«Не хочу слушать литургию по-немецки»

Теплый летний вечер. Такие вечера не редкость на востоке Польши. Перекрестившись на высокую белую церковь с золотыми куполами, я спешу на очень важную для меня встречу. Со своей собеседницей я еще не знакома, поэтому очень волнуюсь. Я уверена, что говорить с ней придется по-польски (хотя сама я русская), но поймем ли мы друг друга? Ведь госпожа Андреа Сандхакер, консул Австрии в Польской Республике, тоже иностранка и для нее польский, как и для меня — не родной. И вот высокая блондинка с приятной внешностью, улыбаясь, протягивает мне руку и говорит по-русски с чуть заметным немецким акцентом: «Здравствуйте!». Все мои опасения тут же рассеялись, и у нас завязался непринуждённый и очень интересный разговор.

— Я родилась в Австрии в католической семье. Родители мои не были практикующими католиками, но окрестили меня в католическом храме. Уже в те годы на Западе, в честности, в Австрии, было немодно посещать церковь. Католические храмы и монастыри и по сей день пустуют. Поэтому с детских лет мне запомнился тот единственный раз, когда я была на службе — это было первое причастие. Мне тогда было семь лет. Потом были годы обучения в школе, высшее образование, замужество без венчания… и все это не имело никакого отношения к Церкви.

В 1989 году я впервые приехала в Россию. Я оказалась в Санкт-Петербурге (тогда это был еще Ленинград). Осматривая этот замечательный город, мы видели церкви необыкновенной красоты, но все они тогда были закрыты. Такой была моя первая встреча с Православием. А в 1993 году я по распределению попала в Москву, в посольство Австрии. Это уже было время, когда церкви стали открываться одна за другой. Как-то раз я впервые инстинктивно зашла на службу. Но, к сожалению, не поняла ни одного слова. Со временем я стала довольно часто посещать церковь, но, по-прежнему, не понимала церковнославянский язык и никогда не достаивала службу до конца. Я просто приходила поставить свечки, послушать церковное пение, но в Литургии не участвовала. Впечатления были незабываемыми, но никакого контакта с духовенством у меня не было.

Через четыре года я вернулась в Австрию, а тремя годами позже Министерство иностранных дел Австрийской Республики направило меня в Югославию, в Белград. Почему-то первая мысль, которая пришла мне в голову, была: а ведь Югославия — тоже православная страна! Хотя сама я тогда еще не была православной, да и католичкой — только по документу, подтверждающему мое крещение.

— До того, как Вы в первый раз столкнулись с Православием, Вы интересовались какими-то другими религиями?

— Как я уже говорила, по документам я была католичкой. Но это для меня ничего не значило. Впрочем, не могу сказать, что я была атеисткой. Моя душа все время что-то искала. Я интересовалась религиями Востока, много читала о буддизме, о модной у нас в то время эзотерике. Сейчас я понимаю, что это было просто любопытство. Я «путешествовала» по духовному опыту разных вероисповеданий, но с верой еще не столкнулась.

— А что Вы чувствовали, когда уже решились принять Православие, но еще не были крещены?

— Я знала, что к моменту Крещения должна серьезно подготовиться, набраться духовного опыта. Мне помог мой друг — психолог. Он сказал: «Технически я уже ничем не могу Вам помочь, советую обратиться к священнику». Я спросила: «К какому?». Он ответил: «Конечно же, к православному». В душе я очень обрадовалась: ну, наконец-то, у меня будет какой-то контакт с верующим! Первая встреча с православным священником была очень приятной и хорошо мне запомнилась. Мы помолились, он пригласил меня на Литургию. И сразу же дал мне читать Апостол и Отче наш, но по-немецки, а не по-сербски. С того момента я почувствовала себя в храме как дома. Я даже взяла на работе отпуск на целый год и уехала в Черногорию, в страну, которая сейчас получила независимость. Священник из Белграда подсказал мне, где я могу провести все это время. И именно тогда я познакомилась со своим настоящим духовником — отцом Венедиктом из монастыря Подмайнэ в городе Будва. Дальше это был только вопрос времени.

— И как Ваши родственники и коллеги относятся к тому, что Вы выбрали Православие?

У нас в Австрии выбор религии — это личное дело каждого. Для моих коллег все равно, католик ты, мусульманин или православный. Я не знаю, что они думают на эту тему. Им, скорее всего, безразлично. Хотя иногда люди спрашивают меня, чем отличается католическая вера от православной и почему я выбрала именно вторую? Ответить на этот вопрос мне бывает очень трудно. Чаще всего я предлагаю просто пойти со мной на Литургию. Что же касается родственников, то в Австрии они обычно «ходят по разным дорогам», у каждого своя жизнь. Это очень отличается от родственных связей в той же Сербии, где семья — это одно целое. Моя кузина, будучи неверующей, очень положительно отнеслась к моему выбору. Интересна реакция моего бывшего мужа. Мы когда-то вместе жили в Москве, он хорошо знает русский язык. И когда я сказала ему, что приняла Православие, он сказал: «Ну, наконец-то!». Я думаю, что он давно предполагал, что этим все и закончится!

— Мне известно, что сегодня Вы очень активно участвуете в жизни Церкви. Вас часто можно увидеть в Белостоке, вы посещаете Калининград, бываете в Сербии. Видите ли Вы какие-нибудь различия в церковной жизни этих стран?

— Приняв Православие три года назад, я обращаю внимание не на различия, а как раз на то, что нас всех объединяет. Хотя различия трудно не заметить. Например, в некоторых районах Польши служат по новому стилю. В Сербии это было бы невозможно. Различается и язык. Хотя мне кажется, что во всех славянских православных церквях должны, все-таки, служить на церковнославянском. Я чувствую, что это — святой язык. Именно он передает особый дух Православия. Я знаю, что в Австрии в Русской церкви четыре раза в год служат на немецком языке. Я никогда не хожу на эти службы — не хочу слушать Литургию по-немецки.

— Что вы можете сказать о перспективах Православия на Западе?

— Как я уже говорила, католические церкви и монастыри пустеют. Люди ищут чего-то нового. Нельзя сказать, что все они — новые атеисты или материалисты. И я думаю, что у Православия очень большие шансы распространения на Западе, тем более что эмигранты из России, Белоруссии, Украины, Сербии строят там свои храмы. И это, как мне кажется, большой плюс. Но есть и минус. По-моему, у Православной Церкви на Западе недостаточно развит, если можно так выразиться, маркетинг: люди просто ничего не знают о Православии и им неоткуда об этом узнать. И я, принимая активное участие в жизни Церкви, хочу что-то сделать для нее, внести свою маленькую лепту. Но думаю, что мои сильные стороны — не голос и пение, а как раз организаторские способности, необходимые для развития этого самого «маркетинга». С людьми нужно обязательно говорить о Православии. И я сейчас ищу возможность каким-то образом проповедовать Православие простым людям.

— Что бы Вы пожелали читателям «Фомы», особенно тем из них, кто еще только ищет свой путь?

Я посоветовала бы им обязательно сходить в церковь, принять участие в Литургии. Даже если что-то будет непонятно, как это поначалу мне, Господь наверняка подскажет и поможет!

Наш разговор закончился, госпожа Андреа дала мне свою визитную карточку и, мы попрощались, пожелав друг другу исполнения всего задуманного. А когда я, возвращаясь домой, взглянула на визитку, на ней оказалось два имени — Андреа-Анастасия.

Евгения МАКСИМОВИЧ

http://www.foma.ru/articles/298/