 |
| Русский вестник | Сергей Семанов | 05.03.2007 |
Для начала приведем сугубо официальный список с самыми минимальными пояснениями к нему.
«В ноябре 1935 г. сотрудникам НКВД были присвоены персональные звания (как и в РККА). Высшее маршальское генеральный комиссар ГБ получил только Ягода, далее шли, как бы мы сейчас сказали, „генеральские“ звания — комиссар ГБ соответственно 1, 2 и 3 ранга.
1. Я. С. Агранов — комиссар ГБ 1 ранга
2. Г. Е. Прокофьев — комиссар ГБ 1 ранга
3. Л. М. Заковский — комиссар ГБ 1 ранга
4. С. Ф. Реденс — комиссар ГБ 1 ранга
5. В. А. Балицкий — комиссар ГБ 1 ранга
6. Т. Д. Дерибас — комиссар ГБ 1 ранга
7. К. В. Паукер — комиссар ГБ 2 ранга
8. М. И. Гай — комиссар ГБ 2 ранга
9. Л. М. Миронов — комиссар ГБ 2 ранга
10. Г. А. Молчанов — комиссар ГБ 2 ранга
11. А. М. Шанин — комиссар ГБ 2 ранга
12. А. А. Слуцкий — комиссар ГБ 2 ранга
13. Л. Н. Бельский — комиссар ГБ 2 ранга
14. П. Г. Рудь — комиссар ГБ 2 ранга
15. Л. Б. Залин — комиссар ГБ 2 ранга
16. Р. А. Пилляр — комиссар ГБ 2 ранга
17. И. М. Леплевский — комиссар ГБ 2 ранга
18. С. А. Гоглидзе — комиссар ГБ 2 ранга
19. З. Б. Кацнельсон — комиссар ГБ 2 ранга
20. К. М. Карлсон — комиссар ГБ 2 ранга
21. Г. И. Бокий — комиссар ГБ 3 ранга
22. М. Д. Берман — комиссар ГБ 3 ранга
23. В. А. Каруцкий — комиссар ГБ 3 ранга
24. Н. Г. Николаев — комиссар ГБ 3 ранга
25. И. Я. Дагин — комиссар ГБ 3 ранга
26. А. Я. Дейч — комиссар ГБ 3 ранга
27. Б. А. Бак — комиссар ГБ 3 ранга
28. И. Ф. Решетов — комиссар ГБ 3 ранга
29. М. С. Погребинский — комиссар ГБ 3 ранга
30. Ю. Д. Сумбатов-Топуридзе — комиссар ГБ 3 ранга
31. Г. С. Люшков — комиссар ГБ 3 ранга
32. С. С. Мазо — комиссар ГБ 3 ранга
33. И. П. Зирнис — комиссар ГБ 3 ранга
34. В. А. Стырне — комиссар ГБ 3 ранга
35. С. В. Пузицкий — комиссар ГБ 3 ранга
Кроме того, был один с армейским званием — комкор М. П. Фриновский.
Именно эти люди начали и проводили большую чистку, именно между ними развернулась напряженная борьба в 1936—1938 годах, и к 1941 г. — из этих 37 человек в живых через несколько лет останется только два» (Леонид Наумов. Указ. соч. с. 13).
Семьдесят лет тому назад все эти люди терзали население шестой части света, именуемой тогда Союзом Советских Социалистических Республик. Почти все они тогда же и погибли сами, а двое уцелевших — немного позже. С тех пор наша родина и русский народ пережили великое множество крупнейших событий — и радостных, и трагических. Ныне все вокруг нас вновь круто изменилось. Многие события минувшего века ныне воспринимаются нами иначе, нежели ранее, порой совсем иначе. Но неизменна оценка вышеперечисленных людей как невиданных злодеев и палачей нашего народа. Прощения им нет и быть не может. Злодеи пожрали самих себя. Поделом вору мука.
Семь десятилетий назад русский народ хорошо знал только одно имя из вышеназванных — кровавого главу НКВД Ягоду (в девичестве Иегуду Еноха Гершеновича, он велел именовать себя Генрихом Григорьевичем). Почти все остальные имена, а порой клички, — мрак и туман. Они палачествовали над миллионами людей тайно, а потом так же тайно удавили их в ими же возведенных застенках. И вот лишь недавно стали объективные историки разматывать этот тайный и жуткий клубок. Материал накапливался, постепенно тот мрак и туман стали развеиваться, и потомки наконец смогли увидеть жуткие образы тех инфернальных существ. Буквально последние два-три года картина полностью и всесторонне прояснилась. Теперь ясно видно, так сказать, кто есть кто.
В частности и в особенности, кто они были по национальности в многонациональном Советском Союзе. Подчеркнем, что революционеры-интернационалисты скрывали свою подлинную национальную принадлежность еще со времен марксова Первого интернационала. Такая вот у них была странная привычка. А спрашивать или говорить о том почиталось в той среде признаком реакционности и мракобесия. Какое, мол, это имеет значение для революционного пролетариата?! Но значение-то имелось. Вакханалия кромешных казней в гражданскую войну, в двадцатых страшных годах, во времена погрома крестьянства и возведения Беломорканала это четко выявила.
У чекистов, соратников Дзержинского, национальность и даже подлинные имена порой приравнивались к государственной тайне, раскрытие которой каралось весьма строго. Пример отчасти подавал сам основатель лубянского ведомства. Лишь недавно стало известно из архивных документов, что отец его был крещеный в католичество иудей, а мать — польская дворянка, остро ненавидевшая Россию и русских, супругой же революционера Феликса стала еврейка из богатой варшавской семьи. Каков поп (в данном случае ребе), таков и приход. Вот весь этот лубянский приход, точнее его начальствующую верхушку, мы попытаемся рассмотреть. Данные о том у нас теперь наконец-то появились.
Коснемся другого, вроде бы второстепенного, но показательного сюжета. Все новоиспеченные генералы от госбезопасности были очень молоды. «Маршалу» Ягоде было сорок четыре года, а он был самым старшим по возрасту (только Г. Бокий тут исключение), а чуть ли не половина иных — всего лишь тридцатилетние. Почти все начали служить в органах ВЧК с гражданской войны или с начала двадцатых годов. То есть имели до крайности небольшой опыт нормальной, так сказать, жизни.
Еще одно. Высшее образование имел лишь швейцарский гражданин корпусной комиссар с 1935 года Артузов (Фраучи), он окончил Технологический институт в Петербурге. Там же учился Бокий, но не окончил. И ни один из всех тридцати семи «генералов» не имел ни малейшего отношения к юриспруденции. Вот такие люди, лишенные образования и с малым жизненным опытом, решали, жить или не жить миллионам людей. И как им жить — под надзором или в лагере.
Однако обратимся к национальной принадлежности этих лиц. Уже беглый просмотр списка обнаруживает преобладание сугубо не русских, вообще не славянских фамилий. Правильное впечатление. Так оно и было. Считаем необходимым во всеоружии скопившегося теперь объективного материала охарактеризовать подлинную национальную принадлежность каждого из тогдашних генералов НКВД. По ходу того списка.
О Ягоде не станем говорить, достаточно известен. Первым в списке идет Агранов (Сорендзон) Яков Саулович (Янкель Шмаевич), сын местечкового еврея из Гомельской губернии, окончил четырехклассное училище, с 1912 г. эсер, затем большевик, в ЧК с февраля 1918. Одна из самых зловещих фигур в карательных органах. Был не чужд литературе и искусствам, с ним связано трагическое самоубийство Маяковского.
Прокофьев Георгий Евгеньевич, русский, сын чиновника, поступил было на юридический факультет Киевского университета, но вскоре ушел. Анархист с 1916 г., затем большевик, в ЧК с 1920. Был одним из ближайших сподвижников Ягоды, замешан во всех его делах, занимался, в частности, массовой высылкой русской интеллигенции.
Заковский Леонид Михайлович, он же Генрих Эрнестович Штубис, латыш, вырос в семье лесника, окончил два класса городского училища в Либаве. Член РСДРП с 1913, во время Первой мировой войны дезертир, в ЧК с самого основания в конце 1917-го. Отличался изуверской жестокостью, охотно применял пытки, а с начала ежовских чисток в органах — выбивал показания у бывших сотоварищей.
Реденс Станислав Францевич, поляк, родился в Минске в бедной семье, окончил начальное училище, рабочий, большевик с 1914. В ЧК с 1918, следователь, затем секретарь Дзержинского. Стал свояком Сталина, женившись на сестре Надежды Аллилуевой. В 1920 был начальником Одесской, потом Харьковской ЧК, отличавшимися крайней жестокостью, а с декабря того же года направлен на «зачистку» в Крым, один из организаторов массовых казней сдавшихся добровольно офицеров бывшей врангелевской армии. Родство со Сталиным обеспечило Реденсу высокие посты в ГПУ-НКВД. Циник и карьерист, ничем особенным себя не проявивший. Родство с вождем не спасло его от пули уже в конце чистки в 1940 году по вздорному обвинению в принадлежности к «польской диверсионно-шпионской группе». Его жена Анна Аллилуева, бывшая сотрудница одесской ЧК, тогда не пострадала.
Балицкий Всеволод Аполлонович и Дерибас Терентий Дмитриевич по документам значатся украинцами. Возможно, так оно и было, хотя некоторые сомнения тут возникают. Как бы то ни было, но палачествовали они именно в пределах Малороссии, хотя на исходе карьеры их отправили на Дальний Восток, где она и завершилась обычным для всех им подобных способом.
Весьма колоритной личностью был австрийский еврей, родившийся во Львове, парикмахер по профессии Паукер. Звали его у нас Карл Викторович, но это кличка, подлинное имя пока не установлено. Мобилизованный в армию Австро-Венгрии в ходе мировой войны, он поспешил сдаться в плен русским, попал в Туркестан, где после Октября примкнул к большевикам, а уже в 1918 в качестве «красного мадьяра» стал сотрудником ВЧК в Самарканде. Уже в 1920 сметливый парикмахер каким-то неведомым образом перебирается в центральное руководство ВЧК и уже в 1923 делается начальником оперативного отдела ОГПУ СССР! В его ведение входила охрана Кремля, членов Политбюро и лично Сталина. Кстати, Паукер самолично брил вождя, делал это с величайшим старанием, а вождь не опасался обнажать горло перед опасной бритвой чекиста-брадобрея (понимал, конечно, его ничтожную и трусливую душонку). Он же был признанным кремлевским шутом, рассказчиком анекдотов, изображал разного рода высоких деятелей — из числа опальных, разумеется. Так, он лично арестовывал Зиновьева и Каменева, а потом весело представлял, как их тащили на расстрел. Уже в самом начале чистки летом 1937 на казнь потащили и его самого.
Гай (Штоклянд) Марк Исаевич (Исаакович), сын еврея-ремесленника из Винницы, поступил на юридический факультет Киевского университета (как и Прокофьев), но вскоре ушел. Ставленник Ягоды, был начальником Особого отдела ОГПУ, проводил «чистку» Красной армии от служивших в «старой армии», устроил несколько фальсифицированных процессов. С падением Ягоды был обречен. В ноябре 1936 Ежов направил Гая в Восточную Сибирь, где его вскоре арестовали и казнили.
Далее в нашем списке идут Миронов и Молчанов, этакая «сладкая парочка» чекистских заплечных дел, оба они были ближайшими доверенными лицами Ягоды, оба готовили первый «открытый» московский суд над Зиновьевым и иными, обоим удалось сломать свои жертвы (которые были не лучше своих палачей) и добиться прилюдных жутких самооговоров. Но вместо благодарности оба вскоре получили свой конец в тех же подвалах. Настоящая фамилия Миронова — Каган, сын банковского служащего в Киеве, перед революцией вступил в Бунд, но потом перешел в большевики и преуспел в ЧК-ГПУ. Молчанов Георгий Андреевич, русский, сын харьковского официанта, сам он тоже начал было учиться в торговой школе, но соблазнился «революционной романтикой» и уже в 1917 году, двадцатилетним, вступил в большевистскую партию. С 1931 Молчанов стал на Лубянке начальником Секретно-политического отдела, а Миронов тогда же — начальником Экономического. Это были ключевые посты в органах госбезопасности, а им обоим было едва более тридцати лет. И при нулевом образовании.
Начальником Транспортного отдела в ту же пору был Шанин, русский, из подмосковных крестьян, слетел с высокого поста вместе с иными ставленниками Ягоды. Затем в списке идет длинный ряд еврейских фамилий: Слуцкий Абрам Аронович, Бельский (Левин) Лев (Абрам) Николаевич (Михайлович), Рудь Петр Гаврилович (сын местечкового ремесленника), Залин (Левин) Лев (Зельман) Борисович (Маркович), Леплевский Григорий (Израиль) Моисеевич, Кацнельсон Зиновий Борисович. Шесть высших руководителей НКВД названы тут подряд, все они еврейского происхождения, но это не пристрастный подбор, а слепая воля бюрократического перечня, составленного в недрах Лубянки.
Среди выше перечисленного однообразного ряда лиц мелькнуло совершенно неожиданное для той среды имя одного экзотического генерала НКВД — Пилляр фон Пильхау Роман (Ромуальд) Александрович. Он носил даже баронский титул, был то ли немец, то ли из числа онемеченных поляков, недавно всплыло странное обстоятельство — он был двоюродным племянником Дзержинского. Учитывая пестрое происхождение Феликса, это делает национальную принадлежность Пилляра еще более неопределенной. В двадцать лет, еще до революции, стал большевиком, потом оказался в ЧК, где вместе со своими коллегами истреблял всех прочих баронов и дворян. А потом разделил их участь.
Вторую половину генеральского списка для краткости изложения рассмотрим по национальным группам, эти 18 персон делятся на четыре неравные группы. Трое латышей: Карл Карлсон, Владимир Стырне и Ян Зирнис. Ну, с латышами все ясно. Эти инородцы, равнодушные к судьбам России, охотно пристроились к чекистской мясорубке и деловито обслуживали ее. Пока сами не угодили туда. Все до одного. Да еще прихватили с собой немало земляков, в их делах не участвовавших.
Русских по документам набралось пятеро: Глеб Бокий, Николай Николаев-Журид (числился украинцем, родился в Конотопе в небедной семье), Илья Решетов, Михаил Фриновский и еще один, довольно примечательный. Сергей Васильевич Пузицкий происходил из дворянской семьи, по документам русский. Известный литератор В. В. Кожинов приходился ему племянником по матери. Вадим рассказывал, что дядя происходил из обрусевших поляков. Пузицкий окончил гимназию, тут его застала революция, по каким-то причинам он к ней примкнул, оказался в ЧК. Стал видным сотрудником Иностранного отдела (закордонной разведки). Выезжал за границу с опаснейшими заданиями, в частности, участвовал в похищении из Парижа белогвардейского генерала и героя А. П. Кутепова (довести до Москвы не удалось, бедняга умер от передозировки снотворного). В конце своей бурной и короткой жизни Пузицкий, находясь уже в опале, стал лишь заместителем начальника лагеря в Дмитрове на строительстве каторжного канала Москва-Волга. Оттуда его в 1938 году увезли на казнь.
Евреев среди данного пространства генеральского списка было восемь: Берман Борис Давидович, Каруцкий Василий Абрамович, Дагин Израиль Яковлевич, Дейч Яков Абрамович, Бак Борис Аркадьевич, Погребинский Матвей Самойлович, Люшков Генрих Самойлович (из Одессы-мамы), Мазо Соломон Самойлович.
В заключение о двух оставшихся пока не названными деятелях НКВД, это оказались именно те, которые пережили «большую чистку» и сохранили жизнь до 1941 года и далее. Это Сергей Гоглидзе и Ювельян Сумбатов-Топуридзе, оба грузины из крестьянских семей, с молодых лет в ОГПУ, потом последовательно стали наркомами НКВД в Грузии. Оба были ставленниками Берии и его доверенными людьми, отсюда их относительно счастливая судьба во время чисток. Как свидетельствуют источники, оба отличались неописуемой жестокостью, в том числе и по отношению к своим же соплеменникам. Впрочем, возмездия оба злодея не избежали: Гоглидзе был расстрелян 23 декабря 1953 года вместе со своим покровителем Берией. Сумбатов тоже был арестован как бериевский соучастник, во время следствия сошел с ума и был помещен в психиатрическую больницу на принудительное лечение, где и скончался в августе 1960 года.
Итак, подведем некоторые арифметические итоги. Среди 37 генералов НКВД образца 1935 года евреев было 19, русских 10, латышей 4, поляков 2, грузин 2. В процентном отношении это выглядит так: евреев — 51, русских (всех славянских народов СССР) — 27. Напомним, что среди всего населения страны евреи в те годы составляли менее двух процентов, а русские (с украинцами и белорусами) более восьмидесяти. Пропорция 2:80 не может не впечатлять. В особенности в сопоставлении с тем, каково было тогда национальное соотношение в руководстве главного карательного органа страны диктатуры революционного пролетариата.
Нельзя не отметить, что в ЧК-ГПУ сложились некие семейные кланы. Упомянутый уже Матвей Давидович Берман был с 1932 года начальником Главного управления лагерей, одним из отцов-основателей знаменитого ГУЛага. У него был младший братец, Борис Давидович, который тоже служил на крупных постах в Иностранном отделе Лубянки. А вот тоже означенный в генеральском списке Борис Аркадьевич Бак, возглавлявший ОГПУ важнейшей Московской области, привлек на ответственную службу в лубянское ведомство брата Соломона Аркадьевича. И совсем уж трогательным семейственным обстоятельством должно считать то, что Матвей Берман был женат на сестре Баков Марии (Мариам) Аркадьевне. Она тоже была ответственным сотрудником ОГПУ.
26 сентября 1936 года наркомом внутренних дел стал печально памятный в нашей истории Николай Иванович Ежов. Великая чистка, часто называемая по его имени, началась. Ежов был русский, хотя по мнению историка Б. Соколова, с некими прибалтийскими вкраплениями. Первая жена его была русская, детей не имели, уже в двадцатых годах разошлись, ее позже не тронули, умерла после войны. Существует мнение, которое озвучил сын Берии Серго, что Ежов, сменивший еврея Ягоду, а потом арестовавший множество других евреев в руководстве НКВД, был чуть ли не «русофилом» (См. С. Л. Берия. Мой отец Берия. М., 2002). Так ли это? Рассмотрим объективные факты.
Чистку ягодинских людей в высшем аппарате НКВД Ежов начал сразу, пока лишь смещая с должностей, без арестов. Уже осенью 1936 года Ежов произвел первые свои четыре новых назначения на посты начальников отделов. Это были Литвин Михаил Иосифович, Шапиро Исаак Ильич, Цесарский Владимир Ефимович и Жуковский Семен Борисович. Все они были евреи, в том числе и однофамилец русского поэта. Заместителя Ягоды Георгия Прокофьева убрали через три дня после отставки шефа, а на его место Ежов назначил уже упомянутого выше Матвея Бермана. Наконец, на ответственную должность секретаря наркомата вместо снятого с этого поста ягодинского порученца русского авантюриста Павла Булатова был поставлен известный Яков Дейч. Не правда, довольно странный подбор кадров для «русофила»?
Тут самое время сказать о второй супруге Ежова. То была одесситка, по рождению Людмила Соломоновна Ханютина. Типичное порождение того смутного времени, она, как и все подобного же типа женщины, походила на знаменитую Лилю Брик. Молодой вышла замуж за работника советского торгпредства, жила с ним в Берлине в 1920-х годах, там же познакомилась с Исааком Бабелем и завела с ним долговременный роман. С мужем рассталась, оказалась в Москве и тут каким-то образом познакомилась с партработником Ежовым и вышла за него замуж, не прерывая приятных отношений с Бабелем.
Людмила Соломоновна детей не имела, была дамой светской, держала богемный салон, стала даже редактором политического журнала (не имея на то ни образования, ни опыта), супруг ее сутками не вылезал со службы, быстро изнашивая телесные и нервные силы, в ее дела не вмешивался. Она была женщиной любвеобильной.
25 ноября 1938 года Ежов был снят с должности. Его арестовали в апреле следующего года, обвинили в шпионской работе на все разведки мира и расстреляли после долгого и мучительного следствия 4 февраля 1940 года. Имя его было на полвека вычеркнуто из официальной истории. Людмила Соломоновна скончалась много раньше в больнице при невыясненных обстоятельствах.
Берия незамедлительно начал чистку назначенцев Ежова, и тем же способом — расстрелами. Опять в этом кровавом ведомстве палачи казнили палачей. Судьба тех и иных нас мало интересует, но кого Берия начал ставить на освобождающиеся вакансии?
Новые бериевские назначения на высшие посты НКВД были весьма характерны. Начальником Иностранного отдела стал Деканозов Владимир Георгиевич, Специального отдела — Гвишиани Михаил Максимович, затем Шария Петр Афанасьевич. Все трое — грузины. Начальником Секретно-политического отдела стал Кобулов Богдан Захарович, а начальником Управления НКВД на Украине — его брат Амаяк Захарович, оба армяне из Тифлиса (в начале века армяне там составляли большинство жителей). Наконец, Секретно-политический отдел возглавил еще один выдвиженец Берии — Меркулов Всеволод Николаевич — русский, сын офицера старой армии, но родившийся и выросший тоже в Тифлисе, «кавказец», так сказать. Итак, из шести новых руководителей НКВД появились трое грузин, два брата-армянина и один лишь русский, да и то с Кавказа. Как видно, национальная политика в руководстве карательных органов страны осталась примерно такой же, только еврейский акцент там отчасти перешел на кавказский.
На этом можно завершить разбор «кадровой политики» в верхах ВЧК-НКВД. Ее без всякого преувеличения следует назвать русофобской. Создатель советского государства Ленин был до революции отчаянным пораженцем, этим духом пестрят его сочинения тех лет. После победы Октября Ленин сделался твердым государственником, но пренебрежительного отношения к русскому народу не изменил. Уже перед самой кончиной он успел напомнить о «нации рабов», а тех, кто почитает отечество дореволюционное, а не социалистическое, обозвал «вызывающими законное чувство негодования, презрения и омерзения холуями и хамами». Увы, это любят цитировать и сейчас…
Лютые русофобы Троцкий и Бухарин не были даже советскими государственниками, от слова «отечество», даже «социалистическое», их воротило, о чем они охотно высказывались в печати. А ведь то были вожди революции, ее идеологи, члены всевластного Политбюро. В ту пору из русских трудящихся низов вышло немало молодых, одаренных и сильных духом ребят, тысячи самоотверженных Павлов Корчагиных. Они с упоением внимали этим «вождям», почитая их за мудрецов — всезнающих и всепонимающих (они такими не были даже приблизительно, полуобразованные болтуны, и только). Каким же русофобским ядом отравляли они простые и доверчивые души нового русского поколения!
Вопрос этот сложный и трагический, о том уже много написано, не станем тут останавливаться. Приведем лишь единственный пример, как подобное русофобство распространялось, как тогда выражались, «в массах». В 1930 году вышел том Советской энциклопедии со статьей «Русские». Статья коротенькая, только три с половиной столбца (статья «Евреи» занимает там же восемь полос). Вот что мог прочитать тогда о своем народе русский молодой человек: «Русской народности присваивалось положение господствующей, единственной государственной народности в Российской империи. Великодержавный национализм Российской империи стремился при этом придать понятию русской народности расширительное значение… Этой ложной идеей прикрывалась политика колониального угнетения и насильственного обрусения других народностей».
Сказанного достаточно.
