 |
| Нескучный сад | Диакон Федор Котрелев | 27.02.2007 |
У друзей
«Дорогие друзья! Наш ресторан, как вы уже, наверно, заметили, непростой. Здесь работают инвалиды вместе со своими друзьями-добровольцами. Бок о бок — потому что мы не верим в мир, разделенный на больных и здоровых». Я держу в руках меню римской траттории «Льи Амичи» («Друзья»), ожидая, когда к столику подойдет официант. Вот и он: по залу идет полноватый молодой человек с синдромом Дауна. Светлые волосы, белая салфетка через руку. Это Лучано, он приходит в тратторию по вечерам на работу. Траттория «Друзья» была создана несколько лет назад католической общиной святого Эгидия, по-итальянски Сант-Эджидио, специально для того, чтобы инвалиды могли работать и чувствовать себя нужными кому-то.«Начиналось все с крошечного заведения на три столика и в более дешевом районе Рима, — рассказывает секретарь общины Сант-Эджидио Адриано Роккуччи. — Мы подумали, что таким образом можно „убить“ сразу нескольких зайцев: занять инвалидов, заработать денег на дальнейшие мероприятия нашей общины и, что тоже очень важно, напомнить нашему обществу, что инвалиды существуют и нуждаются в сострадании».
Сейчас траттория располагается в одном из самых старинных и дорогих районов Рима — Трастевере, и это как раз результат работы Сант-Эджидио в обществе. Дело в том, что лицензия на открытие здесь ресторана стоит таких колоссальных денег, что получить ее для общины обычным путем было бы совершенно невозможно.
«Однажды, — продолжает Роккуччи, — нам удалось пригласить в ту, старую, маленькую тратторию римского мэра. Так вот, он был настолько поражен и растроган увиденным — совсем не страшные инвалиды-официанты, стены украшены чудесными картинами, нарисованными инвалидами же, да и, в конце концов, очень неплохая кухня! — что спросил нас: ребята, чем вам помочь? Мы говорим: дай лицензию на ресторанчик побольше, в Трастевере. Он говорит: ладно».
В свободное от служения в общине время Адриано Роккуччи работает простым профессором одного из римских университетов. Он историк, пишет научные работы, ведет аспирантов…
К нашему столику подходит еще один официант. Лет пятьдесят, блаженный вид, очки с очень крупными стеклами сидят на носу чуть криво. «Видимо, тоже инвалид», — промелькнуло в голове.
— Винченцино, что ты нам предложишь? — говорит профессор Роккуччи. — Друзья, позвольте вам представить Винченцо. Он преподает в университете историю религиозных движений ХХ века. Здесь помогает как доброволец, бесплатно.
— Да, религиозные движения… - Винченцо устало улыбается сквозь очки — сегодня было последнее занятие перед сессией. Представляете, после того, как я им полгода толковал про вторую половину двадцатого века, одна студентка тянет руку и спрашивает: извините, а что такое экуменизм?
Винченцо приставляет к виску палец-пистолет, а я в свою очередь задаю вопрос, с которым уже замучил всех в Сант-Эджидио.
— Винченцо, а ваша семья не против того, что вы проводите вечера в траттории, с полотенцем на руке?
— Да нет, я ведь только один раз в неделю. А жена с сыном не скучают: они сегодня куда-то пошли гулять.
Гульельмо и его команда
Рим. Вокзал Тибуртина. Довольно поздний вечер. Если посмотреть на вокзал сверху, можно заметить, как в какой-то момент с двух его сторон начинают собираться какие-то люди. В основном мужчины, но видно и несколько женских лиц с обеих сторон. Одни с тюками, другие с какими-то сумками. Одеты примерно одинаково: кто во что. Я же не знал, что одни приехали к Тибуртине на своих машинах и мотоциклах, и в сумках у них бутерброды и термосы с чаем, а другие вылезли из подвалов и из-под мостов, а в сумках они носят то немногое, что им принадлежит в этом мире. Первой группой руководит высокий бородатый человек Гульельмо, и это люди из Сант-Эджидио. Второй группой, понятно, никто не руководит, здесь ощущается немножко агрессивный, несколько нетрезвый дух, и это римские бездомные. При ближайшем рассмотрении, конечно заметно, что одеты они довольно плохо, но подумалось: а ведь не случайно я принял Винченцо за инвалида. Вести себя без превосходства над опекаемыми — это один из принципов Сант-Эджидио.«Все, ребята, время! По местам. Гульельмо отдает последнюю команду, и добровольцы — их человек пятнадцать — встают на освещенном пятачке у вокзала парами: на расстоянии десяти метров одна пара от другой. К первой паре, она раздает бутерброды, выстраивается очередь. Дальше все идет, как на конвейере: бутерброд, стаканчик, горячий напиток, холодный напиток, фрукты. Очередь идет спокойно, но видно, что дай ей волю, вокзал Тибуртина может и содрогнуться. «Как видите, на это служение мы отбираем крепких молодых парней. Сами понимаете, мало ли что…», — говорит Гульельмо. «Здорово, красавчик, как дела, — слышится как бы в ответ хриплый и совершенно бандитский голос. — А что эти двое тут с фотоаппаратом делают? Вы тут давайте без глупостей». Последние слова касались корреспондентов «Нескучного сада», которым немедленно посоветовали убрать камеру. От греха.
Kоманда Гульельмо — это школьный учитель истории в старших классах, два семинариста, парикмахер (кстати, очень полезная профессия для Сант-Эджидио), сотрудник римской мэрии, студенты-историки…
«Мы приезжаем на Тибуртину по вторникам, а в другие дни — другие группы общины, — рассказывает Гульельмо. Бутерброды и чай нам готовят тоже специальные группы. А начиналось служение на вокзалах знаете как? Лет десять назад мы узнали о смерти на вокзале Термини (это главный римский вокзал) одной бездомной женщины. Когда ей стало плохо, «скорая помощь» отказалась ее брать — она была вся во вшах — и она умерла. Этот случай нас так потряс, что мы с тех пор вышли на вокзалы. Все ребята, заканчиваем, всем спасибо, увидимся завтра на вечерней молитве!». Что еще за вечерняя молитва?
68-й 68-му рознь
Старшее поколение помнит, что творилось в западной Европе в 1968 году. Студенческие волнения достигали масштабов настоящей революции. Молодежь хотела свободы, равных прав, работы, лучшей жизни. Больше всего лихорадило Францию, но досталось и Италии. Однако были в те годы молодые люди, которые по-другому смотрели на жизнь. Они тоже мечтали о равноправии и лучшей жизни, но им хотелось не жечь автомобили и скандировать лозунги на площадях, а читать Евангелие и стараться жить по заповедям. Однажды 18-летний студент-историк Андреа Рикарди собрал нескольких друзей и рассказал о своих планах. Стали регулярно собираться, читали Писание. Потом показалось мало, захотелось что-то делать. А что делать? Да в Евангелии же все написано — конечно, служить бедным! На окраине Рима тогда еще существовал рабочий район Чинодромо, состоявший из самых убогих бараков и населенный самой бедной беднотой. Чинодромо стал первым объектом молодой безымянной общины, еще даже не Сант-Эджидио. Студенты приезжали к местным школьникам помогать делать уроки. «Моя мама была просто в ужасе: девочка из приличной семьи таскается в бараки. Она, конечно, запретила. Пришлось ездить тайно», — рассказывает один из первых членов общины Паола. «Я тогда был еще семинаристом, — вспоминает отец Абмроджо Спреафико, священник, библеист с мировым именем, — но уже увлекся древнееврейским и отлынивал от этих поездок. Но ребята говорят: как же так? Я стал тоже ездить. Бывало, трясусь в переполненном автобусе, а сам карточки с еврейскими словами перебираю…»Так же, как Андреа Рикарди, думали многие молодые итальянцы, и община быстро росла. Когда всерьез встал вопрос о помещении, было решено купить задешево помещения пустующего женского монастыря в Трастевере (это сейчас Трастевере — очень дорогой район, а тогда, в семидесятые, здесь все ветшало и разрушалось). Маленький монастырский храм оказался освященным в честь святого Эгидия, жившего в средние века во Франции. Французы зовут его Сен-Жиль.
Житие святого немногословно и красочно: он подвизался в глухом лесу, ведя отшельническую жизнь. Единственным другом пустынника был олень, часто приходивший к келье святого. Однажды местный правитель отправился на охоту и, заметив оленя, выстрелил в него из лука. Святой Эгидий, желая спасти друга, простер руку и стрела вонзилась в нее. Князь был так потрясен самопожертвованием отшельника, что стал его духовным чадом и велел построить для святого церковь и новую келью.
Община, созданная Андреа Рикарди, сочла, что храм в честь святого Эгидия посылается ей не просто так. Жертвенность и сострадание святого должны стать образцом для подражания. И с тех пор община приняла имя этого святого. Начинавшаяся в 68-м с группы студентов, сегодня община насчитывает в своих рядах около 50 тысяч человек, из которых 20 тысяч живут в Риме. Отделения Сант-Эджидио есть в 70 станах мира.
«Нам с ними интересно!»
Каждое Рождество община святого Эгидия устраивает большой праздничный пир для бедных. За столом собираются одинокие старики, бездомные, инвалиды — все, кого любят в Сант-Эджидио. После трапезы каждый получает подарки. Готовятся задолго: кто чинит отданные кем-то старые, но если починить, еще годные вещи. Кто-то жертвует деньги. «Одна одинокая старушка, — рассказали мне в Сант-Эджидио — из числа наших подопечных, как-то приходит и говорит: есть у меня привычка — каждое утро я иду в кафе выпить чашечку кофе с молоком. Так вот я решила в этот рождественский пост оказаться от своего кофе и скопила целых пятьдесят евро. Возьмите, это на рождественский обед!» А другая старушка, которую люди из Сант-Эджидио приглашают на рождественский обед потому, что у нее никого нет близких, долгое время сама готовила бутерброды и кофе и приходила кормить… людей из Сант-Эджидио, трудившихся с бездомными на улицах.«Привлекать наших подопечных стариков к делам милосердия — это одно из наших „ноу хау“», — объясняет Алессандро, аспирант-историк, специализирующийся в общине на служении старикам. — Как они бывают рады почувствовать себя нужными кому-то! Они просто расцветают! А нам со стариками очень интересно, ведь старый человек — это всегда большая биография, интересная жизнь. Сегодня поеду, навещу одну старушку, она очень хорошо готовит. Как вы думаете, кто будет больше рад нашему с ней обеду?"
Что и как делать — говорит сама жизнь
Однажды люди из Сант-Эджидио познакомились с Габриэле. Человек в возрасте, он жил в хорошей квартире недалеко от Ватикана, но был страшно несчастен, поскольку страдает редким психическим заболеванием, разновидностью аутизма: речь Габриэле не совпадает с его мыслями. Получается бессмысленный поток слов, которого никто не понимает. Тяжелый инвалид, родственники не справлялись. Члены Сант-Эджидио решили устроить в квартире Габриэле небольшой центр для инвалидов, поселив сюда еще несколько несчастных. Так было недолго: добропорядочные жильцы дома возмутились своеобразными соседями. Пришлось думать, куда деваться. И решение было найдено: квартиру Габриэле по согласию с родственниками продали, деньги разделили с его братьями, а на оставшуюся часть, добавив довольно большие пожертвования, купили два этажа в современном жилом доме недалеко от Трастевере, где располагается центр общины. Теперь в огромной двухэтажной квартире живут восемь инвалидов, и в Сант-Эджидио их называют семьей. Кто-то может только раскачиваться вперед-назад, кто-то даже ходит на работу, как Лучано, с которого началось наше повествование. Днем здесь дежурят несколько добровольцев из Сант-Эджидио, на ночь остается один дежурный и медсестра. «Когда мы познакомились с Габриэле, — рассказывают сотрудники Сант-Эджидио, служащие инвалидам, — мы и представить себе не могли, что его квартира станет настоящим домом для целой семьи. Жизнь сама нам подсказывает, что и как делать».Вечерняя молитва
«Увидимся вечером в Санта-Мариа-ин-Трастевере!», «Придешь в Сан-Бартоломео?», «Встретимся на молитве!». Прощаясь, члены Сант-Эджидио, часто говорят друг другу такие слова. Все дело в том, что помимо дел милосердия, принципом общины является совестная молитва. И не просто совменая, а ежедневная молитва! Точнее, ежевечерняя. Время выбрано по понятной причине: все работают, после работы многие отправляются на служение: к старикам, к бездомным, к инвалидам, к цыганам. Остается вечер. Воскресная месса — само собой (кстати, по статистике, каждое воскресенье посещают мессу 40% итальянцев — очень большой для Европы процент). И все же Сант-Эджидио собирается еще и каждый вечер.«Почему мы такое внимание уделяем молитве? В нашем молитвенном правиле обязательно есть чтение из Священного Писания, а слушать слово Божие — это необходимость для христианина! — говорит Адриано Роккуччи. — Вспомните, в Евангелии от Луки притча о милосердном самарянине непосредственно предшествует эпизод с Марфой и Марией. Почему? Потому что Спаситель учит нас подражать не только в милосердии самарянину, но и в любви к слову Божию Марии!»
Поначалу они собирались в маленьком храме святого Эгидия, но скоро места стало не хватать. В какой-то момент один из священников-членов общины стал настоятелем большого и прекрасного, очень древнего храма Святой Марии в Трастевере. Храм этот оспаривает у другого знаменитого римского собора — Санта-Мариа Маджоре — право считаться первым римским храмом в честь Богородицы, его фундамент заложен еще в эпоху Константина Великого. Община стала собираться на вечернюю молитву в Санта-Мариа-ин-Трастевере. А настоятель, отец Винченцо Палья, несколько лет назад стал епископом. И это именно он составил, используя последование одного из монашеских орденов, для общины вечернее правило: оно состоит из пения псалмов и гимнов, чтения Нового или Ветхого Завета и обязательной проповеди, читаемой священником или, значительно реже, одним из благословленных на это мирян. Но как ни велик собор в Тастевере, и его стало не хватать. Теперь община собирается на вечернюю молитву в нескольких римских церквях. И так же, как служение в Сант-Эджидио абсолютно добровольно и безвозмездно, так и на вечернюю молитву никто никого не загоняет. Просто каждый вечер с полдевятого до девяти огромные римские храмы наполняются под завязку обычными людьми, для которых потребность служить ближнему и слушать Слово Божие — одинаково сильны.
Эпилог
