 |
| Нескучный сад | 24.03.2007 |
«Для меня это очень больной вопрос. Моей дочери скоро тринадцать. В последнее время она реже ходит в храм, реже причащается, меньше молится. И я не знаю, делает ли она это искренне или только потому, что „надо“, потому, что разговора о вере она категорически избегает. Вернее, с ней можно поговорить о чем-то таком… фактологическом, но только не о том, что касается ее личного отношения к вере и Богу. А когда ей было шесть лет, я обнаружила на полях детской Библии корявую карандашную надпись: „R лублю Бога“ — вот это точно было искренне».
«Я вот в книжках все читаю, какие благочестивые детки бывают. Молитовку прочесть при затруднениях могут, напомнить о Боге родителям, маслицем больное место помазать… Вот все жду чего-то спонтанного у своих детей… Нет, они любят иногда порассуждать — о сотворении мира, о загробной жизни, о судьбе и случае. Любят маслом святым мазаться и просфоры есть. Но вот насколько это их собственная вера? Пока склоняюсь, что это привычка, обычай, перенятый у родителей».
«Любой самый верующий с младенчества ребенок около подросткового возраста переживает кризис, после которого в состоянии снова выбрать веру — или отвергнуть. Часто кризис невидим, но если поговорить с человеком откровенно — обычно его находишь. Чтобы ребенок счастливо остался в Церкви — крайне важна детская верующая компания сверстников».
«Духовник сказал мне: „Нужно как можно чаще водить ребенка в храм и причащать. И если наступит время и он уйдет из Церкви, ему будет легче вернуться обратно“».
«Мой сын пяти лет воспринимает Бога как абсолютно реальную личность, если можно так выразиться. Ну как бабушку свою, например. Так же и ангелов и Богородицу. Как-то застала его с молитвословом в руках — а читать он еще не умеет. Он стоял в комнате один перед иконами и говорил, глядя на образа: „Богородица, ты хорошая“».
«Детская вера вся в чувствах и глубоком внутреннем знании. Так получилось, что на моем пути к вере решительные шаги, уверенные повороты я совершала ради детей и благодаря детям. Искренне радуюсь за наших прадедов, в которых вера сидела глубоко и основательно. Так глубоко, что и вопросов и сомнений у них не возникало. И к детям, вероятно, она переходила также естественно. Их и „обучать“ этому не надо было.
У меня же такого наследства нет. Поэтому, двигаясь пока ощупью, я очень боюсь на детей надавить. Но стала замечать, что им самим стала необходима молитва перед сном и даже перед тренировкой. Увидела, какое облегчение дочка испытала, когда на первые вопросы о смерти получила христианские ответы. Как мир святых и ангелов входит в ее мировоззрение и становится частью ее надежд, фантазий, устремлений…
Две молитвы она выучила сама. Одну из вечернего правила, самую короткую, и теперь всегда сама ее проговаривает. Вторую — пели в воскресной школе. Она никак не могла конец запомнить. Так она в садике целый день ее повторяла про себя, а вечером перед сном радостно пропела ее всю. А я боялась даже предложить ей учить молитвы!
О ее восприятии Бога ничего не скажу. Я стараюсь не задавать ей прямых вопросов на эту тему. Слишком тонкая материя! И, опять повторюсь, я не уверена в своих силах. Не уверена, что все сомнения ее правильно разрешу. Но если она задает вопрос или начинает беседу, я, конечно, поддерживаю (часто — отложив все дела) и с Божьей помощью пытаюсь ответить».
«Мне все вспоминается тронувший меня случай. Машке тогда было около четырех лет. Я усадила ее обедать, поставила перед ней тарелку с супом. Она произнесла свое обычное: „Господи, благослови еду“, перекрестила суп, взялась за ложку и… Ай! Суп оказался горячим. Я ей — подуй, мол. А она, не глядя на меня, все с той же серьезностью: „Господи, благослови, чтоб не горячий!“ Осталось ли в ней такое же доверие сейчас? Не знаю».
«Я бы не сказала, что детская вера так уж сильно отличается от взрослой. Дети, конечно, более доверчивы, просты, открыты, у них все нерассудочно, основано на чувствах — но они такие во всем, не только в вере. Дети могут легко молиться о „каждодневном“: чтобы снег выпал, чтобы коленка прошла и прочее; в храме себя чувствуют свободнее, даже если редко там бывают, больше „как дома“, мне кажется».
«Дети знают, что есть взрослый и есть Бог, которые о них заботятся, и жизни самостоятельной они не хотят, потому как знают, что погибнут.
Не так взрослые, не так… Они думают, что могут устроить эту жизнь сами, своими силами. Именно про это свойство детей говорит Христос».
«Я бы сказала, что основная черта детской веры — это полное доверие к Богу, отсутствие сомнения. Для детей существование Бога — это абсолютная реальность, а их вера построена на опыте, а не на убеждениях. Поэтому она очень живая».
Детская вера неодинакова в разном возрасте. Периоды взросления, у каждого из которых свой тип религиозности, описывает известный русский философ и богослов прот. В. В. Зеньковский в книге «Психология детства».
Первое детство: от рождения до 5−7 лет
Ребенок не имеет еще собственного интеллекта и опыта. В своем развитии он опирается на интуицию и чувства. Эту фазу еще называют фазой наивного эгоцентризма. Ребенок воспринимает мир только в связи с самим собой: моя мама, мой дом, моя игрушка. Он может быть уверен, что отец ездит в командировки, чтобы привозить подарки, а месяц восходит, чтобы светить ему в окошко. Осознание себя и оценка своих действий еще очень слабы. Мораль и понимание греха воспринимаются на веру, перенятую от родителей. Зачатки греховных наклонностей есть, но не имеют сознательной силы. Восприятие Бога и духовной жизни очень живо, образно, непосредственно. С исполнением религиозных правил нет никаких сложностей: дети охотно воспроизводят формы родительского благочестия.Второе детство: от 5,5−7 до 11,5−13 лет (у девочек несколько раньше, чем у мальчиков)
Цель, к которой ребенок стремится на этом этапе, — выйти в практическую сферу, отделить реальность от воображения, изучить механизмы окружающей жизни и занять место в ее порядке. Это время торжества «разума», заимствования опыта и взглядов старших, оформления моральных идей и правил, таких понятий, как «норма, «долг». Этот этап похож на Ветхий Завет — восприятие Бога и нравственности здесь весьма сходно с законничеством. Хорошим, заслуживающим одобрение считается все, что справедливо, логично, целесообразно. Грех уже сознается и переживается детской душой как отступление от закона, даже предательство.Чрезвычайно просто и естественно дети в это время переходят к религиозной активности: посещение храма, особенно прислуживание в нем, соблюдение церковных обрядов и требований естественно и приятно. Христианство, раскрывающее жизнь Спасителя и Божией Матери, жизнь святых и их подвиги становятся нужны именно в своей земной стороне. Второе детство — это время интенсивной учебы, именно здесь интеллект усваивает основной объем катехизических знаний.
Очень легко впасть в иллюзию, думать, что у ребенка все благополучно. Между тем именно в это время наступают «засухи» в душе, когда под покровом молитвенных действий (молитва, крестное знамение) идет отделение их от духовного ядра личности.
Задача родителей здесь — сохранить в детях стремление к горнему, не дать им увлечься внешними формами, а тем более усвоить приспособленческое, лицемерное позирование напоказ. Это будет возможно, если взрослые сами сохраняют искренность и глубину веры и чувств. Вторая задача: сделать религиозный взгляд на вещи основой мировоззрения.
Отрочество: от 11,5−13 до 15−16,5
«Мечтательность» — ключ к этому периоду. Но лишь с этим периодом начинается настоящее самосознание, интерес к своему внутреннему миру, острое самоподчеркивание своих желаний. Отрочество томительно для самого подростка и для окружающих. Упрямство, недоверие к чужому опыту, неудовлетворенность собой, приближение через авантюру к границам морали, иногда одержимость преступными мыслями — все это совмещается с болезненными ощущениями одиночества, непонятости, ненужности, страстной мечтой о дружбе. Мышление здесь алогично, иррационально, критично уже не в смысле сравнения и анализа, но в смысле отвержения всякого правила и авторитета.Одно из самых мучительных переживаний в это время — переживание свободы. Что делать со свободой, в чем ее смысл и «тайна», существуют ли для нее границы или нет — все это остается неясным.
Религиозность, и особенно внешние ее формы, почти полностью отвергается. Грех хотя и может переживаться остро, но выражается это в весьма мрачных, отчаянных формах. Это стадия «блудного сына», и семья больше всего должна думать о том, чтобы подростку было свободно в ней, чтобы ничто его не гнало из нее. Ценимое подростком бережное отношение к нему, без малейшего намека на принуждение или выговор могут создать в семье светлую духовную атмосферу, в которую «блудному сыну» захочется вернуться. Сознание, что семья пребывает в верности Богу, помогает подростку в дни его духовных авантюр и блужданий, и если он свободно вернется в свой час к этому теплу и свету — это будет уже не временной вспышкой прежних чувств, а началом ровного светлого духовного роста.
В помощь родителям и православным педагогам мы предлагаем список некоторых книг, изданных в последние десять-пятнадцать лет, в которых можно найти ответы на вопросы о христианском воспитании детей:
Софья Куломзина. «Наша Церковь и наши дети». — М.: Паломник, 2002. Несмотря на то, что книга писалась несколько десятилетий назад и касалась православных в Америке, она актуальна и для сегодняшней России. Автор родилась в самом начале 20-го века, после революции эмигрировала за границу. Церковный педагог и мама четверых детей, она всю жизнь посвятила работе с детьми — руководила летними лагерями и воскресными школами при Русском Студенческом Христианском Движении во Франции, организовывала приходские школы и семинары для учителей воскресных школ в Америке. В книге приведено много конкретных советов — например, как объяснить детям Таинство Святого Причащения, о чем в церковном образовании можно и нужно говорить с маленькими детьми, а чего они не поймут, как помочь подростку пережить «переходный возраст"и т.п.
Протоиерей Глеб Каледа. «Домашняя церковь». — М.: Зачатьевский монастырь, 1997. Книга очерков известного московского священника и профессора, отца шестерых детей, в которых он излагает понимание семьи как домашней церкви, как школы любви, школы жизненного опыта и духовного возрастания, основываясь на Писании и творениях Отцов и учителей Церкви.
Наталья Шаховская-Шик. «Рассказы о детях». Опубликовано в журнале «Альфа и Омега» N3 (14) за 1997 г. Наталия Дмитриевна Шаховская-Шик была матерью пятерых детей, женой священника о. Михаила Шика, расстрелянного в 1937 году. Ее наблюдения о детях, позднее оформившиеся в маленькие рассказы, которые писались «в стол», отличает искренность и отсутствие морализаторских ноток.
С.С. Самуилова, Н.С. Самуилова. «Отцовский крест». — СПб.: Сатис, 1996. Это трехтомная документальная повесть, написанная по ярким детским воспоминаниям двух сестер, дочерей о. Сергия Самуилова, настоятеля храма в селе Острая Лука, а затем священника Воскресенского собора г. Пугачева Самарской губернии. Отец Сергий (впоследствии репрессированный) после смерти жены в 1920 году один воспитывал четверых детей.
Митр. Антоний Сурожский. «Брак и семья». — Киев: Пролог, 2004. Митрополит Антоний рассматривает самые острые проблемы взаимоотношений мужа и жены и воспитания детей в условиях современного мира. Книга состоит из трех разделов: «Катехизис для родителей», «Беседы с родителями», «Воспитание детей в вере». Взвешенные и конкретные советы митр. Антония помогут многим родителям в непростых ситуациях.
Митр. Антоний Сурожский. «О встрече». — Клин: Фонд «Христианская жизнь», 1999. В этом сборнике текстов о встрече человека с Богом приводятся воспоминания митрополита Антония о своем детстве и юности «Без записок». В частности, очень яркий рассказ о том, как он, будучи неверующим подростком, решил прочитать Евангелие только для того, чтобы «прочитать и покончить с ним», больше никогда к нему не возвращаться, и читая, пережил живую встречу с Христом, перевернувшую всю его жизнь.
Протоиерей Максим Козлов. «Детский катехизис — 200 детских вопросов и недетских ответов». — М.: Храм святой мученицы Татианы при МГУ, 2001. Книга написана в форме вопросов и ответов. Самые неожиданные вопросы о современном мире, о Боге, Церкви, вере задавали ученики воскресных школ и православных гимназий. Отвечает протоиерей Максим Козлов, кандидат богословия, настоятель храма святой мученицы Татианы при Московском университете. Также в форме вопросов и ответов построена и другая книга протоиерея Максима Козлова «Последняя крепость. Беседы о семейной жизни». Здесь приводятся ответы о. Максима на вопросы взрослых о семейной жизни и воспитании детей. — М.: Храм святой мученицы Татианы при МГУ, 2005.
Александра Соколова. «Две моих свечи. Дочь Иерусалима». — Издательство Макариев-Решемского мужского монастыря, 1997, 2000 г. Две повести нашей современницы, в которых она рассказывает о жизни своей семьи, воспитании двух сыновей, вхождении с ними в Церковь, о своих ошибках и вопросах на этом пути.
Сборник «Что из детства помогло мне стать верующим?». — М.: Храм Трех Святителей на Кулишках, 2001. В сборнике собраны воспоминания о детстве митрополита Вениамина (Федченкова), митрополита Антония (Блума), архиепископа Иоанна (Шаховского), князя С.Е. Трубецкого, наших современников — Владимира Солоухина, Валентина Распутина.
В сборники «Подвиг семейного воспитания» (М.: Храм Трех Святителей на Кулишках, 2000) и «В начале пути» (М.: Храм Трех Святителей на Кулишках, 2002) вошли беседы московских пастырей — прот. Валериана Кречетова, прот. Константина Островского, прот. Артемия Владимирова, прот. Владислава Свешникова, прот. Бориса Ничипорова, прозвучавшие в храме Трех Святителей на Кулишках в рамках занятий «Школы Православной семьи», на которых поднимались вопросы современного христианского воспитания детей.
«В доме Отца Моего». — М.: Храм Трех Святителей на Кулишках, 2001. Сборник статей, посвященных христианской семье и религиозному воспитанию ребенка, написанных русскими религиозными мыслителями XX-го века: И.А. Ильиным, прот. В. Зеньковским, прот. А. Ельчаниновым. В сборник помещена глава «О семье» из книги «Путь духовного обновления» Ивана Александровича Ильина, в которой он формулирует основные задачи воспитания. Протоиерей и профессор Василий Зеньковский говорит в своих статьях о своеобразии духовной жизни детства. Фрагменты из духовного дневника отца Александра Ельчанинова, касающиеся темы семьи и воспитания, содержат практический опыт проницательного и сочувствующего людям священника. Труды этих авторов Русского Зарубежья сегодня можно назвать классикой православной педагогики.
