 |
| Столетие.Ru | Петр Ильченков | 14.03.2007 |
Все началось с выступления президента Итальянской республики Джордже Наполитано (на фото), который обратился к итальянскому народу с речью, приуроченной к 10 февраля — Дню памяти, который Италия отмечает в знак траура по поводу мирного договора с Югославией, подписанного в 1947 году. Согласно этому договору, Италия потеряла значительные территории на побережье Северной Адриатики, которые имели смешанное итальянское, хорватское и словенское население. В отдельных районах проживало исключительно итальянское население, но после подписания договора численность итальянцев в этих районах была насильственно сокращена: большая часть их была изгнана, а тех, кому не посчастливилось, расстреляли и сбросили в глубокие пещеры в горах. Хотя День памяти 10 февраля отмечается регулярно, однако экспрессивность и откровенность, с которой ныне высказался итальянский президент, была совершенно новой.
«Мы не смеем молчать о жертвах кровожадного славянского экспансионизма, о которых не говорилось из-за идеологических предрассудков и политической слепоты, дипломатических комбинаций и международного конформизма… Сегодня, когда мы в Италии прекратили неоправданное молчание и когда мы решили признать Словению нашим дружеским партнером в Европе, а Хорватию — новым кандидатом на вхождение в ЕС, мы все-таки должны последовательно настаивать на том, что и в глазах итальянского народа и на уровне международных отношений истина — это часть примирения, которого мы так хотим. А День памяти является выражением священной обязанности по восстановлению истины», — сказал Наполитано. Эти слова прозвучали ответом на январское интервью, данное итальянским журналистам президентом Хорватии Стипе Месичем. Последний заявил, что убийства в конце войны и сразу после нее были преступными деяниями, но фактически явились реакцией на еще более массовые фашистские преступления.
Практически все итальянские политические силы объясняют убийства, имевшие место в конце войны, преступной натурой победителей, а не совершенными до этого преступлениями проигравшей стороны, которая также прибегала к этническим чисткам и убийствам. Это, в общем, было понятно и до последних заявлений Наполитано.
Однако речь президента Италии не только внесла новый оттенок в старую риторику итальянских политиков, но и получила реальное подкрепление. Наполитано, между прочим, бывший до роспуска в 1991 году Коммунистической партии Италии одним из ее лидеров и соавтором идеи «еврокоммунизма», принял в своей Квиринальской резиденции группу лиц — родственников жертв, пострадавших в жестоких этнических чистках, а также вручил им государственные награды, которые символически предназначались покойным. Среди награжденных был и Винченцо Серрентино. Тот самый Серрентино, который длительное время занимал пост шефа фасции (отделения) фашистской партии в Далмации, а впоследствии, по личному распоряжению Муссолини, стал префектом Задара. За преступления против местного населения Серрентино был расстрелян в Шибенике в 1947. Это награждение стало выражением того, что Италия перешла на ту позицию, которую с 1991 года занимает и Хорватия, утверждающая, что послевоенные процессы против военных преступников были политическими и постановочными. Только Хорватия говорила об этом по отношению к хорватским борцам за независимость Хорватии, а Италия перенесла этот принцип и на осужденных итальянцев.
За всеми этими событиями скрыт очень конкретный подтекст. Выселенное население (свыше 200 000) и сброшенных в бездонные карстовые пещеры несчастных (около 6000), первое лицо Италии связало не только с «кровожадной ненавистью и бешенством, но и со славянскими аннексионистскими стремлениями, которые наиболее отчетливо выразились в Мирном договоре 1947 года, и которые приняли форму этнических чисток». При этом следует напомнить, что окончательный договор, который должен был поставить точку в югославо-итальянском конфликте, был подписан сравнительно недавно — в 1975 году в Осимо (Италия), и в 1983 году — в Риме. Договор между Италией и самой Хорватией был подписан наскоро в 1992 году, когда ЕС (в том числе, не без скрежета зубовного, и Италия) должен был проявить единство в поддержке Хорватии в ее борьбе с ЮНА и сербскими амбициями. Ну, а теперь, похоже, приходит время внести в добрососедские отношения соответствующие коррективы.
Эти действия Наполитано вовсе не являются каким-то одиночным шагом престарелого политика. Свидетельством того является продолжение всей истории. Президент Хорватии Стипе Месич заявил, что в речи итальянского коллеги «невозможно не заметить признаки открытого расизма, исторического ревизионизма и политического реваншизма». Махнув жупелом расизма (которого в современной Европе боятся, как огня), Месич рассчитывал, очевидно, испугать итальянцев. Но… итальянцы не испугались. И сразу же ему ответили. Причем на этот раз в дискуссию вступил не дедушка Наполитано, функция которого в Итальянской республики схожа с ролью британской королевы, а серьезные политики, которые реально держат в руках бразды правления Италией.
Сам Наполитано не счел необходимым комментировать слова Месича, но его пресс-служба заявила, что президент Италии полностью согласен со словами министра иностранных дел Италии Массимо Д’Алема. А Д’Алема в это время пребывал в неформальной столице ЕС — Брюсселе и оттуда заявил, что «…реакция Месича является неадекватной». Он также добавил, что слова Наполитано направлены на признание исторической истины и примирения, и поэтому «…подобная реакция Месича вызывает удивление и сожаление». И вообще, посетовал Д’Алема, «…Месичу стоило бы знать, что он обращается к президенту демократической и антифашистской Италии, которая расчистила свое фашистское прошлое». «Историческая истина является условием для полного процесса примирения, которого мы все желаем, — продолжил министр иностранных дел Италии, — и ради этого я предлагаю сделать символические шаги, о которых уже говорилось».
Все это соответствует недавнему заявлению, сделанному Д’Алема в Любляне, в котором министр иностранных дел Италии заявил о необходимости вернуться к «несправедливому», по его словам, Осимскому договору, который определил отношение к недвижимости в Словении и Хорватии, отнятой после Второй мировой войны у итальянцев, изгнанных из СФРЮ. Надо сказать, что и сама Словения время от времени посматривает в сторону хорватско-словенской границы, хотя их споры, в основном, сводятся к разделу совместного имущества из времен СФРЮ и дискуссиям о разделе Пиранского залива. Впрочем, Словения, которая на следующий год должна получить место председателя в ЕС, также не упускает своего. По выражению министра иностранных дел Словении Дмитрия Рупеля, «Хорватия больше нуждается в нас, чем мы в ней, так как Словения будет принимать решение о будущем Хорватии, как член ЕС».
К развернутому ответу на слова Месича присоединились почти все политики Италии. От премьера Романо Проди, который назвал слова Месича «низким ударом не в духе хорватского народа», до правооппозиционного лидера и бывшего министра иностранных дел в правительстве Берлускони Жанфранко Финни, заявившего, что «Месич обидел не только Наполитано, но и историческую истину и таким образом удаляет Хорватию от ЕС». В ответ подобное же единодушие проявили и хорватские политики всех окрасок, от премьера Иво Санадера до лидеров оппозиционный либеральных и социалистических партий, причем ни один из них не сказал, что слова о «славянской кровожадности» действительно являются расизмом, а все как один стали говорить о необходимости сохранения принципа нерушимости границ. Самое интересное, что на всю эту по-южному бурную средиземноморскую дискуссию абсолютно спокойно наблюдают из Брюсселя, который не сделал внятного заявления по этому поводу.
Если посмотреть на ситуацию беспристрастно, то можно предположить, что Италия вряд ли действительно стремится к территориальным приобретениям за счет Хорватии, и, скорее всего, вопрос о пересмотре Осимских соглашений стал громоотводом внутренних проблем Италии, связанных с не принятой отставкой Романо Проди. Однако Хорватии от этого не легче — в ней громом средь ясного неба разразился политический скандал, который не только попортил нервы хорватским политикам, но и несомненно окажет влияние на инвестиционную политику в северной части ее Адриатического побережья.
