Mы не знаем, когда Адам был изгнан из рая

Священник Борис ЛЕВШЕНКО родился в 1936 году. В 1958 году окончил механико-математический факультет МГУ. Работал в МГУ и Университете дружбы народов. Кандидат физико-математических наук. В 1994 году рукоположен в сан диакона, через год — в сан священника. Клирик Николо-Кузнецкого храма. Завкафедрой догматического богословия ПСТГУ.

— Отец Борис, считается, что главной ошибкой утопистов (в том числе и коммунистов) была попытка построить рай на земле без Бога. А с Богом рай на земле возможен?

— С Богом все возможно. И Священное Писание говорит нам о новом небе и новой земле, которая, действительно, превратится в рай. Но надо понимать, что такое рай. Это место блаженства. Все стремятся к блаженству, но понимают его по-разному. Чаще всего, говоря о блаженстве, люди мечтают о создании процветающего общества, гармонично развитой личности. Такое общество (причем с Богом!) еще в средние века пытались построить иезуиты. Руководствовались они утопической работой Платона «Государство», и, естественно, ничего у них не получилось. Появлялись новые книги, предпринимались новые попытки создать процветающее общество, но всегда этому препятствовала греховность человеческой природы. А в раю нет места греху. Ничто нечистое туда войти не может. Это место благодатного общения с Богом и Ангелами, духовного созерцания Творения.

Авторам советского проекта рая на земле будущее представлялось миром из стекла и бетона, где в титанических зданиях живут сверхлюди. На илл.: Проект Дворца советов. Б. Иофан, О. Гельфрейх, О. Щуко. Скульптор С. Меркулов. Один из вариантов утвержденного проекта. 1934

— Новая земля, которая превратится в рай, будет после всеобщего воскресения?

— Да, только после всеобщего воскресения. До этого нам, наоборот, предсказаны беды, которых не миновать. И мы видим, что предсказания сбываются — современный человек все больше стремится к индивидуализации, в результате вместо любви развивается ненависть. Бог есть Любовь! Ненависть же — чувство прямо противоположное. О каком рае можно говорить? Только о материальном, и то не для всех, а для пресловутого «золотого миллиарда» или еще каких-то «избранных». Но испытывают ли они блаженство? Человек ведь жив настолько, насколько он себя отдает ближним. Может он отдать, помочь кому-то, он жив, радостен. А если развивать себя, как ни с кем не связанную индивидуальность, разве можно быть счастливым? Я в возможность такого счастья не верю. Как и не верю в общество процветания.

Идея построения рая на земле часто бывает близка атеистам, но по сути она — чисто языческая. Не потому ли в самых смелых проектах утопистов так заметны архаичные черты? На илл.: Проект «Арки героев» — монумента героическим защитникам Москвы. Л. Павлов. 1942

— Православные часто подчеркивают, что делать добрые дела надо не ради того, чтобы переделать мир, искоренить зло, но только чтобы проявить любовь к ближнему. Не пораженческая ли это позиция?

— Мы, действительно, не можем искоренить зло. Посмотрите на людей, которые борются с антихристом, с глобализацией, еще с чем-то. Как правило, у них озлобленные лица, мрачные глаза. Опять ненависть вместо любви. Каждый из нас может на своем месте что-то сделать для благоустройства общества, но через любовь. Не только к людям, но и к животным, растениям, предметам — всему окружающему миру. И до тех пор, пока существует добро, любовь, никакого поражения нет.

Революционные социальные и политические преобразования, задуманные без оглядки на нравственность и справедливость, приводят к результату, о котором блж. Августин сказал: «Государство, организованное не на заповедях Божиих, — это не что иное, как временный ад на земле». Часто подобные государства, при различии идеологии оказываются удивительно схожими на практике. Например, здание на иллюстрации одинаково соответствует эстетике, господствовавшей в СССР и в 3-ем Рейхе (На самом деле, это проект дома Аэрофлота. Д. Чечулин. 1934.)

— Значит, христиане могут стремиться к социальным преобразованиям?

— Нет такого дела (кроме очевидно приносящего зло, как, например, сутенерство, игорный бизнес, криминальная деятельность), которым христианин не может заниматься. Можно управлять государством и быть святым. И были святые цари и князья! Они не о собственном обогащении думали, а о благосостоянии страны. Если человек способен к политической деятельности или к тем же социальным преобразованиям, то должен приложить все силы, чтобы на этом поприще принести пользу стране. Не рай построить, но по возможности облегчить жизнь людей. Сам Господь призывает нас накормить голодного. Кто-то же должен думать о том, как накормить, где взять пищу. Так что социальные преобразования — дело богоугодное. Если, конечно, делаются они с памятью о Боге и ради Бога. Но любое дело нужно делать ради Бога!

Лишившись памятования о Боге, большая часть утопических проектов, тем не менее, сохраняет внешнюю устремленность к небу — «все выше, и выше и выше…» На илл: проект Дворца техники. А. Самойлов, Б. Ефимович. 1933

— Церковь учит, что скорби и трудности полезны для спасения. Тогда зачем стремиться облегчить жизнь? Зачем мы молимся о благоденствии?

— Мы не знаем, что полезно конкретному человеку. Да, по мнению святых отцов страдания в этой жизни даются нам для того, чтобы отменить страдания в жизни будущей, вечной. Но нигде в святоотеческой литературе не написано, что христианину противопоказана радость. Наоборот, говорится, что христианство — радость. Радость о Господе! Просто радоваться может и много страдающий человек. И психологи знают, что страдания, боль, и радость совместимы. Но у каждого свой путь спасения, известный только Богу. Один спасается страданиями, другой — добрыми делами. Не надо подменять цель средствами. Мы живем во грехе, то есть больны, и нам надо покаяться, исцелиться. Есть разные способы. Как врачи при заболеваниях прописывают лекарства, так и в духовной жизни назначают лечение: сделать столько-то поклонов, прочесть столько-то молитв, какие-то каноны. Возможно, нужно ограничить себя в еде (что мы и делаем постом) или даже отказаться от нее. Вопрос в том, что необходимо конкретному человеку для исцеления. Причем необходимо в соответствии с волей Божией, а не с нашими фантазиями. Адаму Бог не говорил отказываться от пищи, а, наоборот, сказал: «Ешь от любого древа». Если человек в Боге, уже не так важно, нищий он или миллионер. Но верующий человек понимает, что и то, и другое — непростое испытание. У Иисуса сына Сирахова есть хорошая молитва — он просит, чтобы Бог не посылал ему ни богатства, ни нищеты.

А благоденствие — понятие не только материальное, но, прежде всего, духовное. У Адама в раю было благоденствие. Основной корень этого слова «благо», то есть любовь. Бог благ, Он обладает средствами, чтобы облагодетельствовать нас, явить Свою милость, любовь. И мы в молитве о благоденствии просим средств не для обогащения, а чтобы иметь возможность заниматься духовным деланием, являть другим людям любовь.

Многие проекты «строителей светлого будущего» на первый взгляд поражают своими масштабами. Но лишь до тех пор, пока не впомнятся Евангельские обетования настоящего рая — Царствия Небесного. На илл: проект реконструкции Красной площади при постройке здания Наркомата тяжелой промышленности, А. Веснин, В. Веснин, С. Лященко. 1934

— Отец Борис, а для вас есть образ рая на земле? И как вообще надо понимать слова, что для христианина рай может настать еще в земной жизни?

— Насчет рая в земной жизни я не знаю. Такого еще не было в истории. Но если Богу будет угодно, наверное, для кого-то может настать. А образ рая есть везде, где есть любовь. Но это только образы, а не сам рай. Иногда удивительные образы. Понятно, что отец Иоанн (Крестьянкин), например, как личность был намного выше всех нас, намного ближе к Богу. Но это только то, что мы можем увидеть и понять на своем греховном уровне.

— Знаем ли мы что-нибудь о настоящем рае? Полезно ли христианину думать об этом?

— В детстве я много думал о том, что такое рай. Представлял, что там поют птицы, много цветов, солнце светит, греет, но не печет, всем хорошо… Наверное, желание человека иметь представление о цели, к которой он стремится, вполне понятно и простительно. Но неполезно, если эти представления становятся страстью, захватывают целиком, отрывают от реальности. С возрастом начинаешь понимать, что мир, который был до грехопадения, отличается от нашего мира. Хороши оба. Первый хорош потому, что был для Адама свободной дорогой к духовному возрастанию, к Богоусыновлению. Но мы не понимаем того мира, потому что сами живем в совершенно другом. Наш мир тоже хорош, потому что в нем у нас есть возможность спастись. А будь он устроен по-другому… Например, если бы мы после грехопадения оставались в раю, вкушали с древа жизни, то, наверное, жили бы очень долго, но укреплялись во зле.

Кстати, мы не знаем, когда Адам был изгнан из рая. Может быть, и через много лет после вкушения запретного плода. Но ясно, что Адам не смог вернуться в то состояние, в котором мог бы оставаться в раю. И то, что ангел с мечом поставлен охранять рай от нас, людей, означает, что мы ни умом, ни сердцем не можем представить себе настоящий рай, но можем только стремиться к нему.

Святой апостол Павел «был восхищен в рай и слышал неизреченные слова, которых человеку нельзя пересказать» (2 Кор. 12, 2−4). На илл.: икона «Благоразумный разбойник Рах в раю». По одному из толкований, Рах — это не имя разбойника (в Евангелии не названного), но транслитерация латинского слова «pax», означающего «мир». Таким образом подчеркивается, что весь мир, как благоразумный разбойник, призывается к покаянию и водворению в Вечных обителях

— Почему все представляют рай как что-то пасторальное? Вот и вы в детстве думали о птичках, цветах… Уверены ли вы, что там нет никакой техники?

— Я рос в деревне, поэтому в моей детской картине рая не было ничего технического, даже велосипеда. Но вот сейчас вы спросили, и я подумал: а почему бы и нет? На земле техника как-то помогает, а нужна ли она в раю? Не знаю. Но, действительно, я не слышал, чтобы кто-то представлял себе рай с техникой. Думаю, что это просто архетип.

— И сегодня многие едут «спасаться» в деревню, сознательно убегают от цивилизации, создают общины. Как пишут в газетных объявлениях, идеальные христианские общины. Очередная утопия?

— Всегда надо рассматривать каждый конкретный случай и пытаться понять, по Божьей воле люди поступают или по своей. Те поселения, с которыми сталкивался я, чаще были по духу сектантскими: нельзя брать паспорта, ИНН, иметь дело с государственными бумагами. Господь сказал «отдайте кесарю кесарево», а они не хотят отдавать.

Но обобщать нельзя. Если люди создадут нормальную рабочую общину… Знаете, как я в советские годы радовался, когда бывал в Пюхтицком монастыре?! Там была и замечательная молитвенная жизнь, и прекрасное хозяйство. А ведь и монастырь можно превратить в общежитие женщин или мужчин, которые устраивают свою (а не в Боге) жизнь. И, наоборот, в миру можно разумно сочетать труд и молитву. Как в городе, так и в деревне. Так что, повторяю, если семья переезжает в деревню не «спасаться», а трудиться на свежем воздухе, вести хозяйство, возможно, это и неплохо. Опять же надо рассматривать каждый конкретный случай. В принципе я допускаю, что в одну деревню могут съехаться несколько православных трудолюбивых семей, которые будут вести совместное хозяйство. Неважно, назовут они себя общиной или колхозом, важно, чтобы делалось это по Божьей воле.

Беседовал Леонид ВИНОГРАДОВ

http://www.nsad.ru/index.php?issue=40§ ion=9999&article=591