 |
| Столетие.Ru | Наталья Пушкарева | 26.03.2007 |
Источники, которыми пользовались ученые, диктовали скептическое отношение к «женской теме» — в них почти не отразилась повседневная жизнь и быт безмолвных героинь прошлого. Но кто составлял большинство хроник и летописей, кто был автором статей древних законов и сводов норм церковного права, дипломатических актов и научных трактатов? Мужчины. Именно они «не пускали» женщин на убористые столбцы хроник, практически «забывали» о них…
Вещая Ольга
Пристальное чтение древнейшей русской летописи позволяет убедиться: даже начало русской государственности (X-XII века) тесно связано со значительными деяниями женщин. Например, среди основателей Киева, древнерусской столицы, летопись называет не только князя Кия и его братьев, но и «сестру их Лыбедь». Имя же великой княгини Ольги (на фото) упоминается всякий раз, когда речь заходит о выдающихся государственных деятелях прошлого. Эта княгиня, правившая Русью в 945−964 годах, удостоилась за свою мудрость в деле собирания земли русской, а также приобщения руссов к христианству прозвания вещей. Именно она — женщина! — провела первую в истории России успешную финансово-административную реформу. В отличие от всех предшествующих правителей Руси, собиравших подати с подвластных народов, «отнимая и грабя», Ольга приказала установить фиксированный размер дани, распорядилась о порядке ее сборов и периодичности.Право на владение собственной землей давало древнерусским женщинам самостоятельность и в личном плане, и в обществе. Имея в руках немалые денежные средства, женщины привилегированного сословия участвовали в политических интригах, ведя самостоятельную линию во всех административных делах. Имущество женщины и ее положение в обществе определяли ее будущее. Так, например, княгиня Анна Романовна, жена Владимира — «крестителя Руси» (980−1015), самостоятельно не княжила, но имя ее осталось в истории: это первая женщина, принимавшая участие в составлении правового кодекса.
Знатные киевлянки, за которыми их отцы давали в качестве приданого несметные богатства, были желанной партией для любого европейца. Анна Ярославна, дочь Ярослава Мудрого, выданная за короля Франции Генриха в 1048 году, хорошо знавшая латынь, уверенно ставила свою подпись на официальных документах королевства Франции. Подобными Анне были и другие ее современницы с Руси, прославившиеся в Европе не столько как жены монархов, но и как дальновидные и честолюбивые политические деятельницы.
Главная предпосылка этого феномена — высокая по тому времени образованность русских женщин.
Центрами образования на Руси долгое время были монастыри, где девочек обучали грамоте, «врачебной хитрости», а также «пению, швению и иным ремеслам». Особое внимание придавалось изучению иностранных языков. У некоторых княгинь были собственные библиотеки, а иные были сведущи не только в учительной книжности, но литературе (в особенности поэзии), математике, знали труды античных философов. Азбуку и письмо в XII — XIII веках постигали даже некоторые простые крестьянки и ремесленницы, которые вели переписку со своими заказчиками.
Среди «книжных» женщин Древней Руси есть такие видные фигуры, как русская княжна Добродея-Зоя, автор первого в истории врачевания медицинского трактата, написанного женщиной, а позже Марья-летописица, дочь князя черниговского Марья Михайловна. Рассказывая об истории своего княжества в 20 — 40-х годах XIII века, она по-женски эмоционально описала ужасы монгольского завоевания.
Во время ордынского ига XIII—XV вв.еков русские женщины часто становились жертвами нападений, грабежа, полона. Но лишь только пробились первые ростки национального возрождения — вновь на исторической арене появились активные деятельницы — княгиня Евдокия, основательница нескольких московских церквей, супруга великого князя московского Дмитрия Донского. Эпоха московской Руси и национального возрождения (XIV — XV вв.) отмечена деятельностью таких замечательных женщин, как знаменитая «республиканка» — жена новгородского посадника Борецкого Марфа, вступившая в политический поединок с самим великим князем московским, а также дочь первого русского царя — Ивана III, Елена Ивановна, чьи дипломатические таланты помогли отодвинуть военный конфликт между Польшей и Россией. Летописи говорят о том, что женщины Московии XV — начала XVI веков мало чем отличались от своих западноевропейских «сестер», среди которых были и создательницы собственных гильдий, и владелицы рудных разработок.
Во времена «Домостроя»
В 1520—1570 годах появилась серия законов, направленных на ограничение прав и привилегий боярства в пользу «служилого сословия». Сама идея поместного землевладения, когда земли получались не в наследство, а за «службу верную», исключала получение земли женщинами. В сужении имущественных правомочий женщин кроется причина резких перемен в их социальном и семейном положении. Морально-этическим кодексом взаимоотношений между супругами стал в середине XVI века «Домострой», где было определено «право» мужа на главенствующее место в семье, на власть над женой и детьми. С появлением «Домостроя» и упомянутых указов женщины оказались практически отрезанными от общественной жизни. Затворническое воспитание в теремах на началах «Домостроя» формировало особый тип женской личности. Большинство воспитуемых становились воистину смиренными.Но были и такие, кто — напротив — проявлял редкую энергию, упорство, фанатизм в отстаивании идей. Неслучайно среди участников религиозных движений XVII века так много женщин. Вспомнить хотя бы члена «Кружка ревнителей благочестия» Анну Ртищеву — «советницу» своего мужа Федора, открывшего церковную школу при Андреевском монастыре. В их числе и другие сторонницы «старой веры» — боярыни Ф.П. Морозовa, Е.П. Урусова, дворянка М.Т. Данилова.
Известной долей самостоятельности пользовались в XVI веке и жены служилых дворян, на которых падали заботы по хозяйству во время пребывания мужа на «государевой службе».
Частные земельные акты того времени говорят о хозяйской сметке жен служилых людей, о знании ими действовавших в то время законов, позволяют воссоздать увлекательную и во многом неожиданную картину их активной предпринимательской деятельности. Среди восстановленных женских прав в конце XVII века появилось и право на свободное волеизъявление при оформлении завещаний, а также при вступлении в брак.
Правда, заключением брачных сделок в основном занимались родители. Их слово было законом, и церковь стояла на страже нравственности семейной жизни. Постепенное усвоение обществом общечеловеческих норм жизни, милосердия, сострадания вело к повышению духовности женщин, выработке особых черт женского характера. Случайно ли, что жертвенная судьба высокородной дворянки Натальи Долгорукой, поехавшей вслед за мужем в середине XVIII века в ссылку в Сибирь, стала предтечей самоотречения жен декабристов и осталась в памяти потомков?
Век императриц
XVIII век подарил России целую плеяду выдающихся деятельниц. И если до конца XVII века женщина на троне еще казалась немыслимым явлением, если даже сводная сестра Петра I царевна Софья, вставшая во главе государства благодаря стрелецкому восстанию, управляла государством не полноправно, а от имени братьев, не говоря уже о ее предшественницах (княгине Ольге или матери «грозного царя» Елене Глинской), то в XVIII веке положение переменилось. На трон взошла жена Петра I Екатерина, за ней последовали Анна Иоанновна, Елизавета Петровна (на фото) и. наконец, «царица-матушка» Екатерина II.Более 70 лет Россией в XVIII столетии управляли женщины!
Немалое влияние на изменение прав женщин оказали реформы начала XVIII века в области просвещения. Сподвижник Петра I Ф. Салтыков выступил с предложением расширить систему светского образования женщин, создав для этого специальные губернские училища. Кроме того, к середине того века в каждом дворянском доме, отличавшемся достатком, можно было встретить гувернеров: их нанимали для обучения дочек, получавших таким образом знание «обхождения» (хороших манер) и иностранных языков.
Не прошло и полувека, как в числе обычных жительниц двух столиц, старой (Москвы) и новой (Петербурга) появилось немало число тех, кто были увлечены не только чтением, но и сочинением мемуаров, воспоминаний, кто вел свои дневники. Сама императрица Екатерина II брались за перо, чтобы оправдать и прославить свою жизнь. А Елизавета Петровна вошла в русскую историю, отменив — ранее, чем это было сделано в Европе — смертную казнь. Екатерина II стала образцом государственной деятельницы — ловкой и удачливой, сумевшей, несмотря на сильнейшие социальные потрясения (восстание под предводительством Е.И. Пугачева), не проиграть ни одной войны и существенно расширить территорию государства.
В годы правления Екатерины II в России возникло первое образовательное учреждение для женщин — Воспитательное общество благородных девиц при Смольном монастыре (1764 г.), стали выходить первые женские журналы, публиковаться первые женские литературные опыты.
Традиционная историография всегда пыталась принизить значение «женских правлений» в России, утверждая, что во всех успехах и достижениях роль собственно правительниц была ничтожно мала, формальна, что все зависело от их окружения, от тех образованных и энергичных государственных деятелей-мужчин, которые якобы и были истинными, а не показными вершителями судеб миллионов россиян.
Сопоставление «женской истории» XVIII века с предшествующими периодами, особенно с домосковским, X—XV вв.ека, позволяет преодолеть сложившийся стереотип. Несмотря на непохожесть образов напудренной светской щеголихи постпетровской эпохи и степенной русской княгини в шитом золотом бархатном летнике, — они неотделимы.
Знаменитых россиянок X—XVII вв.еков и тех, кто управлял Россией после смерти Петра, — объединяют многие общие черты. Это и деятельная энергия, и честолюбие, и не только желание, но и умение принимать самостоятельные решения, а также присущие именно женщинам-правительницам политическая гибкость, желание искать и находить компромиссы. Сколько их было среди представительниц высшего света, увлеченных не столько прелестями и соблазнами придворной жизни, сколько изучением основ наук, искусства, истории, философии и права (графини М.Г. Разумовская, А.К. Воронцова, М.А. Нарышкина). Не успел возникнуть в 1756 году первый российский публичный театр, как в числе ярких сценических талантов ярко раскрылись дарования драматической актрисы Т.М. Троепольской, балерин А. Тимофеевой и А. Бериловой, а также несравненной Прасковьи Ковалевой (1768−1803), названной ее поклонниками «жемчужиной русской сцены» (впоследствии — жены графа Н. Шереметева).
Роль женщины в семье любого состояния оставалась значительной: воспитание и образование детей, заботы по хозяйству, право распоряжения домашним бюджетом — все эти обязанности женщин как жен и матерей были закреплены традицией. Законы и церковь защищали их честь и достоинство, сильная родня (семья женщины) могла заставить супруга, если он обижал жену, покаяться или с помощью церковных властей даже настоять на ссылке его в монастырь на полгода или на год.
70-летняя «эпоха женских правлений» сделала свое дело: в общественно-политической и культурной жизни России появился некий «женский фермент», благодаря ему началось быстрое становление женского самосознания, а вместе с ним — и «женского вопроса». Благородным целям усиления «социализации» женщин послужила «первая на русской почве организация для достижения общественных целей», Женское патриотическое общество. Созданное в 1812 году, оно положило начало женскому движению в России.
«Декабристки»
Первые десятилетия XIX века родили и новый женский образ в жизни и литературе. Воспитанные на романтической прозе, поэзии и гуманистических традициях XVIII века, читавшие Вольтера, Руссо и Гёте, образованные русские женщины обрели дивную силу нравственного чувства. Христианские идеи верности, жертвенности, страдания ради выполнения морального долга, которые внушались им с детства, и были основной семейного воспитания их матерей и бабушек, сформировали феномен женщины сильной духом, стойкой в соблазнах, самоотверженной в желании помочь другим, прежде всего близким, семье, мужу. И не случайно образ пушкинской Татьяны Лариной полвека спустя Федор Достоевский назвал национально-художественным типом.Младшими сестрами членов Патриотического общества можно назвать «декабристок». Нравственный подвиг Е. Трубецкой, М. Волконской и тех, кто последовал их примеру, хорошо известен. Через этих женщин осуществлялась переписка заключенных, Е. Уварова (сестра М. Лунина) бралась за передачу и распространение в столице написанных в остроге политико-философских произведений. Создавая в Сибири публичные библиотеки, пункты медицинской помощи населению, организовывая лекции и концерты, декабристки сплачивали тех, кто оказался на поселении.
В это время в обоих столицах — Петербурге и Москве — немало образованных женщин стало хозяйками собственных литературно-художественных салонов. «Царица муз и красоты» З.Н. Волконская, «ночная княгиня» Е.И. Голицына, «легкокрылый мотылек» С.Д. Пономарева, представительницы рода Кутузовых и семьи Карамзиных, А. Елагина — все они если не разделяли сами идеи ликвидации или модернизации самодержавной системы, то желали принимать участие в обсуждении подобных вопросов. Их споры, тесно вплетенные в светский флирт, были формой приобщения столичных и провинциальных дворянок к общественной жизни.
Как шаг в этом направлении рассматривалась и благотворительная деятельность. Роль в ней обеспеченных российских женщин от императриц до провинциальных помещиц трудно переоценить.
Благодаря усердию жен российских правителей (Марии Федоровны, Елизаветы Алексеевны, Александры Федоровны, а позже и Марии Александровны) в стране существовало немало женских рукоделен, воспитательных домов и «училищ для дочерей всякого звания», а к 40-м годам возникли и первые коммерческие школы для женщин в Петербурге и Москве.
Роль женщин-благотворительниц вполне может быть сопоставлена по силе влияния на общество с ролью их современниц из числа тех просвещенных аристократок, чье воздействие на ход исторических событий было заметным и однозначным. Например, великая княгиня Елена Павловна — тетка Александра II и жена одного из самых известных «либеральных бюрократов» того времени Д.А. Милютина — активнейше выступала с инициативой отмены крепостного права. Она поддерживала идею освобождения крестьян со значительным земельным наделом, компенсацию за который должно было выплатить помещикам государство.
Известную роль в поиске россиянками сфер применения их внесемейной активности сыграли события Крымской войны (1853−1856), с которой связано появление русской санитарной службы. Женщины в ней с самого начала играли огромную роль. Уже осенью 1853 года на театр военных действий прибыло несколько десятков «дам высокой души» — медицинских сестер Крестовоздвиженской общины (основанной великой княгиней Еленой Павловной). Аристократки Е. Будберг и А. Травина, сестры Е. Бакунина и Е. Хитрово (внучатые племянницы М. Кутузова) заставили признать, что героическое служение русскому солдату в госпиталях может быть весомым аргументом в пользу женского равноправия, о чем неоднократно впоследствии вспоминали многие участницы той акции. Хирург Н. Пирогов не уставал «дивиться их истинно стоическому самоотвержению», подчеркивал большие, нежели у мужчин, организаторские способности женщин, «опытность и распорядительность».
Академик в чепце
С 1858 года — года создания первой самодеятельной женской организации, нацеленной на помощь женщинам же — в России начался новый этап в истории развития коллективного самосознания россиянок. После 1861 года изменилась степень открытости политического режима, но господствующим идеалом оставалось представление о женщине как о верной подруге мужчины, матери и воспитательнице детей. Вся деятельность женщин вне привычных рамок семьи встречала недоумение, а то и неприятие. Это было время появления первых женщин-литературных критиков, журналисток, женщин-создательниц трудовых артелей и издательств, переводчиц и получивших образование в западных университетах женщин-врачей.Весьма существенен огромный шаг вперед, сделанный женским коллективным самосознанием в России за полвека — с 1800 года по середину 1850-х: если старшая родственница великой княгини Елены Павловны императрица Мария Федоровна полагала, что предназначение женщины — лишь в том, чтобы «воспитывать в добрых нравах детей и вести хозяйство», то тетка царя-Освободителя открыто поддерживала тех энергичных представительниц российской молодежи, которые боролись за право быть студентками.
На улицах крупных городов середины 50-х годов XIX века появились девушки с книгами и тетрадями в руках. В 1860-е облик курсистки — слушательницы Высших женских курсов, созданных в Москве, Петербурге и ряде других крупных городов — уже редко кого удивлял.
Образ женщины-профессора, еще в 1830-е годы казавшийся комичным, спустя всего 30 лет стал объектом восхищения (С. Ковалевская (на фото), Ю. Лермонтова, А. Кашеварова-Руднева, В. Харузина, первый русский «академик в чепце» — археолог графиня П.А. Уварова), и идея допущения женщин на университетские кафедры оказалась у всех на устах.
Борьба за доступ к университетскому образованию была свидетельством набиравшего силу женского движения. Прошло несколько десятилетий — и младшие современницы первых русских «равноправок» (М. Трубниковой, Н. Стасовой, А. Философовой, М. Вернадской, Н. Корсини, М. Богадновой) получили право обсуждения женских проблем и требований с думской трибуны. Они неоднократно повторяли, что имена тех, кто были первыми, отныне навеки вписаны в летопись борьбы женщин за свои права.
Исторические силуэты порою ярки, а порою бледны из-за недостатка сохранившихся источников, но каждая женская судьба величественна и самобытна. Своими биографиями — и обычными, и выдающимися — они способствовали становлению феномена русской женщины, который славен во всем мире.
