 |
| Православие.Ru | Иеромонах Иов (Гумеров) | 27.02.2007 |
Прииде час, се предается Сын Человеческий в руки грешников
(Мк. 14, 41).
 |
| Распятие. 1500. Дионисий |
Строго говоря, был не один суд, а три: синедриона, Ирода Антипы и Понтия Пилата. Объяснить это можно теми историческими обстоятельствами, которые сложились в Иудее к началу первого века. В 63 году до Р.Х. еврейский народ в последний раз за долгую библейскую историю потерял независимость и был на этот раз отдан Богом за грехи в руки римлян; они присоединили Палестину к своей восточной провинции Сирии. Идумеянин Ирод (потомок Исава, брата патриарха Иакова) в 37 г. до Р.Х. получил от Римского сената царскую власть над соседней с Идумеей Иудеей. Этот последний иудейский царь, жестокий и коварный, был первым в ряду тех облеченных властью людей, которые добивались смерти Иисуса Христа. Узнав от волхвов, что родился Царь Иудейский, Ирод не остановился перед страшным злодеянием — убиением 14 тысяч младенцев в возрасте до двух лет в Вифлееме и его пределах. Смерть Ирода была лютой. Как современники, так и потомки видели в этом проявление гнева Божия: «Скоро после избиения младенцев последовала и смерть самого Ирода. Только за пять дней до смерти он сделал бешеное покушение на самоубийство и приказал казнить своего старшего сына Антипатра. Его смертный одр <…> был окружен необычайными ужасами; он умер от омерзительной болезни, которая редко случается и встречается только с людьми, опозорившими себя кровожадностью и жестокостями. На одре своего нестерпимого недуга, в том великолепном и роскошном дворце, который он построил для себя в тени иерихонских пальм, распухнув от болезней и сжигаемый жаждой, покрытый язвами на теле и внутренне палимый медленным огнем, окруженный крамольными сыновьями и хищными рабами, ненавидя всех и ненавидимый всеми, жаждая смерти, как избавления от своих мук, и в то же время не утоленный кровопийством, страшный всем окружающим и еще страшнее для себя в своей преступной совести, пожираемый заживо могильным тленом, точимый червями, как бы видимо пораженный перстом Божественного гнева, после семидесятилетней жизни злодейств и распутства, жалкий старик, которого люди называли великим, лежал в диком неистовстве, ожидая своего последнего часа"[1].
После смерти Ирода царство раздробилось и власть перешла к трем его сыновьям: Архелаю, Ироду Антипе и Филиппу. Последний правил северо-восточной частью Палестины. Ироду Младшему достались Перея и Галилея, где Иисус Христос прожил около 30 лет, т. е. до начала Своего благовествования. Архелай же, вместе с Идумеей и Самарией, получил и Иудею, в главном городе которой — Иерусалиме — произошло единственное в истории событие, ставшее центральным в деле спасительного искупления человечества.
Но Архелай не значится среди исторических лиц, ответственных за осуждение Иисуса Христа. Из-за притеснения своих подданных в 6 году по Р.Х. он был лишен власти, а области, которыми он управлял, были переданы римскому прокуратору (в славянском тексте Евангелия он назван по-гречески: «игемон»; от глагола igemai — «повелеваю»; в Синодальной Библии — «правитель»), подчинявшемуся проконсулу римской провинции Сирии. Власть прокуратора была неполной: он управлял войском, собирал налоги и мог вынести смертный приговор от лица императора за некоторые преступления. Прокуратор находился в городе Кесарии Маритимы (лат. «приморская»). Этот город (его надо отличать от Кесарии Филипповой, находившейся на севере Палестины, у истока Иордана) был построенн Иродом Старшим на месте древней финикийской гавани и назван им в честь Августа (Кесария — «царственная»). Кесария часто упоминается в новозаветные времена. Здесь св. ап. Петр крестил благочестивого сотника Корнилия (Деян. 10, 1−48), а св. ап. Павел провел два года в ожидании суда кесаря (Деян. 23, 1−26. 32). Отсюда он был доставлен в узах в Рим. Здесь же находился дом благовестника Филиппа, одного из семи диаконов первенствующей Церкви (Деян. 21, 8−9). Именно в Кесарии Маритимы в 66 г. по Р.Х. произошло столкновение между эллинами и иудеями из-за земельного участка, на котором находилась синагога. Возникшие беспорядки, как вспыхнувший огонь, быстро превратились в пожар. Начавшаяся война за четыре года опустошила Палестину и уничтожила город Иерусалим, в котором люди совершили самое тягчайшее преступление: предали суду и казнили вочеловечившегося Бога. «Так поплатились иудеи за свое бесчестие и за беззакония, совершенные над Помазанником Божиим», — писал первый церковный историк Евсевий Памфил[2]. В Кесарии при археологических раскопках античного театра в 1961 г был найден камень с надписью имени Пилата. Во дни религиозных еврейских праздников прокуратор приезжал из Кесарии в Иерусалим для предотвращения нередко возникавших там народных возмущений.
Сначала правители сменялись часто. Так, после смещения тетрарха Архелая (6 г. по Р.Х.) до смерти императора Октавиана (Августа) (14 г. по Р.Х.) было три прокуратора (Копоний, М. Амбивий, Анний Руф). Приемник Августа, император Тиберий, без крайней необходимости не устранял наместников. Он имел своеобразную административно-этическую доктрину. «В самой природе всякого должностного лица, — говорил он, — лежит стремление к любостяжанию. Если должности будут предоставляться чиновникам ненадолго и не на определенное, но на короткое время, то эти чиновники приложат все свое старание обобрать людей состоятельных. Если же их назначить на более продолжительный срок, то они, имея перед собою возможность беспрепятственного грабежа, вскоре, вследствие своего обогащения, утомятся этим и надолго оставят подчиненных в покое"[3]. Поэтому за 22 года царствования Тиберия было только два наместника. Понтий Пилат (26−36 г. н.э.) был пятым прокуратором. Власти его подчинялись Иудея и Самария. Вовлеченный духовно слепыми вождями иудейского народа в борьбу с ненавидимым ими Проповедником, именно он, как римский судья, произнес последнее слово, определившее Узнику мучительную смерть. Однако, даже при самом тщательном и детальном анализе с юридической точки зрения, понять происшедшее невозможно, ограничившись событиями той ночи и того утра. Поэтому исследование необходимо начать с богословских оценок и духовно-нравственных наблюдений изучаемых нами событий.
I
Духовный смысл той борьбы, которая предшествовала суду и распятию, Сам Спаситель открыл в беседе с учениками: Мир «Меня ненавидит, потому что Я свидетельствую о нем, что дела его злы» (Ин. 7, 7).Борьба добра и зла началась с того дня, с того часа, когда древний искуситель нашел вход в сердца наших прародителей и произошло грехопадение. Об этом свидетельствует Священное Писание. По причине поврежденности человеческой природы грех постепенно овладевал не только отдельными людьми, но и целыми народами. Человечество не имело в себе внутренних сил победить грех и уничтожить зло. Оно погибало: «все согрешили и лишены славы Божией» (Рим.3, 23). Из великой и безмерной любви к погибающим людям Бог Отец послал в мир Своего Единородного Сына, взявшего грехи мира и на Кресте разрушившего державу смерти. Поэтому легко понять, почему многовековая борьба сил света и тьмы, добра и зла не просто ожесточилась, но приняла характер восстания «на Господа и на Христа Его» (Пс. 2, 1), когда Спаситель явился в мир, чтобы совершить дело нашего искупления. Об этом пророчески писал Давид. Приведенный стих второго псалма св. ап. Петр относит к своему Божественному Учителю (Деян. 4, 25−30). Злоба возлюбивших грех людей не ослабевала все годы Его общественного служения: «Если мир вас ненавидит, знайте, что Меня прежде вас возненавидел. Если бы вы были от мира, то мир любил бы свое; а как вы не от мира, но Я избрал вас от мира, потому ненавидит вас мир» (Ин. 15, 18−19). В этих словах Иисуса Христа, обращенных к Своим ученикам, содержится объяснение многих мест, непонятных тому, кто пытается прочесть Евангелие лишь как культурно-исторический памятник. При таком отношении к Слову Божию мы не найдем ответ на вопрос: почему проповедь чистой воздержанной жизни, благодеяния, оказанные больным и страждущим, вызывали яростные приступы ненависти и желание смерти Учителя: «много добрых дел показал Я вам от Отца Моего; за которое из них хотите побить Меня камнями» (Ин. 10, 32).
Первое свидетельство начала этой борьбы, закончившейся ночным судом и Голгофой, мы находим у евангелиста Луки. После пребывания на празднике Пасхи в Иерусалиме Иисус пришел в Назарет — город его детства. Иисус был известен жителям Галилеи. Молва о Нем разносилась по всей Палестине (Лк. 4, 14−15). Он «вошел, по обыкновению Своему, в день субботний в синагогу» (Лк. 4, 16). Этим греческим словом (sin — «вместе», ago — «веду») в синодальном тексте обозначены места молитв, чтения закона и проповеди иудеев (в слав. Библии они названы «сонмища» — «собрания»). В субботу полагалось чтение Пятикнижия Моисея. В целях толкования Закона использовались и другие священные книги (Пророки и Писания). Присутствующий в собрании мог участвовать в качестве чтеца. Разрешалось также проповедовать (Мк. 1, 39; Лк. 4, 44; Деян. 18, 4). Когда Он встал, чтобы читать, Ему подали книгу пророка Исаии. Из этого священного текста Иисус прочел место, в котором говорится о приходе в мир Спасителя: «Дух Господень на Мне; ибо Он помазал Меня благовествовать нищим, и послал Меня исцелять сокрушенных сердцем, проповедовать пленным освобождение, слепым прозрение, отпустить измученных на свободу, проповедовать лето Господне благоприятное» (Лк. 4, 18−19). Когда Христос стал говорить «ныне исполнилось писание сие, слышанное вами» (4, 21), — «все засвидетельствовали Ему это, и дивились словам благодати, исходившим из уст Его» (4, 22). Но это восхищение вскоре уступило место злобе. Сначала появились сомнение и недоверие. Жителям Назарета трудно было принять за Мессию Того, Кого они с детства знали как сына плотника: «Не Иосифов ли это сын?» (Лк. 4, 22). Находившиеся же в синагоге, несмотря на великие чудеса, совершенные Иисусом в Капернауме, соблазнились. Сомнение перешло в ярость. Такая сильная переменчивость — свидетельство духовного нездоровья присутствовавших в сонмище людей. Они ожидали, что Иисус будет и в Назарете творить чудеса. На их ожидание Господь ответил примерами из ветхозаветной священной истории: много было голодных в Израиле во дни пророка Илии, потому что три года и шесть месяцев не было дождя, но он был послан только в финикийский город Сарепту к вдовице, чтобы оказать чудесную помощь. Также и пророк Елисей исцелил болящего проказой сирийского военачальника Неемана, хотя в Израиле было много прокаженных. Напоминание об этом жителям Назарета вызвало желание убить Проповедника. Город находится на южном склоне горы на высоте 350−400 метров. Впавшие в гнев евреи хотели столкнуть Христа с вершины горы, но Он прошел между ними. Время Его спасительных страданий еще не пришло.
Часто бывает, что люди впадают в ярость, совершают тяжкие греховные поступки, думая, что они самостоятельны в своих действиях, что поступают «по справедливости», а в действительности их действия скрыто и умело направляет диавол. Так было и в назаретской синагоге. Ничего не было сделано или сказано Иисусом такого, чтобы жители Назарета имели повод перейти от удивления «словам благодати, исходящим от уст Его», к попытке убить Его. Если мы обратим внимание на то, что поведение людей в Назарете сильно напоминает действия иудеев в Иерусалиме во время суда (те же слепота, переменчивость в настроении, готовность и поспешность в расправе над человеком, пренебрежение правовой нормой, когда что-то затрагивает их личные интересы), нам легче будет понять истоки того тягчайшего преступления, совершенного в ту холодную иерусалимскую ночь, когда люди, возлюбившие грех, вынесли смертный приговор Спасителю мира.
Долгое время (от начала благовествования Иисуса до Его последнего путешествия в Иерусалим на Пасху Страданий) зло проявляло себя стихийно, спонтанно. Люди, восстававшие против того спасительного дела, ради которого воплотился Господь, почти весь период Его земного служения действовали разрозненно. Только в последние дни перед крестной смертью Спасителя темные силы объеденились.
Иисус проповедовал Свое учение три года и несколько месяцев. Молва о Нем росла: «великое множество народа стекалось к Нему слушать и врачеваться у Него от болезней своих» (Лк. 5, 15). Приходили слушать Его также фарисеи и законоучители, но они не верили в Его Божественное происхождение. Когда перед Иисусом положили расслабленного, опущенного вместе с одром через разобранную кровлю, Господь, прежде чем исцелить его, простил ему грехи. Поскольку прощать грех может только Бог, то «книжники и фарисеи начали рассуждать, говоря: «кто это, который богохульствует?» (Лк. 5, 21). По ветхозаветному закону преступление это является самым тяжким. Одно только присутствие богохульника в среде людей оскверняет все сообщество. «Хулитель имени Господня должен умереть, камнями побьет его все общество: пришлец ли, туземец ли станет хулить имя Господне, предан будет смерти» (Лев. 24, 16). Богохульством считалось также присвоение прав, принадлежащих только Богу. В сознании фарисеев и книжников возникло страшное обвинение Проповедника, как только они услышали, что Он отпустил грехи больному. У них была другая возможность — увидеть в Иисусе всеми ожидаемого Мессию. Но их гордость, внешнее показное благочестие, духовная слепота воспрепятствовали этому. Господь не дал их ложным помыслам перейти в действие. Еще не исполнились сроки. Иисусу предстояло еще совершить немало дел, прежде чем добровольно принять смерть. Сначала Господь обличил иудеев, открыв их тайные мысли, а затем словом воздвиг расслабленного от одра. «И ужас объял всех, и славили Бога и, быв исполнены страха, говорили: чудные дела видели мы ныне» (Лк. 5, 26).
Вскоре, после исцеления слепорожденного, вновь возникло обвинение в богохульстве (Ин. 10, 33−36). Клевета прозвучала с особой злобой. На это Иисус сказал: «верьте делам Моим, чтобы узнать и поверить, что Отец во Мне и Я в Нем» (Ин. 10, 38).
Другое тяжелое обвинение, которое неоднократно произносилось против Иисуса Христа, было связано с предписаниями закона о субботнем покое. Нарушение их считалось тяжелым преступлением, за которое предусматривалась смертная казнь — побивание камнями. «Соблюдайте субботу, ибо свята для вас; кто осквернит ее, тот да будет предан смерти, кто станет в оную делать дело, та душа должна быть истреблена из среды народа своего» (Исх. 31, 14). В книге Чисел (Чис. 15, 32−36) описывается случай смертной казни человека, собиравшего дрова в субботу.
Установление о субботнем покое (евр. — «шаббат») восходит к дням творения мира: «И благословил Бог седьмой день и освятил его, ибо в оный почил от всех дел Своих, которые Бог творил и созидал» (Быт. 2, 3). В предписании покоя субботнего дня присутствует высокая мысль об обязательном устроении нашей жизни по благословению Божиему, в согласии с Его святой волей. Именно поэтому древние иудеи субботу называли «царицей праздников». Это был день, принадлежавший не человеку, а Богу — «день Господень». Суббота была также напоминанием о милости Божией — освобождения от подневольного рабского труда в Египте.
Этот день должен был быть для человека днем отрадного утешения, молитвы и благочестивого отдыха. Однако постепенно, по мере нарастания в религиозной жизни Израиля формального, обрядового начала, празднование субботы стало отягощаться множеством регламентаций. Запрещались земледельческие работы, возжжение огня, приготовление пищи, создание нового предмета путем соединения (сшивания, склеивания) и разъединения. Под это ограничение подпали ученики Иисуса, когда они, идя в субботу засеянными полями, срывали колосья (Мф. 12, 1−2). Нельзя было переносить вещи. В глазах законников, исцеленный Иисусом расслабленный нарушил субботу, потому что понес одр свой, на котором лежал (Ин. 5, 9−10). Но чем больше становилось запретов, тем изощреннее представители позднего раввинизма находили способы обходить их. Не считалась нарушением субботнего покоя работа одной рукой. В субботний день человек был ограничен в передвижениях. Субботний путь составлял около 1 км (2 тыс. локтей) — расстояние, отделявшее в пустыне ковчег завета от израильского стана (Иис. 3, 4). Но если в конце этого пути спрятать еду и, придя, поесть ее, то можно было пройти еще столько же. Запрещена была верховая езда, но если на осла положить мехи с водой, то препятствия к путешествию не было, так как человек совершал поездку «на воде».
Иисус Христос обличал бездушный формализм фарисеев и книжников, обвинявших Спасителя в том, что Он нарушает субботу, исцеляя тяжко больных людей. Не отменяя закона, Господь ставил дела любви и милосердия к страждущим выше обряда: «суббота для человека, а не человек для субботы» (Мк. 2, 27). Упреки в нарушении субботы не могли перейти в судебное обвинение. Чтобы показать лицемерие фарисеев, Иисус спрашивал их: «должно ли в субботу добро делать, или зло делать? душу спасти, или погубить?» (Мк. 3,4). Даже самый ревностный исполнитель ветхозаветного обрядового закона в реальной жизни не мог отказаться помочь человеку или животному, попавшим в субботу в бедственное положение. Если овца в субботу падала в яму, хозяин вытаскивал ее оттуда. А это был труд, формально нарушавший предписания субботнего покоя. Когда Спаситель в субботу в синагоге исцелил женщину, восемнадцать лет находившуюся по злобе сатаны в согбенном положении, начальник сонмища стал негодовать. «Господь сказал ему в ответ: лицемер! не отвязывает ли каждый из вас вола или осла от яслей в субботу и не ведет ли поить?» (Лк. 13, 15). Иисуса неоднократно пытались обвинить в нарушении субботы (Мф. 12, 14; Ин. 5, 16). Однако обвинения эти не находили поддержки в народе, просившего у Иисуса исцелений. В этом, по-видимому, главная причина, почему на суде синедриона это обвинение выдвинуто не было.
Зло, принявшее личину фарисейского благочестия, расчетливо прибегало еще к одному способу борьбы — к клевете. Так как Господь совершал многочисленные чудеса, в том числе и исцеления бесноватых, на глазах у всех, то отрицать их враги не могли. Тогда они стали говорить, что Он изгоняет бесов не иначе, как «силою веельзевула, князя бесовского» (Мф. 12, 24; Мк. 3, 22; Лк. 11, 15). Это был тягчайший вид хулы, которую Иисус Христос назвал «хулой на Духа Святаго». Грех этот, по слову Спасителя, не простится «ни в сем веке, ни в будущем» (Мф. 12, 31−32).
Если взглянуть на это с юридической точки зрения, то в клевете, возводимой фарисеями на Спасителя, можно увидеть не только стремление опорочить Проповедника и Учителя, но и подготовить почву для расправы. Закон Моисея сурово осуждает обращение к темным силам, и всякое общение с ними считалось тяжким преступлением. Второзаконие запрещало еврейскому народу иметь в своей среде прорицателей, гадателей, ворожей, чародеев, обаятелей, вызывающих духов, волшебников, вопрошателей мертвых (как древен спиритизм!) (Вт. 18, 10−11). «Ибо мерзок пред Господом всякий делающий это, и за сии-то мерзости Господь Бог твой изгоняет их от лица твоего» (Вт. 18, 12). Этимология слова «веельзевул» недостаточно ясна. Кроме Евангелия, оно встречается еще в 4-ой кн. Царств (4 Цар. 1, 2−3, 6, 16). Там оно обозначает идола филистимского города Аккарона (Екрона). Если эти слова тождественны, то непонятно, как верующие в истинного Бога иудеи могли приписывать языческому идолу реальную силу изгонять бесов из одержимых. Скорее всего, евреи, зная демоническую природу идолопоклонства, название аккаронского истукана «баал-зевула» использовали как одно из названий сатаны — «князь Ваала». Утверждение, что Иисус прибегает к его силе, было особо тяжелой разновидностью клеветы. Клевета в Священном Писании приравнивается к измене и кровопролитию: «Мы изменили и солгали пред Господом, и отступили от Бога нашего; говорили клевету и измену, зачинали и рождали из сердца лживое слово» (Ис. 59, 13). В рассматриваемом нами случае ничтожные порочные люди возводили клевету на Владыку вселенной, перед Которым трепетала всякая тварь. Высказывания фарисеев и законников выражали лишь их злобную настроенность. Перевести эти обвинения в юридическую область было невозможно.
Затруднение иудейских вождей было в том, что они не находили реального повода к законному осуждению. Поэтому предпринимались попытки уловить Его в каких-либо словах. Об этом пишут все три автора синоптических[4] Евангелий. Св. ап. Лука рассказывает, что фарисеи после обличения Иисусом их лицемерия «начали сильно приступать к Нему, вынуждая у Него ответы на многое, подыскиваясь под Него и стараясь уловить что-нибудь из уст Его, чтобы обвинить Его» (Лк. 11, 53−54). Св. ап. Марк говорит о такой же попытке после рассказанной Спасителем притчи о злых виноградарях: «И посылают к Нему некоторых из фарисеев и иродиан, чтобы уловить Его в слове» (Ин. 12, 13). На этот раз в целях погубить Иисуса иудеи хотели использовать власть римлян. «Позволительно ли давать подать кесарю или нет? давать нам или не давать» (Мк. 12, 14), — спрашивали они. Коварство фарисеев было очевидно. Отказывающийся платить подать в императорскую казну мог попасть в число непокорных. Ему грозило наказание за сопротивление властям. В Римской империи существовала подушная подать. Плата вносилась римской серебряной монетой — динарием. Спаситель, указав на изображение кесаря и надпись на динарии с именем кесаря, сказал: «отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу» (Мф. 22, 21). Господь различает, но не противопоставляет Царство Небесное и царство земное. Служение кесарю не препятствует служению Богу. По толкованию этого евангельского стиха, данного блаж. Августином, мы приносили кесарю монеты, а Богу — самих себя. Ответ Спасителя заградил уста искушавших Его. Это не помешало, однако, позже иудейским вождям обвинить Иисуса перед Пилатом в том, «что Он развращает народ наш и запрещает давать подать кесарю» (Лк. 23, 2). Как видим, это было явное лжесвидетельство.
Лукавый расчет был у книжников и фарисеев и тогда, когда они привели к Иисусу женщину, взятую в прелюбодеянии (Ин. 8, 2−11). По закону, ее должны были побить камнями. Они знали, что Иисус творил дела милосердия и призывал к ним: «милости хочу, а не жертвы» (Мф. 9, 13). Искушавшие Его надеялись получить возможность обвинить Спасителя в несоблюдении закона Моисея.
За три с половиной года, в течение которых Господь благовествовал Царствие Небесное, зло проявляло себя иногда безудержно, не ища даже мнимого повода к обвинению: иудеи хотели самочинно расправиться с Иисусом. Мы уже говорили о намерении жителей Назарета. Евангелисты приводят и другие факты (Ин. 5, 16; 7, 25; 8, 40). О причинах таких намерений и попыток Спаситель сказал иудеям: «ищете убить Меня, потому что слово Мое не вмещается в вас» (Ин. 8, 37); «ищете убить Меня, Человека, сказавшего вам истину, которую слышал от Бога» (Ин. 8, 40).
Только Иисусу были ведомы демонические источники все более нараставшей против Него злобы: «Ваш отец диавол; и вы хотите исполнять похоти отца вашего. Он был человекоубийца от начала и не устоял в истине, ибо нет в нем истины. Когда говорит он ложь, говорит свое, ибо он лжец и отец лжи. А как Я истину говорю, то не верите Мне» (Ин. 8, 44−45). Ученикам, окружавшим Иисуса, значение происходивших событий откроется позже.
Религиозная жизнь требует от человека внимания к себе, нравственной чуткости, смирения и чистых намерений. Если этого нет, постепенно наступает отвердение сердца. Неизбежно происходит подмена. Последствия ее — духовная смерть. Люди, обвинявшие воплотившегося Бога в богохульстве, стали богохульниками. Диавол по-гречески значит «клеветник». Все, что известно о нем из Слова Божия и творений святых отцов, показывает, что клевета является его главным орудием. Если вместо смирения появляется самомнение и гордость, вместо жертвенной любви духовный эгоизм, то диаволу нетрудно овладеть таким человеком и сделать его споспешником в своих делах. Люди неверующие или духовно невнимательные, даже не знают и не догадываются, как часто они делают то, что желает враг нашего спасения. Поэтому так нелицеприятно обличает Господь гордых, духовно слепых иудеев: «Знаю, что вы семя Авраамово; однако ищете убить Меня, потому что слово Мое не вмещается в вас, <…> если бы Бог был Отец ваш, то вы любили бы Меня, потому что Я от Бога исшел и пришел; ибо Я не Сам от Себя пришел, но Он послал Меня. Почему вы не понимаете речи Моей? Потому что не можете слышать слова Моего. Ваш отец диавол; и вы хотите исполнять похоти отца вашего» (Ин. 8, 37, 42−44).
Для определения меры юридической ответственности важно решить принципиальный вопрос: «Имели ли вожди иудеев реальную возможность убедиться, что Иисус есть именно Тот, о Котором предвозвестили пророки?» Мы должны твердо ответить: «Да!». Такая возможность была не только у книжников и законников, знавших наизусть многие места Писания, но и у простых людей, ибо в синагогах регулярно прочитывались законоположительные и пророческие свитки. В священных ветхозаветных книгах названы признаки явления Христа (Мессии) и описаны главные свойства Его личности. В долгой истории еврейского народа три с лишним десятилетия (начиная с последнего года правления Ирода Старшего и до исследуемого нами деяния иерусалимского синедриона) были особыми. Это были годы «исполнения времен». Не только в Иерусалиме, но и в других городах и селах Палестины люди ждали предвозвещенного в Священном Писании Мессию. Из многочисленных пророчеств о приходе в мир Христа, содержащихся в Ветхом Завете, прежде всего надо назвать пророчество Даниила, предсказавшего даже год смерти Спасителя. Вот это знаменитое место: «Когда я еще продолжал молитву, муж Гавриил, которого я видел прежде в видении, быстро прилетев, коснулся меня около времени вечерней жертвы и вразумлял меня, говорил со мною и сказал: «Даниил! теперь я исшел, чтобы научить тебя разумению. В начале моления твоего вышло слово, и я пришел возвестить его тебе, ибо ты муж желаний; итак вникни в слово и уразумей видение. Семьдесят седмин определены для народа твоего и святаго города твоего, чтобы покрыто было преступление, запечатаны были грехи и заглажены беззакония и чтобы приведена была правда вечная, и запечатаны были видение и пророк, и помазан был Святый святых. Итак знай и разумей: с того времени, как выйдет повеление о восстановлении Иерусалима, до Христа Владыки семь седмин и шестьдесят две седмины; и возвратится народ и обстроятся улицы и стены, но в трудные времена. И по истечении шестидесяти двух седмин предан будет смерти Христос, и не будет; а город и святилище разрушены будут народом вождя, который придет, и конец его будет как от наводнения, и до конца войны будут опустошения» (Дан. 9, 21−26).
Поясним это пророчество. В еврейском летоисчислении использовалось понятие «седмеричное время» (шевуа), которое могло заключать в себе как неделю, так и семилетие. Такая седмина завершается «субботним» (седьмым) днем или годом. Если под седминой разуметь год, семьдесят седмин составят 490 лет. Это срок для «окончания преступления». Речь здесь идет об искуплении Христом Спасителем людей, нарушивших волю Божию и совершивших грехопадение. В пророчестве прямо указан Мессия («помазан был Святый святых»). Чтобы вычислить указанные здесь сроки, обратимся к историческим источникам, сообщающим о восстановлении города Иерусалима, павшего в результате вавилонского разорения (586 г. до Р.Х.; по другой хронологии — 587 г. до Р.Х.). Отсчет семидесяти седмин (490 лет) начинается с даты восстановления Иерусалима. Указ о восстановлении дан был Артаксерксом Долгоруким в 20-й год его царствования. Последний вступил на престол между 18 декабря 465 года и 18 декабря 464 года до Р.Х. Седьмой год его царствования, с которого начинается отсчет седмин, приходится на 458 или 457 год до Р.Х. От этого срока до времени явления Христа Владыки должно было пройти 69 седмин (483 года). Иисус Христос начал проповедовать в возрасте около 30 лет (Лк. 3, 23), то есть примерно в 25 году. Следовательно, от указа Артаксеркса о восстановлении города и до пришествия Мессии прошло 483 года.
Назван в Ветхом Завете и Предтеча грядущего Мессии: «Вот, Я посылаю Ангела Моего, и он приготовил путь предо Мною, и внезапно придет в храм Свой Господь, Которого вы ищете, и Ангел завета, Которого вы желаете; вот, Он идет, говорит Господь Саваоф» (Мал. 3, 1). Жители Палестины знали Священное Писание и в Иоанне, проповедовавшем покаяние, видели предсказанного пророками Ангела завета: со всего Иерусалима и всех окрестностей Иорданских приходили к нему люди (Мк. 1, 5). Десятилетия, которые приходятся на время земной жизни Спасителя, были самыми напряженными в ожидании иудеями Мессии.
Священные книги Ветхого Завета давали возможность в Проповеднике Царствия Божия увидеть все отличительные признаки обетованного народу Христа. В Писании были пророчески указаны все главнейшие события в жизни Иисуса — Мессии.
Мы уже подробно приводили пророчество о времени рождения Спасителя. Пророк Михей указал место рождения: «И ты, Вифлеем — Еврафа мал ли ты между тысячами Иудиными? из тебя произойдет Мне Тот, Который должен быть Владыкою в Израиле и Которого происхождение из начала, от дней вечных» (5, 2). Место это вошло в паремию, которая читается на великой вечерне в праздник Рождества Христова. Детство и юность Иисуса прошли в Назарете, поэтому Его называли Галилеянином (Мф. 26, 69; Лк. 23, 6), пророком из Назарета Галилейского (Мф. 21, 11). Но из этого вовсе не следует, что для иудеев место рождения Иисуса составляло тайну. Он родился во время переписи, проводимой в правление императора Августа, Его имя должно было быть занесено в документы. Люди, слушавшие Учителя, знали Его Мать (Мф. 12, 47; Мк. 3, 31−32) и от Нее могли узнать, что родиной Его был Вифлеем. О том, что Спаситель будет проповедовать и проходить служение в Галилее, также есть пророчество: «Прежнее время умалило землю Завулонову и землю Неффалимову; но последующее возвеличит приморский путь, Заиорданскую страну, Галилею языческую. Народ, ходящий во тьме, увидит свет великий; на живущих в стране тени смертной свет воссияет» (Ис. 9, 1−2).
Слово Божие указывало на великие духовные дарования будущего Помазанника Божия: «И произойдет отрасль от корня Иессеева, и ветвь произрастет от корня его; и почиет на Нем Дух Господень, дух премудрости и разума, дух совета и крепости, дух ведения и благочестия; и страхом Господним исполнится» (Ис. 11, 1−2). Все это исполнилось на Иисусе: «Народ дивился учению Его, ибо Он учил их, как власть имеющий, а не как книжники и фарисеи» (Мф. 7, 28−29); «Никогда человек не говорил так, как Этот Человек» (Ин. 7, 46).
Дух Святый через пророков указал на особый отличительный признак Мессии — необычайную силу чудотворений: «Он придет и спасет вас. Тогда откроются глаза слепых и уши глухих отверзутся. Тогда хромой вскочит, как олень, и язык немого будет петь» (Ис. 35, 5−6). Когда двое пришли к Иисусу от Иоанна Крестителя спросить: «Ты ли Тот, Которому должно придти, или другого ожидать нам? «(Лк. 7, 20), то Господь прежде всего указал на совершаемые Им чудеса: «слепые прозревают, хромые ходят, прокаженные очищаются, глухие слышат, мертвые воскресают, нищие благовествуют; и блажен, кто не соблазнится о Мне!» (Лк. 7, 22−23). Народ знал, что Мессию будут отличать творимые Им чудеса: «Тогда привели к Нему бесноватого слепого и немого; и исцелил его, так что слепой и немой стал и говорить и видеть. И дивился весь народ и говорил: не это ли Христос, сын Давидов?» (Мф. 12, 22−23).
Почему же фарисеи, саддукеи и книжники соблазнялись? Почему самарянке достаточно было открыть тайную сторону ее жизни, чтобы она с радостью поверила, что этот путник, утрудившийся в дороге и просивший у нее воды — Христос (Ин. 4. 42)? Почему фарисеи и книжники, бывшие свидетелями великих чудес, совершаемых Иисусом, и лучше других знавшие Писание, упорно не признавали Христа? Наконец, еще один вопрос: «Почему они ненавидели Его, хотя Он многих людей избавлял от тяжких болезней и страданий?»
Для правильного понимания пророчеств, внушенных Святым Духом, была нужна не начетническая эрудиция, а чистая, незамутненная вера, всецелая обращенность к Богу. Представления об ожидаемом Мессии у иудеев того времени соответствовали их нравам и господствующим жизненным настроениям. «Почти все начали ожидать в лице Мессии всемирного завоевателя, Который для того и явится во всем могуществе Посланника Божия, окруженный знамениями и чудесами, чтобы низложить и упразднить все тогдашние царства на земле, составить из всего рода человеческого единую державу, в коей иудеи должны занять первое место и быть Его наперсниками. Крайние притеснения от царей сирийских, египетских и, наконец, от римлян еще более усиливали в иудеях таковое ожидание: чем более терпели в настоящем, тем больше надеялись на будущее. Между прочим, воображали, что пришествие Мессии должно быть предварено явлением Илии, имеющего помазать Его на царство, Иеремии, Исаии и многих других пророков. Касательно лица Мессии существовало у многих грубое заблуждение, состоящее в том, что Он будет человек, подобный прочим, только с необыкновенными силами и дарами от Бога; другие представляли Его существом высшим, но, однако, не Богом… Плодами пришествия Мессии почиталось, между прочим, немедленное чудесное собрание в Палестину иудеев из рассеяния их по всему свету, не исключая и десяти колен Израилевых, изведение из ада и воскресение всех умерших иудеев, восстановление царства Давидова, обновление Иерусалима и устроение нового великолепного храма, покорение всех народов иудеями, учреждение великолепных вечерей, чрезвычайное плодоношение земли, уничтожение болезней и смерти и прочее"[5].
Искаженное грехом сознание не заметило тех мест из Ветхого Завета, в которых даны духовные черты обетованного Мессии: «се Царь твой грядет к тебе, праведный и спасающий, кроткий, сидящий на ослице и на молодом осле, сыне подъяремной» (3ах. 9, 9); «Вот, Отрок Мой, Которого Я держу за руку, избранный Мой, к Которому благоволит душа Моя. Положу дух Мой на Него, и возвестит народам суд; не возопиет и не возвысит голоса Своего, и не даст услышать его на улицах; трости надломленной не переломит, и льна курящегося не угасит; будет производить суд по истине (Ис. 42, 1−3; ср. Мф. 12, 20). При всей кажущейся многоликости событий, предшествовавших суду над Спасителем мира, главная причина совершившегося тяжкого преступления одна: люди укоренились в грехе и возлюбили его. Они кипели злобой на Того, Кто пришел в мир победить грех и уничтожить его.
