 |
| Православный Летописец Санкт-Петербурга | Н. Миронова | 11.10.2003 |
1 марта 1917 года Государь остался один, практически плененный, в поезде, преданный и покинутый подданными, разлученный с семьей, ждавшей и молившейся за него в Царском Селе. Оставшись один, Николай Александрович берет себе в совет и укрепление Слово Священного Писания, читает, подчеркивает избранное. Первое, что непреложно встает из государевых помет в Библии — твердая вера Императора в Божий Промысл, убежденность, что Господь с ним: «.не бойся, ибо Я с тобою» (Быт., 26, 24), «.не бойся. Я твой щит» (Быт., 15, 1), «.Бог твой есть Бог благий и милосердый; Он не оставит тебя и не погубит тебя.» (Втор., 4, 31), «.Бог ваш идет пред вами; Он будет сражаться за вас.» (Втор., 1, 30).
Ни одно имя в истории России так не изолгано, как имя царя-мученика и его святой семьи. Горы неправды приходится повергать тому, кто пытается добраться до истины отречения. Но теперь у нас есть правдивейший свидетель события, его причин и следствий — Слово Священного Писания, выделенное Императором в лад своим мыслям, в обоснование своего решения, в утверждение своего предвидения. Нет, это не много раз поставленные в вину Императору досужими неверами нерешительность, или безволие, или стремление устраниться от принятия жестких мер, покорившись фатальной неизбежности: ведь Православие отрицает неизбежность Божия гнева, допуская возможность живой молитвой изменить сроки Божия наказания согрешившему народу. Царь берет на себя эту живую молитву, потому что он Богопомазанник — выразитель воли Божией своему народу и одновременно предстатель перед Богом за народ. Высвечиваются отчеркнутые им слова: «.Господь Бог, перед лицем Которого я хожу.» (Быт., 24, 40), «. постойте, я послушаю, что повелит о вас Господь» (Чис., 9, 8), «.а что мы значим, что вы на нас ропщете?.. не на нас ропот ваш, но на Господа» (Исх., 16, 7−8).
Высокое назначение и бремя своего служения Государь видит в строках: «. будь ты посредником от народа пред Богом, и представляй Богу дела его. научай его постановлениям Божиим и законам Его, указывай ему путь Его, по коему он должен идти, и дела, какие он должен делать.» (Исх., 18, 19−20). А следом он тут же подчеркивает в Библии иное условие своего служения, исполнение которого зависит не от него одного: «.ты же усмотри себе из всего народа людей способных, боящихся Бога, людей правдивых, ненавидящих корысть, и поставь их над ними тысяченачальниками, стоначальниками, пятидесятиначальниками и десятиначальниками; пусть они судят народ во всякое время, и о всяком важном деле доносят тебе, а все малые дела судят сами: таким образом облегчи себя и они пусть несут с тобою бремя; если ты так поступишь, и Бог повелит тебе, то ты возможешь устоять, и весь народ сей с миром пойдет в свое место» (Исх., 18, 21−23).
Не оказалось рядом таких людей — боящихся Бога, любящих правду, ненавидящих корысть, верных присяге. Все выступили изменниками — от рядовых солдат питерских запасных полков до главнокомандующих фронтами, до ближайшей родни, великих князей. Никто не захотел понести с ним тяжкое бремя. Генерал Рузский предложил — и кому?! Государю своему! — «сдаться на милость победителю». Какому «победителю»? Горстке взбунтовавшейся, подстрекаемой жидами черни, ее «советам»? Что же сталось с его народом, так стремительно изменившим своему природному царю? «.Что мне делать с народом сим? еще немного, и побьют меня камнями» (Исх., 17, 4). «.Господи, для чего Ты мучишь раба Твоего? и почему я не нашел милости пред очами Твоими, что Ты возложил на меня бремя всего народа сего? разве я носил в чреве весь народ сей? и разве я родил его, что Ты говоришь мне: неси его в недре твоем, как нянька носит ребенка?.. Я один не могу нести всего народа сего, потому что он тяжел для меня.» (Числ., 11, 11−14).
Бремя заступничества за народ-изменник, народ-бунтовщик, народ, требовавший заменить царство республикой — в самом деле непосильное и напрасное тягло, но царь не отрекается от своего народа. Царский карандаш решительно подчеркивает в Библии: «.прости им грех их? а если нет, то изгладь меня из книги Твоей, в которую Ты вписал» (Исх., 32, 32−33).
Как совпадают эти строки с известным видением митрополита Макария Московского: «Заснувши вскоре, я вижу себя стоящим в той же арке, а за нею со Спасителем стоит Государь Николай Александрович. Спаситель говорит Государю: «Видишь, в Моих руках две чаши — вот это горькая — для твоего народа, а другая, сладкая — для тебя». Государь падает на колени и долго молит Господа дать ему выпить горькую чашу вместо его народа, Господь долго не соглашался, а Государь все неотступно молил. Тогда Спаситель вынул из горькой чаши большой раскаленный уголь и положил его Государю на ладонь. Государь начал перекладывать уголь с ладони на ладонь и в то же время телом стал просветляться, пока не стал весь пресветлый, как светлый дух. Заснув вторично, я вижу громадное поле, покрытое цветами. Стоит среди поля Государь, окруженный множеством народа, и своими руками раздает манну. Незримый голос в это время говорит: «Государь взял вину русского народа на себя, и русский народ прощен». Государь действительно говорил в те дни, и это осталось в письменных свидетельствах очевидцев: «Быть может, необходима искупительная жертва для спасения России, я буду этой жертвой, да свершится воля Божия!»
Мысль об искуплении греха народа, посягнувшего на уничтожение царства, не отступает от Государя и в псковском поезде. В Святом Писании видит он решение и подчеркивает: «. пошел гнев от Господа, и. началось поражение. (Тогда первосвященник — ред.). заступил народ; стал он между мертвыми и живыми, и поражение прекратилось» (Числ., 16; 46, 48).
Вот он, исход решения Императора Николая Александровича: «встать между мертвыми и живыми» — теми, кто уже был мертв, отступив от Бога и Его Помазанника, и теми, кто оставался верен царю, но медлил в бездействии или пребывал в неведении грядущей опасности. Опасность всеобщей погибели была как никогда реальной. Ведь мы, русские, до конца своих дней все связаны Соборным постановлением, принятым Всероссийским земским Собором в 1613 году, связаны клятвой русского народа на вечную верность царскому роду Романовых; клятвой, данной нашими предками за себя и за нас, своих потомков. Нарушение сего Соборного постановления кем бы то ни было, царем ли, народом ли, с роковой неизбежностью влечет неисчислимые бедствия русскому народу и его царству. Вот где ждал нас конец, вот когда Россия, русские близки были к погибели.
Стремлением «заступить между мертвыми и живыми» и спасти русский народ был выверен каждый шаг царя на псковской станции с символическим названием «Дно». Не растерянно, не колеблясь, не кидаясь загнанным зверем из стороны в сторону, обложенный красными флажками революции, действует Государь. Государь действует спокойно и уверенно, согласуясь со Словом Завета. И враги его, и отступники потрясенно отмечали в те дни, что царь был необыкновенно спокоен. Он был спокоен, потому что знал, что делает, потому что был уверен в правоте исполняемого им долга, потому что каждый шаг его был выверен Священным Писанием. Самое важное для него было уйти так, чтобы его уход не обернулся пагубой для всего народа.
Хронику появления документа, который по сей день умышленно ложно называют «Манифестом об отречении», воспроизведем по воспоминаниям одного из главных действующих лиц трагедии, генерала Рузского. 1 марта 1917 года «часа в три Царь пригласил меня и заявил, что акт отречения им уже подписан и что он отрекся в пользу своею сына. Он передал мне подписанную телеграмму об отречении». Вот ее текст: «В тяжелую годину ниспосланных тяжких испытаний для России мы, не имея сил вывести Империю из тяжкой смуты, переживаемой страной перед лицом внешнего врага, за благо сочли, идя навстречу желаниям русского народа, сложить бремя врученной нам от Бога власти.
Во имя величия возлюбленного русского народа и победы над лютым врагом призываем благословение Бога на сына нашего, в пользу которого отрекаемся от престола нашего. Ему до совершеннолетия регентом брата нашего Михаила Александровича.»
В ту ночь Государь вспоминает святую жертву праотца Авраама, не пожалевшего ради любви к Богу своего единородного сына. Это видно по тем строчкам, что подчеркнуты Николаем Александровичем в Писании: «И пришли на место, которое указал ему Бог; и устроил там Авраам жертвенник. и связав сына своего Исаака, положил его на жертвенник. (и сказал Бог Аврааму):.Теперь я знаю, что боишься ты Бога и не пожалел сына твоего, единственного твоего, для Меня» (Быт., 22; 9, 12).
Итак, 2 марта 1917 года царь не отрекся от престола. Во-первых, он не имел права на отречение — это являлось нарушением Соборного постановления и закона о престолонаследии. Во-вторых, Государь. фактически плененный заговорщиками в Пскове, по царскому своему служению не имел права безвольно покоряться их силе. И тогда он составляет заведомо незаконный документ и телеграммой рассылает его по армии, давая своему народу, присягавшим ему войскам и их командирам последнюю возможность не изменить присяге, стремится отвести свой народ от клятвопреступления, от нарушения Соборной клятвы. Николай Александрович намеренно составляет телеграмму в такой форме, ибо никакую другую телеграмму начальник штаба Ставки, генерал-предатель Алексеев не разослал бы по армии. Это был единственный в истории Государства Российского документ, который царь подписал карандашом. Тем же самым карандашом он подчеркивал в те трудные часы священные строки: «.вместо отцов наших восстали вы, отродие грешников» (Числ., 32, 14), «.все мысли и помышления сердца их были зло во всякое время» (Быт., 6, 5).
Последний призыв Государя Николая Александровича к своей армии 2 марта 1917 года остался неуслышанным.
Все было кончено. Арестованного государя поезд увозил из Могилева в Царское Село, куда уже явился генерал Корнилов с поручением от Временного правительства пленить семью царя. И никому в тот час в России, видимо, не приходило в голову, что прогнать царя можно только вместе с Господом, на нем благодатно пребывающим. Бог же поругаем не бывает и за изгнание своего помазанника отмщает ослушливому народу. Один государь помнил об этом и скорбно отмечал в Священном Писании вещие слова о грядущем наказании России: «Если же не послушаете Меня и не будете исполнять всех заповедей сих, и если презрите Мои постановления, и если душа ваша возгнушается Моими законами, так что вы не будете исполнять всех заповедей Моих и нарушите завет Мой, — то и Я то же сделаю с вами, и пошлю на вас ужас, чахлость и горячку, от которых истомятся глаза и измучается душа. и падете пред врагами вашими. Я всемеро увеличу наказание за грехи ваши; и сломлю гордое упорство ваше. напрасно будет истощаться сила ваша. и наведу на вас мстительный меч в отмщение за завет. хлеб, подкрепляющий человека, истреблю у вас <.> и будете есть плоть сынов ваших и плоть дочерей ваших будете есть; разорю высоты ваши и разрушу столбы ваши, и повергну трупы ваши на обломки идолов ваших, и возгнушается душа Моя вами; города ваши сделаю пустынею, и опустошу святилища ваши. а вас рассею между народами и обнажу вслед вас меч, и будет земля ваша пуста и города ваши разрушены. Оставшимся из вас пошлю в сердца робость» (Лев. 26, 14−36).
«И Русь спасать его не встала», не встали русские люди спасать своего Царя, а должны были, обязаны были по долгу принесенной в 1613 году Соборной клятвы на вечную верность роду Романовых, по долгу христианской совести с ее природным монархизмом, по долгу национального стояния русских за русского Императора перед скопищем захвативших власть иноплеменников и иноверцев. Так стоит ли удивляться и сетовать при нахождении на Россию и ее народ нескончаемой череды национальных бедствий и безбожных правителей! Кровь его на нас и на детях наших. Нам, русским, отягощенным по сей день наследным грехом наших предков — грехом отречения от своего природного Царя — не будет прощения до соборного в том грехе покаяния — до того часа, когда русский народ, переставший в марте 1917 года молиться за Царя, взмолиться своему Царю, утвердившись в святости его христианского подвига: «Святый Царю Николае, искупителю грехов наших, страстотерпче, великомучениче, моли Бога о нас!»
Об этом молил Бога Государь в страшные мартовские дни 1917 года: «Господь долготерпелив и многомилостив, прощает беззакония и преступления, и не оставляющий без наказания, но наказывает беззаконие отцов в детях до третьего и четвертого рода. Прости грех народу сему по великой милости Твоей.» (Числ., 14, 18−19).
