Русская линия
Патриарший центр духовного развития детей и молодежиИгумен Петр (Мещеринов)16.02.2007 

О современных проблемах катехизации
Доклад на конференции «Задачи, принципы и организация катехизической деятельности Русской Православной Церкви» XIV Рождественских чтений

I.

Поводом к изложенному ниже послужила следующая пастырская проблема. Вошедшие в Церковь в конце 80-х — начале 90-х гг. люди часто констатируют на исповедях и в частных беседах всё более и более явно проявляющуюся «неудачу» в своём христианстве — как будто что-то в нём «не сработало». Через 10 — 15 лет церковной жизни нередко наступает некое разочарование, «усталость» от Церкви; многое в ней становится рутиной, тяжкой обузой, на подвиги нет сил, а главное — не видно плода. Я пришёл для того, чтобы имели жизнь, и имели с избытком (Ин. 10, 10), говорит Господь; но многие из православных христиан не видят в себе этой жизни; не обретя её, некоторые ушли из Церкви. Почему же так?

Апостол Павел пишет: мы сделались причастниками Христу, если только начатую жизнь твердо сохраним до конца (Евр. 3, 14). Видимо, всё дело именно в «начатой жизни», о которой говорит Апостол: не здесь ли коренится эта проблема? Может быть, усталость от Церкви, потеря живого интереса к ней — «срабатывание» неверных принципов, заложенных при начале нашего церковного существования, при воцерковлении?

Мне думается, что те неожиданные и неприятные явления, которые формируются у многих православных после 10 — 15 лет их церковной жизни — следствие именно неправильного их воцерковления, следствие отсутствия должной катехизации. Некоторые размышления по этому поводу я хочу предложить вашему вниманию.

II.

В начале — одно общее соображение, касающееся современных особенностей катехизации.

Церковь выражает свою духовность посредством определённой культуры, которая есть культура слова, logos`а, личной, самостоятельной и ответственной рефлексии. Эта культура глубоко традиционна и — в лучшем смысле слова — консервативна. Современные люди не только от рождения, но уже и «на генетическом уровне» живут в совершенно иной культуре — культуре видеоряда и массовых медиа-технологий: кинематографа, «попсы», рекламы, спортивных трансляций, «клиповости», мобильно-интернетности и т. п. Это культура гедонизма, относительности ценностей, поверхностности, стадности, одинаковости; она не только не способствует развитию необходимых для жизни в Церкви качеств — свободы, ответственности, трезвой оценки себя и мира — но, наоборот, всячески препятствует этому. Дальше всего она именно от индивидуального осмысления жизни, от logos`а, слова, его ценности и значимости. Церковь обращается к людям на своём языке, а современный человек — не то, что он «плохой», хуже, чем люди, скажем, XIV века, — но он просто не воспринимает ту культуру и те слова, которыми оперирует Церковь. Людям поэтому тяжело читать Евангелие, воспринимать традиции Церкви, а тем более — перестраивать в соответствии с ними свою жизнь. Этико-культурный «резерв» современного человека не способен вместить этого.

Конечно, это вовсе не значит, что Церковь должна стремиться к тому, чтобы сделаться «клипово-мобильной», хотя, безусловно, следует понимать особенности современной культуры и пользоваться ими, говоря с людьми на их языке. Нужно другое: осознать, что на Церковь сегодня ложится почти неподъёмная задача — включать в воцерковление и «во-культуризацию»; вместе с научением церковности, а порой и до неё, вводить людей в русло христианской культуры.

Сегодня катехизатору обязательно надо учитывать разности культур Церкви и современного общества и работать над «предварительной зрелостью» людей. Это сложная задача, потому что, с одной стороны, отмеченная разность культур всё больше увеличивается, а с другой — сами деятели на ниве воцерковления часто не имеют понятия об основах христианской культуры, подменяя её неверно понятым преданием или этнографией, результатом чего является то, что в наличной церковной действительности сущностная культура Церкви не выявляется и профанируется. Напомню, что христианская культура — это прежде всего способ мыслить, это фундамент этики и эстетики, основанный на личной ответственности и духовной свободе, на образованности, на мировосприятии не-стадном, чувствующем и понимающем многогранность и сложность христианства и вообще жизни. Строго говоря, это — «до-церковный» вопрос, проблема общества, сложившегося в нём менталитета. Особенности современной катехизации в том, что она должна взять решение этой проблемы на себя, ибо если раньше, в «доэлектрические» времена, церковность органически прививалась к традиционному укладу жизни, то нынешний социум без соответствующей культурной подготовки не способен адекватно воспринимать христианство. Эта культурная подготовка и должна быть сегодня важным начальным элементом воцерковления.

III.

Приступим теперь к более подробному рассмотрению разных сторон катехизации. Воцерковление — процесс не одномерный, его особенности зависят от того, по каким побуждениям человек вошёл в Церковь. Побуждения эти многочисленны и индивидуальны, но можно свести их к трём основным. Почему люди приходят в Церковь? 1) Чтобы Церковь решила их проблемы — как внутренние, так и внешние; 2) по национально-патриотическим (реже — эстетическим, политическим и др.) соображениям, возвращаясь к «вере отцов», и 3) в силу религиозного искания истины. Давайте кратко рассмотрим первые две названные мною группы.

Множество людей, имея религиозное чувство и веру в Бога (по большей части смутные и неопределённые), входят в Церковь, надеясь, что от этого облегчится их жизнь, решатся на метафизическом уровне те проблемы, которые люди не смогли разрешить на физическом. В наличной церковной действительности этот импульс получает охотное подхватывание, на нём строится наше обычное стихийное воцерковление. В проповедях, брошюрках, приходских СМИ, в беседах с пастырями людям сообщается, что Церковь — это как раз то, что им нужно, именно она и решит все проблемы, которые привели людей к церковному порогу.

Но дело всё в том, что Церковь никакие проблемы не решает, она — совсем о другом. Протопресвитер Александр Шмеман пишет, что ошибка — сводить веру «к себе и своим проблемам. Суть христианства… в том, что оно не разрешает проблемы, а снимает их, переводит человека в тот план, где их нет. В том же плане, в котором они есть, они потому и есть, что они неразрешимы». Катехизическая установка на «решение проблем» снимает с человека ответственность за свою жизнь, и, в обмен на свободу, перекладывает её на Церковь. Но это неверный и, по сути, магический подход, непременно рано или поздно терпящий фиаско. Человек должен решать свои проблемы сам, и только сам, своим нравственным и духовным трудом. Безусловно, Церковь помогает увидеть эти проблемы и их корни, укрепляет человека благодатью Божией в свободном и ответственном его действовании; но главное всё же — то, что Церковь вводит человека в жизнь Царства Христова, в соединение с Богом, в небесную реальность, в свете чего проблемы теряют для человека своё значение проблем и становятся полем исполнения заповедей Христовых, на котором сокрыта драгоценнейшая жемчужина (Мф. 13, 44 — 46), теми неизбежными скорбями, которыми нам надлежит войти в Царство Небесное (Деян. 14, 22).

Итак, воцерковление ни в коем случае не должно базироваться на постулате «Церковь решит все ваши проблемы». Начинать воцерковление нужно совсем с другого — с осознания человеком получаемой им в Боге свободы и неразрывно связанной с ней личной ответственности за свою жизнь.

Очень важно также, чтобы в Церкви звучала только правда. Если человеку наобещать от лица Церкви, что Бог решит все его проблемы, а этого не случится — человек неизбежно придёт к мысли, что Бог и Церковь его обманули. Катехизация должна предложить людям не что-то неопределённое (ибо, я думаю, ни один даже самый опытный и облагодатствованный пастырь не дерзнёт со 100%-й уверенностью от имени Бога обещать, что Бог непременно человеку сделает то, что он хочет), но твёрдое и незыблемое основание, которое есть только и исключительно Сам Христос (1 Кор. 3, 10 — 11). Наша задача — показать человеку Истину и указать точный путь к ней, не умалчивая и сложностей на этом пути; но не предлагать людям «бытовое обслуживание» при помощи внешней церковности. Ориентировать воцерковление надо исключительно религиозно.

IV.

Многие входят в Церковь под влиянием государственнических и патриотических идей. Как воцерковлять таких людей? Это очень непростая задача. Если в случае рассмотренных нами выше «бытовых побуждений» человек приходит в Церковь под влиянием хоть и смутного и непроясненного, но очевидного религиозного чувства, то здесь у людей вовсе может не быть религиозного импульса. Переход от бытовых проблем к жажде Царства Христова при должном объяснении сути Церкви может быть не слишком труден; в данном же случае дело воцерковления стоит перед тяжёлой задачей переориентации человека с земного на небесное, с политического на нравственное, с плотского и падшего на духовное. Почти всякое правильное научение той или иной стороне церковной жизни идёт «в пику» национальной, ура-патриотической (да и вообще любой) идеологии.

Нужно прямо сказать, что наша наличная катехизация не только не справляется с этой задачей, но даже и не ставит её, всячески потакая национал-патриотическому мифотворчеству. В проповедях, с амвонов, на разнообразных конференциях, круглых столах, симпозиумах, в частных пастырских беседах, в книгах, церковных газетах, журналах и радиопередачах звучит постоянный мотив: церковность — это патриотизм, державничество, борьба против глобализации, «так называемых» прав человека, противостояние либеральному индивидуализму, западной цивилизации, отстаивание своей особой «цивилизации православной», etc. Налицо подмена катехизации политиканством — болезнь нашей сегодняшней церковной жизни.

Основной результат этой подмены — что собственно воцерковления не происходит. Политиканствующая «катехизация», во-первых, создаёт у людей неверное представление о Церкви и о христианстве — что они существуют для обеспечения земного благополучия нации, имеют всего лишь прикладную ценность. Во-вторых, в человеке воспитываются совершенно антихристианские качества: ненависть, глупость, агрессия, превозношение, хвастовство, лицемерие, нравственный релятивизм и т. п. В-третьих, совершается некий обман: человека убеждают, что раз он русский — значит православный… а на деле он может быть от Православия и от Христа очень далёк. В-четвёртых, попадая в Церковь, ура-патриоты развивают бурную деятельность по пропаганде и отстаиванию вещей, периферийных для Церкви (при полном невнимании к сути её), создавая обстановку крайней нетерпимости к людям, мыслящим не так, как они. В-пятых, ради нас имя Божие хулится у язычников (Рим. 2, 24), ибо в глазах внешних Церковь часто выглядит в связи со всем этим очень недостойно.

При воцерковлении входящих в Церковь по национально-патриотическим соображениям людей нужно резко разделять Церковь и идеологическую и политическую сферу жизни. Первой задачей воцерковления здесь будет — переориентировать человека с политических соображений того или иного толка на собственно религиозную мотивацию поиска истины. Патриотизм и возрождение Великой России — прекрасные вещи; но пусть они идут своим чередом; Церковь всё-таки — совсем о другом: она есть Царство не от мира сего (Ин. 18, 36). Катехизаторам нужно говорить о том, что Церковь по природе своей вселенская, что обращена она прежде всего к личности, к индивидуальности, а потом уже, во вторую очередь, из этих личностей складывается народ Божий (отнюдь не тождественный с нацией); что задача Церкви — не обеспечивать людям земное существование, но вводить их в реальность Небесного Царства, путь в которое — исключительно соблюдение заповедей Христовых, а вовсе не какое бы то ни было «державное строительство». Но — увы… ещё раз повторю, что в нынешних условиях пастыри и катехизаторы в большинстве своём совершенно не готовы к такой проповеди, вполне разделяя и с энергией, достойной лучшего применения, тиражируя ура-патриотические и националистические настроения. Я вижу в этом одну из главных болезней сегодняшней церковной жизни.

V.

Но вот человек переступил церковный порог. Необходимо правильно сориентировать его в Церкви, привить ему христианское мировоззрение и навыки деятельности. И здесь мы сталкиваемся с очень большой проблемой, а именно — нивелированием евангельской нравственности. Для воцерковляющегося человека (вслед за большинством православных) гораздо важнее оказывается обряд, внешняя дисциплина, аскетика, околоцерковная идеология — но отнюдь не евангельская нравственность. Можно привести массу примеров этого; ограничусь несколькими.

Вот приходит человек на исповедь перед Причастием, и перечисляет батюшке грехи: не туда посмотрел, не то съел, с мамой ссорюсь, ругаюсь с близкими, телевизор много смотрю, и проч. Батюшка устало и несколько отстранённо кивает головой на каждый произносимый грех и повторяет автоматически: Господь простит. Перечисление закончено. Тут батюшка оживляется и начинает придирчиво расспрашивать исповедника, как он готовился к Причастию: вычитал ли три канона и последование ко Причащению, постился ли три дня, с рыбой или без, и плохо, что с рыбой, надо было без рыбы, а лучше и без масла; ходил ли эти дни в храм, был ли накануне на богослужении, и почему ушёл после помазания, нехорошо, это леность, нужно понуждать себя, etc., etc… Но не спрашивает батюшка с тою же придирчивостью — а что стоит за словами исповедника «ссорюсь с мамой, ругаюсь с близкими». Случайна ли ссора, постоянна ли ругань, чем вызваны конфликты, предпринимались ли усилия быть мирным со всеми, и какие именно усилия — ничего этого не обсуждается. Отходит человек от исповеди — чему он научился? Что вычитать каноны для духовной жизни гораздо важнее, чем не ссориться с мамой. Так у нас воспитываются люди в Церкви — я думаю, описанная ситуация многим знакома.

Переходя от личного уровня к «соборному», видим, что собирательная реакция церковных людей на те или иные значимые события очень часто далеко не христианская. События оцениваются отнюдь не с нравственной точки зрения и не с позиции евангельской правды: оправдываются злодеяния и убийства — например, в армии (случаи дедовщины: ну бывают, но мы не позволим либеральной прессе шельмовать нашу замечательную армию!!!), националистические (нехорошо, конечно, убивать иностранных студентов — но можно понять наших русских парней, которых довели до этого гнусные инородцы!!!); перевирается история (безнравственный и жестокий маршал Жуков превращается в «подвижника благочестия», не расстающегося с Казанской иконой Божией Матери и обносящего ею фронты)… Пророк Исаия говорит по этому поводу: горе тем, которые зло называют добром, и добро — злом, тьму почитают светом, и свет — тьмою, горькое почитают сладким, и сладкое — горьким! (Ис. 5, 20.) Знакомясь с большей частью современной церковной аналитики, стыдишься и краснеешь за чудовищную нравственную аберрацию своих единоверцев, и чувствуешь, что это пророческое «горе» реально относится к нашей и церковной, и общественной жизни…

Итак, обучая новоначальных навыкам душевного делания, давая людям разнообразные правила, «встраивая» их в обряд, знакомя с отечественными церковно-общественными традициями, пастыри и катехизаторы должны делать особый акцент именно на воспитании евангельской нравственности, чтобы христианин оценивал и себя, и всё происходящее в мире исключительно с евангельских, а не каких бы то ни было иных позиций. Это, пожалуй, самая главная задача в сегодняшней церковной жизни. Если «наладится» нравственное воспитание, если катехизация будет исходить из нравственных и духовных, а не других (скажем, державнических, традиционных, идеологических и др.) приоритетов, то будут не только созидаться настоящие церковные общины, но и улучшится моральный климат во всём нашем обществе, ибо Церковь тогда станет настоящей закваской (Мф. 13, 33) для нашего народа. Пока же нравственность у нас не на первом месте, Церковь будет терять свой авторитет в глазах внешних, а многие здравые православные христиане будут разочаровываться в церковной жизни, что мы и наблюдаем на практике.

VI.

Рамки краткого доклада не позволяют мне подробно останавливаться на других проблемах церковной жизни, корни которых лежат в неправильной катехизации, таких, как магизм, обрядоверие, младостарчество, отсутствие общин, превращение церковного предания в сказку и многих других. Все эти проблемы имеют, на мой взгляд, одну общую причину, которую я бы определил как некий конфликт между евангельскими и церковными ценностями. Я понимаю, что такое противопоставление необычно, рискованно и даже, в известной мере, соблазнительно. Тем не менее, в заключение моего доклада, предлагаю его вашему вниманию, в уверенности, что, при некоторой провокативности, оно многое объясняет.

Под евангельскими ценностями я понимаю следующее. Есть Ценность, которой оживляется и одухотворяется любое земное существование. Это — единственная Ценность, способная изменить жизнь человека, дать ей смысл и удовлетворение. Мало того, это вообще единственная Ценность в мире. Это Бог, воплотившийся ради нашего спасения. Всё, что вне Христа, вообще не может называться ценностью. На земле ценно то, и только то, что непосредственно или опосредованно восходит ко Христу Спасителю. Всё на свете поверяется этою Ценностью; ею и ради неё живёт мир. Приобщаемся мы Христу на путях евангельской жизни, исполняя святые Его заповеди — в том числе заповедь о крещении, покаянии, причащении Его Тела и Крови. Реализация этих заповедей, вместе с опытом нравственной евангельской жизни и правым догматическим учением, составляет суть Церкви. Евангельские ценности не могут не привлекать людей. Облик Христа, Его дела, Его слова неотразимо действуют на человеческую душу, а люди и общественные и культурные явления, через которые выявляется Христос, не могут не покорять сердца.

А есть ценности церковные. Церковь — явление двусоставное, одновременно небесное и земное. Своей внешней «половиной» она живёт в данном историческом, культурном, общественном и проч. контексте, и так или иначе этим контекстом определяется. Из этого контекста вытекают и некоторые важные для Церкви вещи — то, что я называю «церковными ценностями»: это ценности идеологии, авторитета, корпорации, внешнего положения, благолепия, обеспеченности и т. п. Они имеют полное право на существование, но только под необходимым и непременным условием — что через них в той или иной конкретной социальной ситуации реализуются ценности евангельские. Совершенно очевидно, что евангельские ценности первичны, ибо они суть Дух и жизнь (Ин. 6, 63), а церковные вторичны; ценность в них наличествует только тогда, когда через них выявляется евангельское содержание. Малейшее забвение этого, выставление церковности самой по себе на первое место, на место не слуги Евангелия Христова, а чего-то самостоятельно ценного, приводит к тому, что из внешних церковных ценностей уходит дух и жизнь; а так как происходят эти ценности из взаимодействия с падшим миром, то, не будучи постоянно поддерживаемы и контролируемы Евангелием, они проникаются его стихиями и начинают служить не Христу, а себе, и в итоге — миру сему и его князю (Ин. 14, 30). Церковные ценности сами по себе если и могут на первых порах привлечь, то не могут удержать, напитать и поддержать, потому что, неодушевляемые Евангелием, они оказываются для души столь же утомительными, как и любое явление падшей земной действительности.

Для пояснения того, что всё вышесказанное значит на практике, рассмотрим, как те или иные понятия меняются в зависимости от того, в евангельском или церковном контексте они стоят. Возьмём пост. С позиции евангельских ценностей человек заботится больше не о том, что входит в уста, но о том, что из них, из сердца исходит (Мф. 15, 17−20). С позиции ценностей церковных — человек придирчиво изучает этикетку на печенье, чтобы случайно не оскоромиться сухим молоком или яичным порошком в муке, из которой оно выпечено. Смирение. С точки зрения Евангелия — это, по словам прот. Александра Шмемана, «царская и царственная добродетель, ибо подлинное смирение — именно от мудрости, от знания, от прикосновения к „жизни переизбыточествующей“». В «церковном стиле — пришибленность плюс ханжество», слепое подчинение, запрещение себе (и другим) нравственной адекватной оценки происходящего. Для Евангелия на первом месте душевная польза человека (Мк. 8, 36−37); для церковности административная (а то и коммерческая) целесообразность может откровенно попирать эту пользу. В рамках евангельских ценностей невозможны жестокость, превозношение, чёрствость, снобизм (то есть если они наличествуют — для всех совершенно очевидно, что их носитель от Евангелия весьма далёк); в рамках церковности эти качества могут цвести пышным цветом (и никому не придёт в голову считать их обладателя вне Церкви). Евангелие требует от человека правды, свободы, равного отношения ко всем, уважения к личности, нестяжательности; церковность нередко демонстрирует urbi et orbi клерикализм, неуважение к людям, агрессивность, обскурантизм, недоверие к свободе, неприятие правды, сребролюбие. Для Евангелия ненависть к человеку в любом виде — тяжкий и безусловный грех; церковность вполне может призывать гнушаться врагами Божьими и ненавидеть врагов отечества. Евангелие вносит во все отношения рассудительное благородство неотмирности; приверженцы церковных ценностей позволяют себе навязываться всюду, выходя при этом за рамки компетенции Церкви и нередко выставляя её в неловком виде. Церковности необходимо количество (поэтому у нас 80% населения — «православные»); Евангелие знает, что оно — всегда малое стадо (Лк. 12, 32), и не гоняется за количеством, но больше обращает внимание на качество, и смотрит на суть, а не на название. И так далее, список каждый может продолжить самостоятельно.

Но, скажут мне, разве можно так резко разграничивать Евангелие и Церковь? Ведь это явный протестантизм, а у нас же — православная традиция, Отцы… Во-первых, хочу подчеркнуть, что под критикуемой выше «церковностью» подразумевается, конечно, не сама Христова Православная Церковь, а то, что мы, кому она вверена, православные христиане, из неё подчас делаем. Во-вторых, речь не идёт об ущемлении Предания или отказе от Отцов. Мы говорим лишь о правильной расстановке акцентов, об иерархии христианских ценностей. Церковная традиция — органическая часть именно евангельской жизни, она не может существовать сама по себе. Если правильно проповедовать Евангелие, да вдобавок осуществлять его и в жизни, то оно естественно поведёт за собою церковность, наполнит её смыслом, раскроет для человека все богатства Православия. Отцы и традиция не противоречат Евангелию, а являют его. А если наша православная действительность Евангелия пугается, отодвигает его на второй план — значит, это не настоящее Православие, а подмена, имеющая, между прочим, и к Отцам, и к подлинной духовной традиции малое отношение.

К сожалению, эта подмена, на мой взгляд — основное содержание сегодняшнего воцерковления. Старание современных воцерковителей направлено на проповедь Церкви (как они её понимают), а не Христа, на привитие людям прежде всего церковных, а не евангельских ценностей. Может быть, так можно было воцерковлять раньше; но теперь, когда наше время характеризуется разрушением традиций (семейных, общественно-нравственных и др.), в рамках которых Евангелие было укоренено и усваивалось органично, как раз необходимо строить воцерковление именно на основе ценностей евангельских, чтобы созидать на камне, а не на песке (Мф. 7, 24−27). Но возможно ли это для нас? Является ли Евангелие основой нашей, каждого православного христианина, жизни? Не настроены ли мы ложно понятой нами традицией так, что при вызовах времени, при «проверке на прочность» мы спешим отдать предпочтение не Евангелию, а внешней церковности — «иначе под угрозой Православие!»? Но в результате — не получаем ли мы православия без Христа? Не об этом ли начинают говорить итоги пятнадцатилетней свободной жизни Церкви в нашем отечестве? Ведь на самом деле Церковь не надо проповедовать, оборонять, навязывать. Церковью надо быть, её надо показывать, являть своею жизнью. И тогда не нужны будут призывы в Церковь, ибо она сама в себе имеет неотразимую убедительность, и люди сами захотят войти в неё, придти из тьмы века сего в свет Христов. Но это возможно только, если наша церковная действительность будет иметь в себе этот свет, будет средоточием именно евангельской жизни…

Я уверен, что если хотя бы начать задумываться об этом, то это уже предостережёт нас от многих ошибок в деле церковного воспитания.

Благодарю за внимание.

http://www.cdrm.ru/project/rch-2007/01.htm


Каталог Православное Христианство.Ру Рейтинг@Mail.ru Яндекс.Метрика