 |
| Церковный вестник | Игумен Петр (Мещеринов) | 05.02.2007 |
I
Сразу нужно сказать, что учебный предмет «Основы православной культуры» совершенно необходим. Уровень безграмотности в области христианства и православия в нашем обществе, при нынешней доступности всякой информации, просто поражает. Когда известные журналисты, люди с высшим образованием, обязанные, в силу своего профессионального положения, обладать хотя бы минимумом достоверных сведений по предмету, о котором они берутся говорить, уверяют своих зрителей, слушателей, читателей, что библейский кит проглотил Иова, что диакон машет с амвона паникадилом, что святки — время, когда Церковь официально «разрешает гадания», и проч., и проч., и проч., — убеждаешься в нужности не только ОПК в школах, но и ликбеза для взрослых… Но доказательства необходимости ОПК — не предмет моих рассуждений; вопрос этот решенный, на эту тему весьма убедительно сказано многими авторитетными людьми, как церковными, так и светскими. Я хочу подумать вместе с читателем о том, каким должен быть этот учебный курс.Святейший Патриарх Алексий неоднократно подчеркивал, что ОПК ни в коем случае не должен быть вариантом Закона Божия; нужно, чтобы это был светский культурологический предмет. То же самое говорил и митрополит Калужский и Боровский Климент на упомянутом заседании Общественной палаты. Каковы же характеристики и задачи этого предмета? Очевидно, что преподавание культуры преследует две цели: образовательную и мировоззренческую.
Образовательная часть курса ОПК заключается в том, чтобы познакомить ученика, во-первых, собственно с памятниками культуры и культурообразующими элементами православия; во-вторых, с тем, что лежит в основании этих памятников, то есть — чем, какими побуждениями они вызваны и вызываются на свет (эти побуждения сводятся к религиозным, эстетическим и бытовым); наконец, в-третьих (и это самое главное), со способом мировосприятия, составляющего фундамент культуры, то есть с определяющими культуру ценностями.
Мировоззренческая часть ОПК — вещь более тонкая. С одной стороны, священноначалие нашей Церкви настаивает на том, что смысл преподавания ОПК заключается не в том, чтобы «загнать» всех поголовно в Церковь; с другой стороны, православные христиане — авторы учебников и педагоги — не могут не желать, чтобы целью ОПК было приобщение детей к православию. Единственным способом разрешения противоречия между достаточно отчетливым «религиозным вектором» ОПК и конституционным светским характером общественно-государственного устройства нашей страны является как раз указываемая Святейшим Патриархом культурологическая направленность предмета, а именно: явить ученикам способ евангельски мыслить, христиански оценивать действительность, православно видеть мир и на примере культурных явлений показать осуществление этого в реальной жизни, как исторической, так и сегодняшней. Главная задача преподавания культуры — сформировать свободного, ответственного, мыслящего, здравого развитого человека, который является личностью, а не частью стада, толпы. При этом культура органически должна войти в душу, сердце должно найти в ней вкус («нрав» — отсюда «нравственность»). Навязать культуру невозможно, ее можно только медленно, бережно, тактично и деликатно воспитывать. Лишь при таком подходе преподавание культуры принесет не только информационные, но и мировоззренческие плоды.
Посмотрим теперь, насколько вышеназванные общие и очевидные вещи реализуются на практике.
II
Но перед этим нужно сделать отступление. Коль скоро мы говорим о преподавании христианской культурологии, нам придется выйти за рамки собственно русского православия и непременно преподавать, наряду с ним, основы и европейской христианской культуры. Необходимость этого диктуется следующими соображениями.1. Следует проводить дифференциацию между храмовым искусством и культурой как таковой. Русское церковное искусство достигло мировых высот в храмоздательстве, иконописи, богослужебном пении. Но вне храмовой сферы жизни серьезно говорить о культуре можно лишь с периода правления Петра I. Типичное, умиляющее многих положение вещей — прекрасный каменный храм и утопающее в грязи село — свидетельствует не только о том, что русские люди все самое лучшее отдавали храму, но и о том, что церковная красота не переплавлялась в должной мере в бытовую культуру. Литература, живопись, музыка, наука и все то, что ассоциируется у людей собственно с культурой, имеет на Руси западное происхождение, проникая до Петра I через высшие слои общества эпизодически (Успенский собор Московского Кремля строил итальянец), а волею первого российского императора насаждаясь на нашу почву широко и насильственно. За подробностями отсылаю к книге Вл. Соловьева «Национальный вопрос в России», где аргументировано разобраны все эти проблемы; здесь же констатирую, что российская (в том числе и русская церковная) культура имеет два очевидных источника: храмовое творчество, устав и быт православия и западноевропейскую науку и искусства. Относиться к этому можно как угодно, вплоть до ожесточенного и агрессивного неприятия, но это факт. Следовательно, если речь идет об изучении культуры, то без включения ее в общехристианский контекст, без знакомства, наряду с православием, и с западноевропейской христианской культурой мы значительно обедним и исказим изучаемый предмет.
2. Классическая европейская культура — благодаря своему большему возрасту и накопленному культурному «багажу», а также в силу меньшей, чем допетровская русская культура, зависимости от собственно храмового искусства и, как следствие этого, более широкого охвата прочих сфер жизни, — имеет (помимо непревзойденного эстетического достоинства) огромную христианскую воспитательную ценность именно с культурологической точки зрения. Когда мы знакомим детей с православием, мы с неизбежной прямолинейностью переходим к сугубо церковной дидактике: кадило предназначено для того-то, иконостас имеет такое-то значение, художественно вышитый саккос — такой-то прямой богослужебный смысл. Западноевропейские культурные явления сами по себе позволяют более тонко и опосредованно говорить о духовном. Вот картина Рембрандта: довольно помятый человек стоит на коленях перед стариком с добрым лицом — естественный повод обратиться к евангельской притче. Вот музыка Баха — под влиянием какого текста она плачет, и скорбит, и наполняет душу возвышенным благоговением? Тут и разговор о распятии Христа и преломлении этого евангельского сюжета в музыкальной эстетике.
«У нас свое есть, и значительно лучше — духовнее, роднее», — возражают на это. Бесспорно, что многое в русской культуре, особенно в литературе, представляет высокую христианскую ценность (как и далеко не всё в западной культуре несет ее). Но для предмета ОПК чрезвычайно важно не просто умиляться богатством и значимостью отечественной культуры, а — в мировоззренчески-воспитательных целях — касаться и дискуссионных моментов, которых немало и в нашей истории, и в нашей общественной и эстетической жизни. Всесторонне оценить и понять их можно только в контексте единого христианского исторического процесса и культурного пространства. Ограничиваться исключительно русской культурой неверно, ибо это не только примитивизирует образование, но и прививает ученикам навык превозношения «нашего» над «не нашим», что и с православной точки зрения безнравственно, и культурологически неверно, в силу изложенных выше соображений об объективной вторичности светской русской культуры сравнительно с западноевропейской.
3. Наконец, изучение западноевропейской христианской культуры необходимо в силу пресловутой глобализации. Если человек XVIII века жил в одном месте всю жизнь и его культурные интересы не выходили за рамки своего города или отечества, то современное культурно-информационное пространство охватывает весь мир. Я не буду разбирать и оценивать здесь глобализационные процессы, они сложны и неоднозначны. Для нас важно, что одной из существенных и, несомненно, отрицательных характеристик глобализации является отказ от христианских религиозных и культурных корней. Глобализация — реальность, в ее условиях, хотим мы этого или нет, живем мы, и будут, чувствуя себя гораздо более естественно, жить наши дети. В связи с этим, наряду с изучением отечественной церковной и светской культуры, необходимо изучать и ту культуру, те корни, которые отрицает и попирает глобализация. Если же говорить о сугубо христианской позиции, то очевидно, что христиане, в их противлении глобализации, должны объединиться перед лицом дехристианизирующегося мира, объединиться не «экуменически», а именно культурно. Эту задачу не решит одно лишь поверхностное знание «своих корней». Противостоять глобализации можно только культурно-религиозно. Мало того, и существовать-то в ее условиях «не стадно», достойно, по-человечески можно лишь привив себе «культурное противоядие»; прививка же эта заключается в том, что мы усваиваем фундамент, который разрушает глобализация, а фундамент этот есть — западноевропейская классическая христианская культура.
Надо сказать, что эта проблема не только не ставится существующими учебниками ОПК, но ни в малейшей степени не осознается ими. Впрочем, здесь дело, конечно, вовсе не в учебниках. Это характерная черта современного российского общественного и церковного менталитета. В результате ложно понятого патриотизма, с одной стороны, и вопиющей безграмотности, с другой, люди предпочитают навешивать на «все, что с Запада» общие идеологические ярлыки, нимало не заботясь о хоть какой-нибудь компетенции. В один ряд ставят европейское христианское культурное наследие и глобалистское попрание его, считая, что современная рекламно-сексуально-политкорректная попса и есть европейская культура. Путают христианские ценности свободы, человеколюбия, независимости и трезвости мысли с секулярным гуманизмом, клеймя все общим расплывчатым термином «либерализм». Спору нет, в современном западном мире превалируют антихристианские тенденции (справедливости ради нужно сказать, что, увы, и у нас далеко не всё соответствует евангельским заповедям), но необходимо отличать от них европейскую культуру и западные общественные традиции взаимного уважения, христианские в своей основе. Однако разбираться, «отделять честное от недостойного» (Иер. 15, 19) мы не хотим. Выставляя напоказ чудовищное невежество, возводимое чуть ли не в «патриотическую доблесть», мы мажем все западное «черной краской», превознося все свое (даже в том случае, когда последнее не выдерживает никакой критики с точки зрения христианства). Доходит до абсурда: главный редактор одной православной радиостанции говорил мне, что ему не разрешили поставить в эфир «Реквием» Моцарта — «иностранное», нельзя…
Современная антизападная истерия, приводящая к разрушению единого христианского исторического контекста и лишающая ученика полноты культурного осмысления мира, в котором ему предстоит жить, настоятельно требует рассмотрения связанных с данной проблемой тем именно в рамках курса ОПК — тем самым этот предмет, помимо прочего, приобретет живой, актуальный, не этнографический характер, что весьма существенно для старшеклассников. Оттолкнувшись, скажем, от сравнения православной иконы и католической картины (в стиле которой расписаны, кстати, не меньше половины русских православных храмов), можно перейти на ту духовность, которая стоит за этими церковно-эстетическими явлениями, на культурные, общественные и социальные следствия этой духовности, простирающиеся и до сего дня и определяющие многие основы современной жизни. Коль скоро речь идет об «Основах православной культуры» как о культурологическом, мировоззренческом предмете, предполагающем выработку у ученика самостоятельного, зрелого и, желательно, христианского мировосприятия, мы просто обязаны именно на этом поле говорить о путях христианства в мире, о причинах разделения Востока и Запада, выявлять и обсуждать минусы и плюсы «либерализма», «глобализации», «соборности» и прочих важных идеологем, причем разбирать все эти вопросы не в абсолютно антиевангельском ключе «наше — хорошо, не наше — плохо», но компетентно, истинно, научно-объективно. Пока эта цель не поставлена перед обсуждаемым учебным курсом, ни о каком преподавании культурологии, по существу, не может быть и речи.
III
Обратимся теперь к имеющимся учебникам по ОПК. В моем распоряжении несколько пособий: «Основы православной культуры» для 1-го класса протоиерея Виктора Дорофеева и О.Л. Янушкявичене (М., 2006), «Русский язык» для 1-го класса (СТЛ и «Православное педагогическое общество», СПб., 2006), белгородские учебники «Православная культура» для 5−6, 7−8, 9 и 10−11 классов (Ульяновск, 2006). Вопросов культурологии мы коснулись выше, и, в свете сказанного, берусь утверждать, что перечисленные пособия ее лишены. Ни самостоятельных культурно-мировоззренческих импульсов, ни различных углов зрения данные учебники не содержат; они прямолинейны и дидактичны. Какого же рода эта дидактика?По большей части это, несомненно, Закон Божий. Исходным материалом для двух первых названных пособий послужила всем нам знакомая книга протоиерея Серафима Слободского: то же расположение материала, даже те же иллюстрации. После указания на красоту мира учебники дают первокласснику догматическое знание о Боге, Едином по существу и Троичном в Лицах, затем излагается Священная история, сопровождаемая в учебнике русского языка тропарями праздников. При этом об особенностях восприятия учеников 1-го класса составители пособий, судя по всему, не задумывались. Вот, к примеру, предложенное ими пояснение к догмату о Троице: «Полностью совершенна только любовь между лицами Святой Троицы. Поэтому между ними и совершенное единство» (ОПК. Методическое пособие для учителя 1-го класса. — М.: ПРО-пресс, 2006). Понимают ли, о чем тут речь, учителя — взрослые люди? Не «слишком» ли это для детей 6−7 лет? Складывается впечатление, что авторы учебников, памятуя историю России ХХ века, подспудно исходили из того, что вот-вот опять наступят гонения, и поэтому нужно максимально воспользоваться очень немногим отпущенным временем, чтобы вложить в головы детей как можно больше материала, совершенно не заботясь при этом о педагогической и психологической стороне дела (то есть, может ли этот материал быть как должно усвоен).
Но содержание курса ОПК составляет не только Закон Божий (кстати, лично я был бы только «за», если бы это был «чистый» Закон Божий, добротно преподаваемый в качестве факультатива, для желающих). В учебниках для старших классов к нему присоединяется изучение истории, филологии и других дисциплин, что сразу обнаруживает в этих книгах несколько принципиальных недостатков.
Во-первых, это ненаучность (напомню, что стандартные образовательные требования предполагают именно научность в качестве основы для школьных учебников). Приведу один пример. Учебник «Православная культура» для 5−6 классов без всяких оговорок пишет, что апостол Андрей Первозванный побывал не только на месте будущего города Киева, но и в Новгороде, и на острове Валаам; тем самым позднее местное и недостоверное предание безапелляционно выдается за историческую и церковную истину. Очевидно, что курс ОПК, коль скоро он претендует на значение школьного предмета, никак не должен тиражировать мифы.
Во-вторых, учебники стремятся восполнить и скорректировать знания, полученные учениками на других предметах. Понятно, а в некоторых случаях (например, при преподавании биологии) и оправдано стремление дать альтернативный теистический взгляд на вещи; но ведь это целая научно-педагогическая проблема, выходящая за рамки школы, ее не решить лишь изучением ОПК; а вот запутать учеников вполне можно. Создавая «альтернативу» преподаваемым в школе истории, биологии, русскому языку и литературе и другим предметам, мы тем самым подрываем доверие и к самому курсу ОПК, ибо если на одном школьном занятии мы будем говорить о недостоверности знаний, полученных учениками на других школьных занятиях, то тем самым мы разрушаем общеобразовательный процесс и объективно сводим собственные усилия к нулю.
IV
Теперь мы подходим к самому главному. В рассматриваемых учебниках, как и во всей атмосфере, наличествующей вокруг предмета ОПК, видны совершенно отчетливо расставляемые акценты. Во всех пособиях прослеживается стремление авторов представить всю русскую историю и культуру как исключительно православную, даже если для этого нет никаких оснований. Например, в учебнике для 7−8 классов наряду с изложением Священного Писания целый раздел посвящен «Слову о полку Игореве». Спрашивается, почему этому сочинению уделено такое большое внимание, ведь «Слово» — произведение отнюдь не христианское (вспомним хотя бы значение, придаваемое автором «Слова» солнечному затмению). Чем же привлекло именно «Слово» составителей учебников ОПК? Вот чем: «воспеванием образа Русской земли и ярким обличением губительности княжеских раздоров для целостности русского государства» (заглавие на стр. 253 пособия для 7−8 классов).А вот особенно характерное место, ставящее все на свои места. Учебник для 5−6 классов, повествуя о крещении Руси, говорит: «Однако крестились не все киевляне, потому что призыв князя не был приказом. Поэтому мы можем судить, что крещение не было насильственным и слова князя Владимира «противен мне да будет» не следует переводить «будет мне врагом"… Еще долго на Руси будет существовать язычество, а его отголоски сохранятся до нашего времени, так как изначально православие впитало в себя то из славянского язычества, что прямо не противоречило библейским канонам. Феномен русского православия и заключался в заложенной изначально добровольности принятия веры и терпимости ее к другим религиям. В этом отношении новая религия Руси продолжала традицию спокойного и уважительного отношения к другим религиям, существовавшую в славянском язычестве. Поэтому и сегодня мы празднуем Масленицу, День Ивана Купалы, поминаем умерших на Радоницу» (стр. 103).
Откуда вдруг столь необыкновенная толерантность? Православная Церковь никогда не относилась к язычеству терпимо. Достаточно вспомнить имена святителей Кирилла Туровского, Тихона Задонского, Димитрия Ростовского, св. прав. Иоанна Кронштадтского и бесчисленных других русских угодников Божиих, обличавших двоеверие, — ни у кого из них вы не найдете «спокойного и уважительного отношения» к Масленице и Ивану Купале. Отчего это предмет «Основы православной культуры» утверждает то, что не приемлется православием ни в малейшей степени?
Ответ вот какой. Православие, обучение которому под вывеской «культура» вводится в общеобразовательных школах, на самом деле гораздо в меньшей степени православное христианство, чем историческая державнически-национальная самоидентификация. К преподаванию предлагается не православная христианская культура, а курс державничества и патриотизма в «православной упаковке». По сути, налицо явная подмена: «Основы православной культуры» подменяются «Основами национальной культуры». Нужен ли такой учебный курс сам по себе? Учитывая то, что большинство нашего народа ничему не научила история ХХ века, о чем свидетельствует повсеместная «ностальгия» по СССР и даже по сталинизму, — вероятно, нужен. Давайте обсуждать этот вопрос и, если это будет действительно востребовано, вводить подобный предмет. Назовем его, скажем, «уроками патриотизма», но не надо называть его «православной культурой».
В этом вся суть. Если преподавать православную культуру, то преподавать надо именно ее. Главным на уроках православия должна стать трезвая и адекватная нравственная оценка как тех или иных фактов истории, так и социальной, общественной и культурной сегодняшней жизни нашего отечества и всего мира в свете евангельской правды. Но вот именно этого и не видно в сегодняшних учебниках и программах по ОПК. Их цель — Великая Россия, а не христианство. Над изучением собственно православия постоянно «нависает» Державное, Патриотическое, Национальное, подминая под себя Евангелие Христово и созданную им культуру, заставляя евангельское и церковное (вечное и неотмирное) служить себе (тленному и скоропреходящему).
Возразят: но что плохого в величии России, и почему это должно противоречить православному христианству? Все дело в том, что подлинное величие России (как и любой другой страны) заключено только и исключительно в евангельской жизни, когда русские люди и все российское общество в целом стремятся жить по заповедям Христовым. А без этого ни величие, ни сама Россия не имеют с христианской точки зрения ни малейшего смысла. И это вовсе не противопоставление, речь у нас идет лишь об иерархии христианских ценностей — что мы ставим во главу угла. «Никто не может служить двум господам», — сказал Господь (Мф. 6, 24). Если на первом месте для нас оказывается русское государство, а Церковь Христова выступает в качестве обслуги его (что отчетливо видно в учебниках ОПК), то все содержание курса ОПК превращается в идеологию, в заполнение той ниши, которая осталась свободной после крушения тоталитаризма в нашей стране. Но Церковь унижает себя, когда становится идеологией. Православное христианство — вселенская религия, самое ценное, что есть на земле, та небесная жемчужина, ради обретения которой все «вменяется во уметы» (Мф. 13, 46; Фил. 3, 8); а нынешними усилиями немалой части церковной общественности оно сводится к примитивному земному зоологическому противопоставлению «свои — чужие». При идеологическом подчинении церковного национальному становится невозможным то, что должно составлять основу «Основ православной культуры» — честный разговор о евангельских заповедях. Как в рамках державничества объяснять ученикам, что, например, значат слова Христа: «что высоко у людей, то мерзость перед Богом» (Лк. 16, 15), что «жизнь человека не зависит от изобилия его имения» (Лк. 12, 15), как говорить о покаянии, о предпочтении божественной правды каким бы то ни было земным соображениям? С точки зрения национального в церковной жизни будут подчеркиваться лишь те вещи, которые выгодны государству; важнейшее же в христианстве останется вне внимания. Поэтому ОПК в нынешнем виде — именно идеологический предмет, не культурологический, не научный и, по большому счету, не христианский. В нем отсутствует главное — объяснение сути церковной жизни как исполнения Христовых заповедей, преображающего действия Святого Духа на людей и на культуру, вселенского существа Церкви. Зато он полон легенд типа хождений апостола Андрея на Валаам, ура-патриотической фразеологии и националистической идеологической «обработки» учащихся.
Итак, «Основы православной культуры» никак не должны подменяться уроками патриотизма и державничества. Вообще Церковь не должна бороться за державное и национальное, это не ее задача. Задача Церкви — проповедовать Христа. Если же говорить о сотрудничестве Церкви и общества в деле образования людей, то нужно совершенно отчетливо понимать, что великая Россия, национальная идея и прочие подобные вещи — отнюдь не самые важные вопросы сегодня. Главные проблемы — во всяком случае, с христианской позиции — внутреннее рабство людей, невежество и (подчеркну еще и еще раз) потеря евангельской нравственности и евангельского адекватного взгляда на мир и на самих себя. Вот о чем сегодня должна не говорить уже, а кричать во весь голос Православная Церковь, а не выполнять вольно или невольно функции национально-идеологического придатка власти. Вот из чего должно исходить преподавание основ православной культуры, если мы действительно хотим, чтобы наши дети выросли людьми, укорененными в православной традиции.
V
В заключение нужно сказать, что церковное делание в области преподавания ОПК, в частности, написание достойных учебников, должно осознаваться нами как совершенно новая задача осмысления современности с православной точки зрения, а не как «борьба с либералами» и реваншистское возвращение в синодальное время. Первые практические шаги к этому были озвучены на конференции учителей Центрального федерального округа РФ в г. Калуге в сентябре прошлого года. Там предлагалось составлять учебники по ОПК коллективами авторов, куда бы входили, помимо церковных активистов, профессиональные педагоги, психологи, культурологи, специалисты своего дела. При совместной доброжелательной работе в этом направлении, при учете с нашей стороны той критики, которая раздается в наш адрес, это реально послужило бы консолидации Церкви и образовательного сообщества и привело бы к созданию общеобразовательных программ, ориентированных на сохранение и приумножение культурных ценностей и традиций христианской цивилизации.