 |
| НГ-Религии | Павел Круг | 09.02.2007 |
Впервые пленарные заседания Чтений проходили в Государственном кремлевском дворце, с трибуны которого церковные иерархи выступали с посланиями российскому обществу. Достаточно пространное выступление Патриарха запомнилось, впрочем, одной-единственной фразой. Когда Алексий II говорил о различиях между научным и религиозным мировоззрением, он сказал: «Осознание человеком, что он является венцом творения Божия, только возвышает его, а если кто хочет считать, что он произошел от обезьяны, пусть так считает, но не навязывает своих взглядов другим».
За общественной дискуссией, разгоревшейся после этих слов, остались незамеченными другие инициативы Патриарха. В частности, он предложил учредить в России должность уполномоченного по правам детей при президенте РФ «подобно тому, как это существует в Европейском содружестве». Также прозвучал призыв упростить сложные правила опекунства и адаптации (усыновления и удочерения) детей-сирот.
Патриарх отметил, что современная семья не может в полной мере выполнять свои воспитательные функции. А значит, роль учителя нравственности должна взять на себя школа: «Главная задача образования — научить каждого человека следовать указаниям совести». При этом «наблюдаемое иногда желание вытеснить веру и религиозное сознание на периферию общественной жизни, сделать религию исключительно „частным делом“ каждого отдельного человека должно быть признано деструктивным явлением». Покритиковав секуляризм, Алексий II широко обозначил роль Русской Православной Церкви: она «имеет попечение обо всем, что затрагивает душу человека». На первый взгляд церковные иерархи говорили об одном и том же. Однако в каждом случае речь шла о различных вариантах дальнейшей миссионерской стратегии РПЦ.
Митрополит Крутицкий и Коломенский Ювеналий (Поярков) признал, что «разрушавшиеся на протяжении жизни нескольких поколений религиозные традиции в значительной степени сломаны… Кто-то пытается усердно возрождать и пропагандировать православные обычаи в форме, характерной для минувших веков, вызывая нарекания в этнографичности. Кто-то считает, что всякие усилия изменить жизнь общества бесполезны, и замыкается в узком кругу».
Митрополит Ювеналий видит выход в том, чтобы идти к цели «постепенно и терпеливо, не торопя события». «Такое положение можно уподобить тому, как пророк Моисей сорок лет водил избранный народ по пустыне в ожидании того, что люди избавятся от рабской психологии, приобретенной в египетской неволе», — добавил он.
Говоря о преподавании «Основ православной культуры», митрополит Ювеналий сослался на опыт Московской епархии, где этот предмет преподается факультативно в 85% школ, а теперь предполагается ввести курс «Духовного краеведения» в рамках регионального компонента системы образования.
Митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл (Гундяев) также говорил о региональном компоненте, но по другому поводу. «Мы не понимаем логики Министерства образования, которое пытается сейчас ликвидировать региональный компонент образования, в рамках которого во многих регионах России преподаются „Основы православной культуры“, — заявил митрополит Кирилл. — Такая политика министерства противоречит воле самих регионов, пожелавших ввести данный предмет в школьный куррикулум».
«Непонятны попытки заменить предмет, дающий нравственные и этические установки поведения подрастающего поколения, на преподавание истории религий, в том числе и тех, которые никогда не были духовной основой нации», — заявил и митрополит Калужский и Боровский Климент (Капалин). Он предложил назвать школьный курс «Духовно-нравственная культура и этика» и ввести его в федеральный компонент образования. Такая формула названия родилась в результате обсуждений «проблемы ОПК» в конце прошлого года в недрах Общественной палаты РФ, членом которой является митрополит Климент.
Правда, в документе, принятом Палатой, говорилось о возможности выбора между изучением «духовной культуры» и изучением «этики». В версии митрополита Климента этот нюанс пропал, а «духовно-нравственная культура» фактически стала более завуалированной формулировкой для тех же ОПК.
Итак, «Духовное краеведение», «Основы православной культуры» или, быть может, «Духовно-нравственная культура и (или) этика»? Какой же именно предмет иерархи РПЦ хотят видеть в государственной школе? Очевидно одно — под любым из этих названий подразумевается ознакомление школьников с православием в той или иной форме. Прояснить ситуацию могло бы выступление министра образования и науки Андрея Фурсенко, которого все ждали с интересом.
Министр не говорил прямо об «Истории мировых религий», чтобы не повторить печальный опыт предыдущих Чтений, когда его позиция была встречена с негодованием. Он говорил, в частности, о том, что РПЦ играет «ключевую роль» в формировании «внешнего заказа» по отношению к системе образования. Пообещав сотрудничать с религиозными организациями в развитии воспитательного элемента образования, Фурсенко все же дал понять, что деление по конфессиональному признаку в школе недопустимо.
В качестве «компенсации» министр пообещал следующее. По его словам, Министерство образования и науки готовит поправки в законодательство РФ, ставящие диплом о высшем духовном образовании наравне с дипломом об окончании светского вуза.
Однако это предложение Андрея Фурсенко осталось почти незамеченным. Дискуссионный пыл общественности ушел в обсуждение возможности превращения обезьяны в человека. Все подтвердили: никто такого никогда не видел. И с этим поспорить трудно. Ведь разыскать живых свидетелей этого процесса в любом случае невозможно.
