 |
| Вода живая | Протоиерей Георгий Митрофанов | 21.03.2008 |
Среди многочисленных, появившихся в последние месяцы в Интернете, «ругательных» выступлений по поводу состоявшейся 2 января конференции «Таинство Брака — Таинство Единения», последним по времени появления и первым по степени недобросовестности может быть признано выступление юного заместителя главного редактора «Русской линии» Александра Колышкина «Учение церкви или „церковные мифы“? О сомнительном богословии некоторых преподавателей Санкт-Петербургских духовных школ» (http://rusk.ru/st.php?idar=213 211). В этой статье в двух небольших абзацах автор предлагает свою до предела сокращенную и беспредельно извращенную версию моего доклада «Правда и мифы о семейной жизни в дореволюционной России», который продолжался на вышеупомянутой конференции в течение почти целого часа.
Пересказ содержания моего доклада даже с приведением «заковыченных» цитат осуществляется г-ном Колышкиным, ухитрившимся не научиться на историческом факультете СПбГУ правильно делать ссылки на цитируемые источники, без всякого указания на использованные им при публикации текстов моего доклада. Вероятно, поэтому мой достаточно подробно обосновывавшийся и очевидный для всякого знакомого с житиями русских святых тезис о том, что среди них мы находим лишь очень незначительное количество канонизованных праведниц-христианок, среди которых в свою очередь абсолютно доминируют либо монахини, либо оставившие свои семьи или овдовевшие мирянки, принимает у г-на Колышкина вид приписываемого мне утверждения о том, что «среди сонма русских святых практически отсутствуют семейные люди».
Вырвав из контекста мою фразу о небесспорности соответствия героев действительно замечательного и, увы, весьма не типичного для русской агиографии жития святых Петра и Февронии своим реальным историческим прототипам (дискуссия на эту тему как в исторической, так и в церковно-исторической науке продолжается уже более ста лет и г-ну Колышкину, имеющему диплом историка, это следовало бы знать) мой обличитель осаживает меня исполненным, конечно же, «ярости благородной» окриком: «Вот так! Церковь взывает: „Святые Петре и Февронии молите Бога о нас!“, а отец Георгий заявляет: „А я вообще сомневаюсь, что вы есть“. Точно так же отрывочно процитировав мою действительно отрицательную характеристику „Домостроя“, на мой взгляд, действительно унижающего человеческое достоинство женщины-христианки, низводя ее до уровня „аппарата“ по производству детей и обустройству быта», г-н Колышкин обвиняет именно меня, а не автора «Домостроя» в презрительном отношении к материнству и супружеству. Сведя мой весьма пространный доклад, посвященный проблемам становления семьи в дореволюционной и советской России, к двум тенденциозно представленным им самим цитатам, г-н Колышкин, не имеющий никакого представления о моей преподавательской деятельности, елейно патетически воклицает: «Чему же он учит наших семинаристов?», а затем возмущенно констатирует, что «такого откровенного хамства в адрес своих (т.е. г-на Колышкина) родителей я (т.е. г-н Колышкин) еще не слышал».
Столь же гневно, сколь и праведно обличив в неблагочестии вместе со мной другого профессора Санкт-Петербургских духовных школ архимандрита Ианнуария, г-н Колышкин, совмещающий служение заместителя главного редактора Русской линии с послушанием смиренного прихожанина одного из епархиальных храмов, упрекает в нерадивости и правящего митрополита Санкт-Петербургской епархии, который, по его мнению, оказывается «не в курсе, какие материалы публикуются в официальном церковном вестнике «Вода живая».
Но все же моя персона в конце статьи вновь вызывает у г-на Колышкина повышенный обличительный интерес и перейдя к весьма привычным для поборников «древлеправославного», а на самом деле «грозненско-сталинского» идейно-политического «благочестия» личным нападкам мой оппонент очень назидательно, хотя и не очень деликатно размышляет по моему поводу: «Все мы люди и по-человечески можем понять, что отец Георгий, к примеру, прекрасно осуществил свои идеи на личном опыте, вырастив хотя и одного, но зато очень образованного и воспитанного сына. Однако выдавать свои личные семейные переживания за позицию Церкви, как минимум, неуместно».
Проявив столь много недобросовестности при характеристике моего доклада, г-н Колышкин проявляет то ли незнание, то ли лукавство и по отношению моей семейной жизни, ибо наряду с «очень образованным и воспитанным сыном» (вероятно, г-н Колышкин и это готов поставить мне в вину) я вырастил пока еще не очень образованную (она является студенткой третьего курса Санкт-Петербургского Медицинского Университета им. И.П. Павлова), но не менее, чем сын воспитанную, дочь. Что же касается образованности и воспитанности самого г-на Колышкина, то я бы не стал связывать их недостаточность, очевидно проявившуюся в статье, с тем горделиво подчеркнутым в статье им самим обстоятельством, что он родился в многодетной семье, ибо я не имел чести знать родителей г-на Колышкина.
Самому же г-ну Колышкину я на правах пусть даже с его точки зрения и весьма не благочестивого священнослужителя хотел бы пожелать вырастить хотя бы одного ребенка, который бы превзошел его в образованности, воспитанности и, самое главное, в адекватности понимания места молодого мирянина в Православной Церкви, — от имени Которой не я или архимандрит Ианнуарий, а именно он, г-н Колышкин, решается выступать столь дерзко и неумно.
