Задачи и проблемы духовного образования в XXI веке

На рубеже эпох, XX и XXI века не могут не волновать церковную общественность проблемы нашего российского духовного образования и просвещения. От этого влияния будет зависеть в основном судьба будущих поколений наших соотечественников, в какой духовной атмосфере они будут жить, к каким идеалам и ценностям они будут стремиться.
Великий подвижник духовного православного просвещения святитель Димитрий Ростовский так наметил и определил задачу нашего просветительского служения Церкви: «Мы с Вами, может быть, и не станем святыми, но мы обязаны сделать все то, чтобы они после нас появились».
Одним из приоритетных направлений наших богословских школ, монастырей является изучение, освоение и передача святоотеческого наследия нашему и последующим поколениям. Стремление к достижению святости, обожения и богоуподобления должно быть той заветной целью человека, о которой некогда говорил Спаситель: «…будьте совершенны, как совершен Отец ваш» (Мф. 5, 48).
Изучение святоотеческого опыта, изложенного в аскетической письменности, предполагает определенную систематизацию изложения для нужд наших богословских учебных заведений с целью подготовки сведущих священнослужителей, катехизаторов и церковных работников.
Преподаватель богословских школ, игумен монастыря, духовник, правящий архиерей сталкиваются ныне с проблемой построения целостного видения духовного образования и окормления воспитанников, послушников, монашествующих, клириков.
В традициях монастырей за 2000-летнюю историю был накоплен громадный опыт духовного окормления, воспитания, уврачевания человеческой души, теперь наступает время осмысления святоотеческого наследия. К глубокому сожалению, атеистическая эпоха прервала и во многом уничтожила эту традицию. В богословских школах Московского Патриархата послевоенного периода 1941−1945 гг. во многом программы образования курировались уполномоченными по делам религии атеистического государства.
В нынешнее время открываются новые епархии, монастыри, богословские школы, катехизаторские курсы, которые требуют подготовленных специалистов, опытно зрелых в духовной жизни, имеющих дар и умение преподавать необходимые дисциплины, однако на этом пути стоят серьезные объективные проблемы.
Время безыскусного вдохновения и безкрылого лидерства проходит, сейчас требуется продуманная и систематическая работа по созданию целостной системы православного просвещения. Эта нелегкая проблема ложится на плечи правящих архиереев, ректоров богословских школ, игуменов монастырей, епархиальных и монастырских духовников.
За неимением подготовленных кадров правящим архиереям вынужденно приходится подчас рукополагать лиц, не имеющих специальной богословской подготовки. К сожалению, нередки случаи когда безсистемное и непродуманное чтение святоотеческой литературы, практика псевдодуховного популизма приводит к серьезным проблемам на приходах и монастырях.
Нередки случаи когда лица, едва достигшие двадцатилетнего возраста, получившие священный сан занимаются изгнанием бесов (отчиткой), лечением (порчи, сглаз). Получившие приход в самостоятельное управление сразу после хиротонии требуют от своих прихожан соблюдения полумонастырских уставов, а лиц, не согласившихся с требованием настоятеля, отлучают от Христовых Таин, нередко и от прихода.
Не исключением являются примеры неправильного восприятия священнослужителями своего сана. В одном случае сан воспринимается не как дар свыше и послушание Церкви, а как личная духовная заслуга и «приватизированная» собственность. В других случаях священник, оправдывая непогрешимость своих непродуманных требований, ссылается на то, что он от «чрева матери» избран Богом на служение и потому «сосуд избранный» Его вне всякой критики со стороны кого-либо. Ценность прихожанина рассматривается подчас с точки зрения личной преданности настоятелю, веры в его непогрешимый духовный авторитет, создается культ некого «папоцезаризма».
Рассматривая священный сан как личную собственность и заслугу, некоторые настоятели переносят этот взгляд и на общину; лиц, не желающих признавать настоятеля личным духовным отцом, отлучают от прихода. Хорошо если подобные случаи бывают в больших городах, где много приходов и духовенства, в селах и небольших городах люди могут оказаться фактически в положении отлученных от Церкви.
Наблюдаются примеры неразумных требований священнослужителей к прихожанам, даже известны прямые запреты — не читать святоотеческой литературы из-за того, что она, на их взгляд, совершенно устарела и не подходит к нашей эпохе совершенно. Так, один почтенный протоиерей столичной епархии, уверовавший в непогрешимость 50-летнего стажа служения в священном сане, в своем интервью заявил: «Ну кому нужны письма Амвросия Оптинского высокопоставленным лицам середины XIX века?» Вполне понятна эффективность такой катехизации.
На заре перестроечного времени известный духовник Псково-Печерского монастыря архимандрит Иоанн (Крестьянкин) сетовал о нашем духовно неустроенном служении Церкви: «Один батюшка депутат, другой батюшка коммерсант. Что делается ныне? Господи, спаси Свою Церковь!»
Известно, что просвещение России светом Христовым произошло из монастырей, кузниц духовного опыта, возглавляемых лицами «искусных в бранях» сердечных. Еще до расцвета христианства и монашества на Руси Антоний Киево-Печерский опытно прошел искус всех видов монашеского жительства, начиная с общежительного и кончая отшельническим житием на Святой Горе Афон. Как пишут церковные историки, он являл в себе «академию духовного опыта», словно в малом зерне являя будущее духовное древо русской Православной Церкви.
Все меньше и меньше становится, по общему выражению святителя Игнатия Брянчанинова, «богодухновенных сосудов», лиц из числа современных духовно-опытных лиц старой дореволюционной школы, все меньше и меньше остается учеников, опытно прошедших добродетели и стяжавших духовный разум и дар духовного водительства других. Что же в таком случае нам предпринять?
Во времена оскудения духовного руководства подвижники веры вынуждены были обращаться к святоотеческой письменности. Так было и с прп. Паисием Величковским, обошедшим в свое время за четыре года самые известные российские монастыри, вынужденным уехать за духовным руководством на Святую Гору Афон. Но, к сожалению, и в этой цитадели традиций духовного опыта к тому времени была утеряна традиция духовного делания и традиция постепенного духовного водительства. Паисий Величковский обратился к святоотеческой письменности, занялся переводами этих книг на русский язык, около него собралось большое количество сподвижников. Вначале его школа напоминала скорее всего школу исследователей, чем школу опытных делателей. Еженедельные общие собеседования и детальный разбор святоотеческого опыта дал свои практические результаты, создалось благонамеренное братство в количестве 60 человек, потом до 1000 человек. Исследуя опыт свв. отцов по книгам и применяя его с советом и рассуждением «благонамеренных» своих собратий, братство Паисия Величковского подготовило целую школу духовно опытных наставников — игуменов для русских монастырей. Известно более ста настоятелей русских монастырей из числа учеников паисиева братства.
Читая и перечитывая переведенные на русский язык паисиевым братством сочинения 25-ти святых отцов, наш современник может выявить для себя целый мировоззренческий объем святоотеческого опыта различных форм аскетической жизни, способов борьбы с различными страстями души человеческой, узнает характерные особенности поведения подвижника в разные периоды духовной жизни.
Ныне открыто 400 монастырей более чем в 100 епархиях, и главную проблему этих монастырей составляет отсутствие богословски грамотных и хотя бы осведомленных в святоотеческой литературе лиц в игуменском сане. Проблему более квалифицированной подготовки могли бы решать монастыри, не утратившие святоотеческие традиции, монашеские съезды, выпуск специального монастырского журнала для действующих возрождающихся монастырей, специальная программа для духовных учебных заведений.
К большому сожалению, темы семинарских сочинений, дипломных и курсовых работ учащихся не посвящены главной и насущной проблеме нашей Церкви — изучению святоотеческого опыта духовной жизни. Темы сочинений посвящены чему угодно, только не духовной жизни.
Создается впечатление, что наши богословские школы интересует что угодно, но только не духовная жизнь. Вспоминается один характерный случай начала 90-х годов в одной из наших духовных школ, происшедший на занятии по нравственному богословию. Один из воспитанников задал вопрос о молитве на что возмущенный преподаватель во всеуслышание ответил: «У нас богословская школа, а не монастырь. Если Вас интересует духовная жизнь, то Вы не туда попали. Вам надо идти в монастырь, здесь этим вопросом никто не занимается, это дело сугубо личное».
На приеме документов в канцелярии семинарии один почтенный протоиерей поинтересовался у заведующей канцелярией, каковы шансы поступить в духовную школу его духовному сыну. К его удивлению, он получил следующий ответ: «Все будет зависеть от уровня знания вашего кандидата, это в основном определяет успех поступления». В связи с этим хочется отметить, что упор на умозрительные знания при поступлении в семинарию, в период учебы в богословской школе приводит к тому, что среди учащихся нередко к 3-му, 4-му классу появляются, к удивлению администрации, рэкетиры, хронические алкоголики, даже в Духовной академии никто не интересуется у поступающего в семинарию — ведет ли он целомудренный образ жизни, что является каноническим препятствием для будущего принятия священного сана. Спрашивается, в таком случае зачем учить человека четыре или восемь лет, если его невозможно в итоге посвятить в священный сан.
Один из выходов канонически не определившихся для священного сана выпускников, так сказать, спасательным кругом, является занятие должности помощника инспектора, делопроизводителя в семинарии или епархии. Видя подобных себе, но определившихся товарищей, означенный церковный начальник по зависти всячески старается проявлять мягко выражаясь «ревность не по разуму», отчего среди воспитанников рождается злоба к администрации и инспекции, страдает общий нравственный климат духовной школы.
Известный митрополит Антоний (Храповицкий), будучи ректором академии, категорически был против поставления на церковные должности лиц, не определившихся со своим призванием.
Одним из старых зол дореволюционной школы является практика назначения помощников инспекторов из числа учащихся старших курсов. Давно известно, как развращает власть товарища над товарищем, но ошибки старой дореволюционной традиции с поразительной точностью воспроизводятся духовной школой нового периода.
Огромным ущербом для духовного становления будущих пастырей является совместное размещение учебного процесса как кандидатов в священство, так и кандидаток на регентское служение. Атмосфера жениховства и ухаживаний, практика совместного моления и взаимного времяпрепровождения в одном здании создаёт подчас атмосферу не духовной подготовки к служению Церкви, а превращает семинарию в клуб знакомств, мешает учебному процессу.
Наши православные приходы нуждаются в пастырях, молитвенниках, миссионерах, педагогах, однако огромное количество часов в учебном процессе в семинарии отдается спевкам, обкрадывая время для самостоятельной подготовки будущего пастыря. По этому поводу один из преподавателей семинарии удачно пошутил: «В нашей духовной школе по окончании скоро будут выдавать диплом с указанием специальности — певец с богословским уклоном». Духовная школа не должна быть приложением к учебным проблемам регентского отделения.
Другой преподаватель, известный профессор богословия, еще более трагично выразился об уровне богословской подготовки учеников: «Наша школа, увы, до сих пор выпускает ритуалистов».
Громадную помощь в подготовке достойных священнослужителей играли некогда монастыри с их укладом, традициями старчества: будущий кандидат мог обратиться с любым мучавшим его вопросом, будь то вопрос выбора монашеского (созерцательного) пути, или приходского служения и семейной жизни. Кроме того, побыв месяц-два в монастыре, в атмосфере молитвенной тишины, он более свободно и вдумчиво мог сердечно определиться, какой ему путь избрать. Избирая священническое служение на приходе, бывший семинарист не порывал духовные связи с монастырем и опытными монастырскими священнослужителями, часто мог приезжать за духовным советом или разъяснением один или с семьей.
Несомненно, монастыри имели более проверенную и опытную школу подготовки священнослужителей, потому что целью монашества всегда являлось достижение наибольшей уврачеванности, освященности, опытности и, в конечном итоге, святости. Попадая в традицию и школу опытного подвижничества, послушник проходил четыре этапа духовной подготовки до выхода на общественное служение миру. Можно кратко и буквально конспективно определить эти этапы духовного становления в традициях Святой Горы Афон.
Первый этап — малая начальная благодать.
В этот период дается подвижнику новоначальному радость некая или «обвеселение» души. Все делается с окрыленностью сердца, легко и радостно.
Второй этап — субъективно — отъятие благодати.
Во втором периоде подвижник ставится один на один со своими страстями, скорбями, болезнями и терпит в душе состояние богопокинутости или богооставленности. Это очень тяжкое испытание, длящееся несколькими десятилетиями. Вспомним царя Давида, в юности помазанного миром на царство, и то, как сразу же после помазания восстали на него множество врагов и более всего ближние, единокровные, к примеру, сын его Авессалом хотел убить его. И только к старости обрел Давид мир и стал царствовать.
Третий этап — возвращение благодати и аскетическая борьба за удержание благодати.
На этом этапе благодать возвращается в более совершенной форме, но долго мучается монах, чтобы удержать благодать, так как за неосторожную мысль или чувство она покидает его. Через многий плач, воздержание и молитву может она себя явить — произвольно, никем или ничем не принуждаема.
Потеря благодати в этом периоде связана с преждевременным чувством или мыслию о том, что ты уже весь освящен, а не частично. Преждевременное всецелое радование, неосмотрительная безпечность могут привести к потери благодати, так как в этот период благодать действует не всецело, а частично.
Преподобный Макарий Египетский приводит примеры из личных наблюдений о том, как один из подвижников достиг того, что «благодать в нем кипела», совершал чудеса исцелений, но уверил себя в том, что он всецело освящен, и потому потерпел отъятие благодати и ниспал в глубину падения.
Четвертый этап — обретение неотъемлемой благодати и призвание на учительное руководственное и душепопечительное служение.
По истечении длительного времени борьбы за благодать она приходит к подвижнику неотъемлемо, но не всякий даже в этом периоде призывается на управленческое служение в Церкви. Должно быть, как говорят отцы — «мановение свыше» или «сердечное уверение» на общественный подвиг. И только после этого он может быть призван в игумены, духовники, в управление епархией.
Достигшие дара неотъемлемой благодати не ощущают полного мира, так как все же окружены врагами спасения, не чувствуют себя достигшими полного совершенства.
Прп. Макарий Египетский, друживший с Антонием Великим и опытно изведавший высокие благодатные утешения, вынужден был признать, что он не видел «совершенного человека» на Земле.
Условием удержания благодати подвижники считали познание своих немощей, которое сердечно ставило или удерживало их в границах смирения. Даже безстрастие не считалось силой, способной удержать от падений, так как, по словам подвижников, «и спелый урожай может побить град», то есть внезапное искушение врага рода человеческого.
Сердечное сокрушение, терпение находящих скорбей с благодарностью, поддержание в себе памяти смертной почитались за необходимые условия для поддержания благодати Божией.
Поступательный порядок духовного роста мог быть нарушен в исключительных случаях Самим Богом, известны случаи дарования большой благодати в начале подвижнической жизни, к примеру, явления Христа прп. Серафиму Саровскому или Силуану Афонскому, но это могло быть даровано только лицам с исключительной силой воли, потому что последующая их жизнь и подвиг соответствовали принятой благодати. В ряду случаев после посещения великой благодати в начале подвига подвизающийся субъективно испытывал очень великий контраст между естественной материально-душевной жизнью и интенсивностью бывшего духовного наития, кроме того, душевные страсти более активно восстают после великого посещения высокой благодати, гонения от самых, казалось бы, близких собратий достигало самых агрессивных проявлений.
Из жизни прп. Симеона Нового Богослова известно, каким гонениям в течение 15 лет он подвергался со стороны церковных властей и монастырской собратии. Великие старцы Оптинские терпели большие притеснения со стороны епархиального начальства.
Известны случаи посещения большой благодати подвижников в середине их подвига, но в основном, по традиции, только в конце подвижнической жизни приходила большая благодать.
В настоящее время в России утрачена традиция передачи святоотеческого опыта даже на теоретическом уровне.
Епископы из ректоров московских духовных школ предреволюционного периода планировали перестроить учебные программы для изучения святоотеческого опыта, но революционные события не дали осуществиться этим планам. Само изучение святоотеческого опыта не сделало бы кандидатов в священство духовно опытными людьми, но предначертало бы перспективу духовного делания и возрастания. Прп. Макарий Египетский предупреждал теоретиков-преподавателей святоотеческого опыта о том что они уподобляются людям, учащим о «хлебе», «сами которого никогда не вкушавших».
Митрополит Антоний (Храповицкий), выступавший на соборе 1917−18 гг. о реформе духовных школ предлагал учебные духовные заведения территориально разместить в монастырях для обучения воспитанников в духе послушания, молитвы, духовного окормления, практической передачи святоотеческого опыта преуспевших братий. К сожалению, это время и этот опыт исторически утрачены.
По-прежнему основной школой подготовки священнослужителей остаются семинарии и академии, но многопредметность, отсутствие изучения святоотеческого опыта, приобщенности к практическому деланию и духовному окормлению делают, как и до революции, малоэффективными наши богословские школы.
Вызывает тревогу переориентация учебных программ на более глубокое изучение светских дисциплин: философии, психологии. Исключение из программы семинарии аскетики и основ духовной жизни может принести непоправимый и невосполнимый урон богословским школам и Церкви.
На фоне нарастающей сектантской экспансии западных миссионеров перед церковным священноначалием, монастырями, богословскими школами стоит задача воспитания самих себя «в духе и силе» Христовых, иначе к нам будут отнесены слова Христа, сказанные некогда фарисеям: «не знаете ни Писаний, ни силы Божией» (См: Мк. 12, 24; Мф. 22, 29), можно было бы добавить и опыта отцов наших.