 |
| Столетие.Ru | Бронтой Бедюров | 13.02.2007 |
Среди участников нынешнего круглого стола, русских людей, я единственный являюсь исключением. Полагаю, что меня пригласили сюда не только для соблюдения протокола, но еще и за тем, чтобы услышать мнение от представителя одного из этносов, населяющих нашу страну, о духовной и культурной ситуации в нынешнем российском обществе… Я много передумал за время подготовки к круглому столу и много услышал полезного во время дискуссии, развернувшейся на нем. Полагаю, что сегодня в России нет духовного лидера, к которому можно было бы обратиться с вопросами, которые тебя волнуют. Нет такого человека, который бы от имени всего русского народа ответил мне, представителю одного из многочисленных народов России. Не вижу таковым Солженицына. А ведь в свое время, в начале XX века, в России было, если так выразиться, два духовных царя — Лев Николаевич Толстой и Григорий Николаевич Потанин в Сибири.
Серьезная угроза нависла над будущим русской культуры. Казалось бы, в первую очередь создавшаяся ситуация должна волновать русских людей. Думайте, решайте: как быть? Ведь Россия взяла на себя ответственность за одну шестую часть света, за все народы, находящиеся в ее историческом, духовном и культурном пространстве. Но если Россия сегодня отказывается от самой себя, своего исторического бытия, своей имперской природы, то у этих народов уплывает почва под ногами… Почему надо непременно бояться слова «империя»? Что в нем плохого? Империя — это когда большие и малые народы находятся в равновесии, когда стержневой, базовый народ берет под свою опеку всех остальных. Куда бежит барсук, когда чувствует опасность? В берлогу к медведю. Потому что тот его не тронет, к тому же барсучок может питаться, находясь около медведя. А вот возле лисы ему находиться нельзя. Возле совы невозможно жить. Волк его слопает…
На одной шестой части света русский Иван был во все времена уважаемым человеком. Потому что, подобно медведю, жил сам и давал жить другим. Раньше всегда понимали, что под государевой рукой каждый человек, который склонился на русскую сторону, каждое племя, которое вошло в состав Русского государства, непременно найдет защиту и покровительство. Знали, что тебя не предадут, не выдадут. Вот характерный пример. Когда в XVII веке первое посольство Московии посетило Китай (в котором только что воцарились маньчжуры) и уже засобиралось в обратный путь, хан попросил передать «московскому брату» — русскому царю одну единственную просьбу: выдать ему Гантимура, тунгусского князька, который перебежал на русскую сторону с двумястами человек и стадом оленей. Сейчас бы сказали: да на, забирай, «делов-то!» Сдали бы с потрохами. Как Наджибуллу, который после вывода наших войск из Афганистана четыре года держал фронт. А потом мы его предали, отказали в помощи, оставив на произвол судьбы… Но в то время — четыре века назад — понятия чести кое-что значили, и Гантимур остался под защитой русского царя.
А вот в начале 1990-х, после предательства Наджибуллы, во всем мусульманском мире воцарился ужас. Все поняли, что на Москву больше полагаться нельзя.
Той Москвы, которая существовала раньше, уже нет! За 500 лет существования своей государственности русский народ никогда и никем не был побежден, не переживал состояние исторической катастрофы. Есть нации, которые научились жить вне государственного измерения. А русский человек так жить не может. И он растерялся, когда контуры государственности стали расплываться… Почему русские не могли дать отпор сепаратистам, националистам в Прибалтике? Просто на кулаках можно было бы отстоять свои права и не дать себя унижать, зная, что за спиной есть мощная сила — Москва. Но в то время опереться на эту силу уже было нельзя.
Раньше не то что русской армии, — одной бороды русского казака, облика русского солдата боялись! К сожалению, наши современные дипломаты, генералы, министры, депутаты не чувствуют преемственной связи с образом великой России. Этот образ не наложил отпечаток на их ментальность. Между тем даже донельзя ослабленная нынешняя Россия все еще несет на себе этот отсвет величия своей культуры и цивилизацию. Не так давно я был на конгрессе в Бразилии. И не мог поверить, что там до сих пор сохранилось теплое отношение к России. При виде меня участники восклицали: «О, руссо!» Ваш покорный слуга был для этого конгресса русским, потому что говорил на русском языке, являлся носителем русской культуры. Я выступал полтора часа, говорил о культуре родного Алтая и других народов великой России. Мое выступление переводили с русского на английский, а потом еще на два романских языка — португальский и испанский. Ко мне подходили представители разных стран, и по их словам я понял, что они верно уловили основной нерв моего доклада. Вот этот плодородный образ России, который заключен в русской культуре и, безусловно, в православии, и должен нас воодушевлять, придавать нам силы!
Я слышу стенания среди русских патриотов: «русских нет!» Как это -нет? Следы незримого русского присутствия сохраняются даже там, откуда русские были вынуждены уйти. Прошлой осенью мне пришлось побывать в западном Китае, бывшей Джунгарии (это в южной, ныне китайской части Алтая). И обнаружить следы пребывания там белых русских, которые жили в этих местах до «культурной революции», а потом вынуждены были эмигрировать в Австралию. Но и без русских продолжается русская традиция: местные жители готовят по русским рецептам рыбные блюда, занимаются пчеловодством…
Казахстан перехватывает у нас эстафету приобщения представителей других народов к русской культуре. Сужу об этом после разговора с переводчицей-китаянкой, прекрасно изучившей русский язык именно в Казахстане.
Почему Россия отказывается от своей миссии? Неужели непонятно, что при таком подходе даже под разговоры о «возрождении великой России», «пришествии Пятой империи» территория страны будет сжиматься до размеров Московского царства? Нельзя этого допускать! Россия — это Московия, которая разрослась, «растеклась» до одной шестой, ныне одной седьмой света. Зачем же мы так легко согласились с разрушением нашей государственности?
Как можно звать наших соотечественников возвращаться в усеченную Российскую Федерацию, покидать освоенные ими территории? Плоды такой политики уже дают о себе знать. Так, среди бурятов — самого лояльного народа по отношению к России, который во имя ее триста лет подряд творил подвиги на просторах Центральной Азии, являлся как бы ретранслятором русской культуры, уже заметно некоторое отчуждение. В их душах воцаряется холодок. Люди не понимают пораженческих настроений в то время, когда надо собирать плоды, посеянные в течение веков великой русской культурой.
Не думайте, что Россия развалится из-за роста национального сепаратизма в бывших автономиях. Если и произойдет развал, то совершенно по иным причинам. Нынешняя экономически-финансовая политика никуда не годится. Она напоминает продразверстку. Все собирается в Москве. Но ведь может наступить инсульт, когда кровь прихлынет к голове и сосуды не выдержат… Дармовые деньги, которые прикарманили наши олигархи, приватизировав природную ренту, — это ведь наши с вами деньги. И народ это хорошо понимает. Не зря в Сибири собирается инициативная группа, которая хочет инициировать проведение референдума об экономической самостоятельности. Однако республики в составе РФ не заинтересованы в разрушении единого Российского государства. Пожалуй, никто так не заинтересован в его существовании, как эти республики. Потому что они хорошо понимают: не будет в России центральной федеральной власти — рухнет все… В том числе Кабардино-Балкария, Коми, Дагестан… К сожалению, это перестали чувствовать здесь, в центре; это перестают чувствовать некоторые этнические русские.
Недавно я присутствовал на торжествах по случаю 85-летия старейшины киргизской поэзии Суюнбая Ералиева. Вся его жизнь, творческая деятельность были неразрывно связаны с Россией. Однако из секретарей Союза писателей на его юбилей приехал я один. Другие, поглощенные столичной суетой, занятые, как всегда, неотложными делами, не поняли, что речь идет не просто о литературном, а о политическом событии. Речь идет о присутствии России на бывшем союзном геополитическом пространстве. Юбиляру, как бы попрекая, говорили в лицо примерно следующее: ты всю жизнь кричал, говорил: «Россия-Россия», «Москва-Москва», так где же твои московские, русские друзья, почему же они не приехали на твой юбилей"? Конечно, я-то приехал от имени Москвы и России, но я для них, киргизов, свой родной человек, а какой плевок был бы в лицо, если бы они и меня не дождались? Причем плевок не только самому Суюнбаю Ералиеву, но и всей киргизской литературе и киргизскому народу, который прекрасно понимает, какие гиганты сжимают Тянь-Шань с разных сторон. Поэтому для этой нации сейчас остро стоит вопрос собственного сбережения.
Весной 2006 года проходил первый форум творческой и научной интеллигенции стран СНГ. Я внимательно слушал выступления делегатов. Они все много натерпелись за прошедшие годы и поняли, что жить врозь невозможно. Ведь если отрезать палец, он не может быть жизнеспособным. Как могут в одиночку выстоять Армения, Молдова или даже Украина и Казахстан, который соседствует с гигантским Китаем, нацеленным на торгово-экономическую экспансию? Государство — это не только территориальное пространство, границы, но еще и язык. Русский язык связывает геополитическое пространство бывшего СССР, и об этом необходимо помнить.
Мы должны понимать, что наша страна восстановиться только тогда, когда главным будет осознаваться министерство культуры, а не министерство финансов и экономики, как это имеет место сейчас. Недавно первый заместитель главы президентской администрации Владислав Сурков написал большую статью в журнале «Эксперт», в которой, среди прочего, говорил о творческом сословии. Я еще не осознал определенно, о чем он говорит, поэтому не знаю, радоваться надо или печалиться. Между прочим, в Киргизии уже принят в первом чтении закон о творческих союзах, и теперь работники культуры будут влиять на расстановку кадров. Мы же все плачемся, доверяем свою судьбу невесть откуда взявшимся людям, которые заводом не руководили, цех не возглавляли… Мы — писатели, художники, режиссеры, позволили нашим меньшим братьям, журналистам, оттеснить нас на обочину общественной жизни. К сожалению, власть не понимает, что одни журналисты не могут отображать существующую жизнь и создавать, генерировать духовное, культурное пространство.
Я вращаюсь среди простых людей, очень внимательно слушаю, о чем говорят в очередях, метро, электричках, везде, где собирается много народа. И пришел к таким выводам. Человек у нас впервые почувствовал, что в стране нет власти. Вся нынешняя стабильность обманчива. Мы находимся в зыбком положении, и это меня чрезвычайно тревожит. Смутное время было драматическим периодом для молодого Русского государства, но посмотрите, как била ключом энергия у русского народа! В Москве не было царя, поляки сидели в Кремле, а в это время воеводы присоединяли к державе новые народы и территории.
А сейчас говорят: пусть Путин принимает решение. А вы для чего, господа министры, главы администраций, управ, муниципальных образований? Коллективная безответственность — это опасная ситуация. Без возвращения веры в государство, повышения статуса культуры, которую будет патронировать государство, мы не поднимем страну с колен.
В советское время нас, интеллигенцию, приучили к мысли, что мы — прослойка. Однако мы — не прослойка, а огромная сила. Мы — люди слова, творцы, и должны ощущать общность своих интересов. Мы — партия людей культуры, и в этот ответственный для Отечества час должны сказать свое веское слово.
