 |
| Столетие.Ru | Сергей Перевезенцев | 09.02.2007 |
В середине XVI века молодое Российское царство расправляло крылья для великого полета — в вечность. Именно так осмысливали предназначение царственной России ее созидатели. Именно так понимал собственное предназначение первый русский государь, возложивший на себя царственное достоинство — Иван IV Васильевич, прозванный позднее Грозным. Именно этому учил Ивана Грозного его духовный наставник — священник Сильвестр, настоятель Благовещенского собора Московского Кремля.
Поле битвы — сердце царя
Сильвестр, выходец из зажиточной новгородской семьи, оказался в Москве в 40-е годы XVI века, когда бывший новгородский архиепископ, ставший в 1542 году митрополитом Московским и всея Руси Макарий пригласил его из Новгорода в Москву. Еще по Новгороду Макарий знал Сильвестра как «книжного и благочестивого человека», с которым много сотрудничал, чьи духовные и личные достоинства высоко ценил. Очень скоро Сильвестр стал настоятелем Благовещенского собора. Надо сказать, собор этот в иерархии кремлевских храмов был не простой. Благовещенский собор считался домовой церковью московских великих князей, а благовещенские настоятели исполняли обязанности великокняжеских духовников. Иначе говоря, были духовными наставниками московских государей и им были ведомы все тайны государевых душ. Вот и Сильвестр начал исполнять в Москве столь непростые священнические обязанности.Зима и весна 1547 года ознаменовались в России рядом очень важных событий. 16 января 1547 года великий князь Московский Иван IV Васильевич, которому было тогда всего 16 с половиной лет, венчался на царство. А весной в Москве начались страшные пожары, последствием которых стала выгоревшая почти дотла Москва и… восстание московских жителей, начавших убивать родственников молодого царя по матери — Глинских.
Именно в этот момент, когда юный царь не знал, что и как делать, рядом с ним оказался с мудрым проникновенным словом его духовник, священник Сильвестр. Тогда-то царь по-настоящему и оценил Сильвестра, сделав его своим главным не только духовным, но и политическим советником. А затем Иван IV, судя по всему не без подсказки Сильвестра, приблизил к себе и других молодых советчиков. Так, в первые годы царствования Ивана IV вокруг него образовался круг приближенных, которых с легкой руки князя Андрея Курбского стали называть «Избранной радой».
И сам Иван Грозный, и другие свидетели признавали позднее, что душой «Избранной рады» стал настоятель Благовещенского собора и духовник царя Сильвестр, который неожиданно оказался вознесенным на высоты власти, хотя не обладал ни звонкими титулами, ни весомым положением в церковной иерархии.
Почему это произошло? Ответ можно найти в «Истории о великом князе московском», написанной тем же Андреем Курбским. По мнению Курбского, Сильвестр привлек к себе внимание царя тем, что явился к нему после пожара и восстания «обличая его из Священных Писаний и строго заклиная страшным Божиим именем; к тому же еще и про чудеса, и как бы про видения от Бога поведал ему».
Сам Курбский высказал большое сомнение в возможности подобного рода видений, однако оправдывал Сильвестра, считая, что «здесь блаженный лгал во спасение», ибо «великое зло исцелить задумал». Может быть, и лгал Сильвестр, трудно сказать однозначно, хотя Курбский, лично знавший пресвитера, видимо, имел основания для подобного предположения. Но дело в другом — именно эти пророчества Сильвестра убедили Ивана Васильевича в необходимости серьезного отношения к своим царским обязанностям. Более того, царь пришел к убеждению, что такого мудрого и, главное, способного к мистической связи с Господом человека необходимо иметь всегда под рукой. Позднее Грозный писал: «…Для совета в духовных делах и спасения своей души, взял я попа Сильвестра, надеясь, что человек, стоящий у престола Господня побережет душу свою…»
Судя по всему, именно Сильвестр попытался убедить Ивана Васильевича в том, что страшные события весны 1547 года, последовавшие сразу за венчанием на царство, надо понимать как наказание Божие за грехи самого царя, который живет и правит неправедно. И Иван Васильевич согласился, что он обязан покаяться в грехах и начать исполнять свое высочайшее предназначение неуклонно и ревностно.
Возведение «крепости духа»
Влияние, которое оказывал Сильвестр на Ивана Васильевича, было велико. Обычно, правда, говорят о том, какое политическое значение имели советы Сильвестра и как они формировали позицию самого государя. Однако беседы с Сильвестром образовывали у молодого царя и определенную систему религиозных воззрений. Более того, этот религиозный фактор был, судя по всему, немаловажным, что признавал и сам Иван Васильевич: «Так как я знал из Божественного Писания, что подобает без раздумий повиноваться добрым наставникам, и ему, ради совета его духовного, повиновался своей волей, а не по неведению…»О том, что Сильвестр и его сподвижники стремились сформировать в первую очередь духовный мир Ивана Васильевича, пишет и Андрей Курбский.
Используя слова Курбского из «Истории о великом князе московском», можно сказать, что Сильвестр с помощью своих сторонников хотел воздвигнуть в религиозном сознании царя «крепость духа».
В этом случае интересно понять, каких религиозных убеждений придерживался сам Сильвестр. Об этом нам практически ничего неизвестно, но как считает большинство современных исследователей, Сильвестр был близок к «нестяжателям».
Не истязание тела, но совершенствование духа — так можно кратко сформулировать понимание духовным отцом «нестяжательства», преподобным Нилом Сорским, сути земного пути христианина. И самое главное — все православные мыслители, близкие наследству Нила Сорского, утверждали, что мир творится Христовой Любовью. Именно Любовь называется ими и как важнейшая основа человеческого общежития, и как главное средство социальной политики.
«Крепость духа», которую воздвигал Сильвестр в сознании царя, строилась именно на фундаменте нестяжательского учения. Во всяком случае, во многих речах и делах Ивана Васильевича в первые годы царствования, прослеживаются «нестяжательские» мотивы.
Сильвестр и его сторонники, как и многие русские люди того времени, были также озабочены вопросом — каким должен быть «благочестивый царь», чтобы исполнять обязанности вселенского православного государя?
Надо сказать, что термин «благочестивый царь» не был прерогативой нестяжателей. Но использование его в данном случае оправданно тем, что Андрей Курбский позднее, когда уже бежал из России, все свои обвинения против Ивана IV сводит к одной идее, мол, отказавшись от помощи Сильвестра и его сторонников, Иван Васильевич утерял «благочестие», перестал быть «благочестивым царем». Поэтому, с определенной долей условности, термин «благочестивый царь» можно принять как «нестяжательский» идеал светского правителя.
Сможет ли первый русский царь отвечать идеальным представлениям о «благочестивом царе»? Этот вопрос серьезно волновал Сильвестра и его ближайшее окружение. Поэтому они всячески пытались привить Ивану Васильевичу нестяжательское понимание сути царской власти.
Об этой, «воспитующей» роли Сильвестра пишет в своем третьем послании Ивану IV Андрей Курбский: «Священник блаженный Сильвестр, видя недуги твои душевные, то язвительными словами осыпал тебя, и порицал, и суровыми наставлениями словно бритвой вырезал твои дурные обычаи… А порой он словно уздой крепкой и поводьями удерживал невоздержанность твою и непомерную похоть и ярость». Видимо, именно таким образом Сильвестр надеялся внушить Ивану Васильевичу понимание его роли, как «благочестивого царя».
Судя по всему, Иван Васильевич поначалу поддавался такому влиянию. В своих выступлениях на Соборе 1551 года, названного позднее Стоглавым, Иван Васильевич впервые публично заявил о том, что берет на себя исполнение роли «благочестивого царя» и обратился к участникам Собора с просьбой о помощи в деле укрепления христианской веры и «устроении всего православного хрестьянства». И явным отзвуком учения нестяжателей о Христовой Любви можно признать его слова, сказанные перед открытием Собора: «Молю святейшии отцы мои, аще обретох благодать пред вами, утвердите в мя любовь… (выделено мной. — С.П.)».
Автор «Домостроя»
Помимо разрешения мировоззренческих проблем молодого царя Сильвестр был крайне озабочен духовным состоянием народа. Именно поэтому в 1550-е годы он написал книгу, ставшую на века олицетворением русского мироустройства — «Домострой».«Домострой», без преувеличения, выдающееся произведение, в котором определяются правила домашнего устройства, которые касались духовной жизни, отношений внутри семьи и ведения домашнего хозяйства. «Домострой», по мысли автора, должен был помочь русскому человеку правильно вести себя как в государственной, так и в семейной жизни. В нем утверждались глубокая вера в Бога, истинное милосердие, честность, трудолюбие, взаимоуважение. Осуждению подвергались праздность и суетность, пьянство и объедание, клевета и алчность.
«Домострой» открывался небольшим предисловием, в котором Сильвестр призывал с добрым прилежанием нести «любовь всем, живущим по-божески, точно око сердечное, на Бога взирающее». И первые 15 глав посвящались «духовному строению»: «Как христианам веровать во святую Троицу», «Как причащаться тайнам Божиим», «Как всей душою Господа возлюбить», «Как почитать отцов духовных». Также в первой своей части книга учила украшению дома святыми образами, говорила о необходимости пребывания в чистоте духовной, повествовала о молитве.
В «Домострой» Сильвестр включил и главы «о строении мирском» и «строении домовном»: правила о том, как надо обращаться с женой и домочадцами, как надо экономно вести домашнее хозяйство.
В этих главах как бы регламентировались отношения человека с близкими ему людьми, прежде всего между мужем и женой, затрагивались вопросы воспитания сыновей и дочерей. В составе «Домостроя» имеется глава, названная «Похвала мужьям» или «Слово о добрых женах». Домострой предлагает ряд правил поведения, которые должны соблюдать слуги. Много внимания уделено пище и питью — здесь указывается более 130 кушаний разного рода. Автор «Домостроя» тщательно расписывает «меню» в зависимости от церковных праздников и служб. В результате получилось, что «Домострой» стал не только сводом добрых и мудрых правил поведения человека, но и первой энциклопедией домашнего хозяйства и быта крепкой русской семьи.
Кроме написания «Домостроя», Сильвестр прославился и другими культурно-просветительскими деяниями. Так, вместе со своим сыном Анфимом он устроил мастерские по изготовлению рукописных книг, икон, серебряных изделий. Ученые считают, что первые московские печатные книги, вышедшие в 1550-е годы, то есть до «Апостола» Ивана Федорова, могли быть отпечатаны под руководством именно Сильвестра. Занимался он и литературной деятельностью. Он составил «Похвальное слово» святой княгине Ольге и написал послание царю, в котором рассуждал о правах и обязанностях монарха.
Разрыв и опала
К сожалению, влияние Сильвестра на Ивана Грозного оказалось не столь уж продолжительным. Одной из причин этого стали события марта 1553 года, когда царь заболел столь тяжело, что, ожидая смерти, велел своим приближенным присягнуть на верность малолетнему царевичу Димитрию. Но многие, в том числе и Сильвестр, проявили колебания. Наверное, сомнения Сильвестра и многих других объясняются не только политическими расчетами, но и их религиозно-философскими взглядами. Ведь для мыслителей «нестяжательского» направления духовная роль царского наставника виделась как высшая по отношению к светской власти государя. Кроме того, идея «благочестивого царя» не обязательно должна была связываться с конкретным человеком, в данном случае с Иваном IV.Иначе говоря, оказалось, что Сильвестр поставил православную истину выше и отдельно от персоны Ивана IV.
Для самого Ивана Васильевича это могло означать лишь одно — не только политическую, но и религиозную измену. Ведь царь все более убеждался в собственной богоизбранности, в совпадении своих помыслов с Божиим Промыслом, а Сильвестр как бы признался в отрицании этого факта.
Вскоре царь выздоровел, но «боярского заговора» не забыл и не простил.
И чем дальше, тем более расходились царь Иван Васильевич и его духовник Сильвестр как в понимании сути царской власти, так и в значимости личности самого Ивана Васильевича. Так начала разрушаться «крепость духа», возводившаяся Сильвестром в сознании царя…
В конце 1550-х годов наступил окончательный разрыв царя с Сильвестром и другим влиятельнейшим членом «Избранной рады» Алексеем Адашевым. В октябре-ноябре 1559 года Сильвестр и Адашев потребовали от царя прекратить бессмысленную на их взгляд войну с Ливонским орденом, начатую царем в январе 1558 года. По мнению царских советников, гораздо большую опасность для России представляло Крымское ханство. В феврале-сентябре 1559 года воевода Дмитрий Адашев, брат Алексея Адашева, совершил победоносный поход в Крым, во время которого были разбиты многие татарские отряды и освобождены русские пленники. Потому Сильвестр и Алексей Адашев указывали государю на необходимость продолжения наступления на Крым. Но эти требования вызвали только гнев и резкий отказ Ивана Васильевича.
Весной 1560 года Сильвестр вынужден был уехать из Москвы и принять пострижение в Кирилло-Белозерском монастыре под именем Спиридона.
Вскоре и Алексей Адашев был отослан в Ливонию. А в августе 1560 года после тяжелой болезни умерла горячо любимая Иваном Грозным его жена Анастасия Романовна. Царь был настолько поражен горем и так к тому времени стал ненавидеть своих бывших советников, что облыжно обвинил Сильвестра и Адашева в смерти царицы, которую они, якобы, уморили с помощью чародейства.
Так закончились благословенные годы «Избранной рады», и начиналось совсем другое время. Впрочем, Алексей Адашев его застать не успел — он умер в январе 1561 года. А вот Сильвестру пришлось еще несколько лет пострадать — его сослали в Соловецкий монастырь, где он и скончался около 1566 года. А по Руси уже гуляла опричнина…
