гегемона над обществом — фактически была осуществлена реставрация советской государственнической модели, правда, в урезанном виде, поскольку все социальные обязательства государства перед обществом были благополучно забыты. Это, а также превращение РФ в авторитарно-бюрократическое полицейское государство и вызвало в жизнь феномен «ностальгии по 90-м», когда в стране не было порядка, но было больше свободы. Именно данный тренд и пытаются оседлать хомяковцы, перехватив его у либеральной оппозиции. Ну, а то, что возвращение России в «благословенные 90-е» (в период «парада суверенитетов» и реальных центробежных тенденций, грозивших распадом федерации) вкупе с реализацией «конфедеративного сценария» приведет к окончательным похоронам России как сколько-нибудь самостоятельного геополитического игрока на евразийском пространстве, НОРНовцев отнюдь не волнует. У них (кондовых «западников» и «европеистов») насчет России другие планы. Можно смело утверждать, что «апелляция к Руси» является не более чем идеологической завесой для новоиспеченных прозелитов хомяковщины. Противопоставление мифической «Руси» и нынешней России (весьма непритязательной благодаря правлению ельцинских либертарианцев и путинских государственников) является одним из центральных моментов хомяковского дискурса. Наличие утопии «конфедерация Русь» играет тут важную вербовочную функцию, позволяя пополнять ряды адептов НОРНы революционно настроенной национально-ориентированной молодежью, разочаровавшейся в предыдущих «национально-революционных» проектах.
Опасность того, что сторонники «русской версии» национал-либертарианства смогут дискредитировать националистическую оппозицию или привнести сепаратистский компонент в возможные революционные волнения, достаточно велика. В первую очередь они выигрывают благодаря динамизму своих идей и нацеленности не на прямую политическую борьбу, а на инфильтрацию своего дискурса в свою целевую аудиторию («русский средний класс»). Именно по этим причинам данное сообщество практически невозможно подкупить или уничтожить традиционными полицейскими мерами. Его можно разрушить только идейно. Полноценной и адекватной реальности национальной идеологией.
