«Я пришел, услышав звон колокола»

Этот человек хотел быть пастухом, а стал пастырем. Искал буддийской мудрости в Индии, а попал в Грецию. Однажды он услышал звон колокола — и это перевернуло его жизнь…

Отец Климент встретил нас «в штатском».

Он кажется обычным японцем — среднего роста, в выглаженной рубашке, учтивый. Пастыря в нем можно угадать, пожалуй, лишь по очень внимательному взгляду.

Протоиерей Климент Кодама Синтэити родился в 1961 году. Работал учителем в школе, где и познакомился с будущей супругой. В тридцать два года принял Крещение, был прихожанином храма в Хакодате. Занимался фермерским хозяйством. Потом закончил семинарию в Сендае и в 2002 году был рукоположен во священника. Имеет двух дочерей — Нану и Анну.

В поисках далай-ламы

— Лет до тридцати я считал себя буддистом. Тогда я и не помышлял не то что о священническом сане, но и вообще о Православии. Я был школьным учителем. В Японии это очень престижная и высокооплачиваемая работа. В школе я проработал восемь лет, и, в принципе, у меня было все, о чем можно мечтать. Но, наверно, только внешне…

— Почему Вы оставили школу?

— Время моего учительства совпало с довольно сложным, можно сказать, кризисным периодом для японской средней школы. Ученики избивали друг друга, носились на мотоциклах прямо по коридорам… Я пытался с этим бороться, как мог. Через некоторое время кризис миновал, и я почувствовал, что в этом есть и моя заслуга. Конечно, это грело душу. Но в то же время я понимал: если уже чего-то достиг, если подведен какой-то итог, то нужно двигаться дальше… Для меня начался период неопределенности, сомнений — оставаться ли в этой профессии или подумать о чем-то другом.

Ведь в молодости я хотел стать фермером — жить в деревне, на земле, выращивать животных…

Я всерьез задумался о том, как изменить образ жизни. В сомнениях я решил взять продолжительный отпуск и засесть за чтение: почитаю, спокойно подумаю — может быть, приду к какому-то решению. Читал я много, в основном духовную литературу — главным образом, буддийскую, поскольку считал себя буддистом, но заодно и христианскую. Через некоторое время я решил отправиться в путешествие. Раньше я никогда не выезжал из Японии, и мне было интересно посмотреть мир. Я хотел встретиться с далай-ламой, поговорить с ним, поэтому отправился в Индию. Я думал, что он, как буддист, скажет мне то, что я смогу понять. Но когда я приехал к нему в индийскую деревню, оказалось, что его там нет — он уехал в Европу. И я решил последовать за ним. Единственной европейской страной, до которой мне было проще всего тогда добраться, оказалась Греция. Недолго думая, я купил билет на самолет, прилетел в Грецию, снял номер в гостинице и обосновался там.

Далай-ламу я, конечно, не нашел, но и домой не спешил возвращаться. Мне интересно было посмотреть на другую, такую отличную от нашей жизнь. Но время шло, и моя мама даже написала письмо в генконсульство Японии в Греции с просьбой разыскать ее сына и сообщить, что с ним. Меня действительно разыскали и передали мамино письмо. Тогда я понял: хватит тянуть, пора что-то решать… Помню, как сидел в кафе в глубокой депрессии, читал мамино письмо и думал, что же мне делать дальше. Конечно, можно было продолжать и дальше путешествовать, но ведь это не выход — это бегство от себя… И я решил, что вернусь в Японию и стану фермером. В этот момент я услышал колокольный звон. Тогда я не знал еще, что это такое, мне просто очень понравилась эта музыка, я бы даже сказал, что она запала мне в душу. И только потом, уже крестившись, я соотнес мою жизнь в Греции с церковным календарем и понял, что это был праздник Успения Божией Матери. В каком-то храме звонили в честь него.

А тогда я вернулся в Японию и стал выяснять, что это были за колокола. Кто-то сказал мне, что слышал похожий звон в православной церкви. Я жил в Саппоро, где есть православный храм. И я решил поговорить с православным священником. По телефонному справочнику нашел номер и адрес храма. Позвонил, объяснил, приехал на встречу с отцом Кириллом. Он выслушал меня очень внимательно. Меня это поразило: надо же, незнакомый человек — а нашел для меня столько времени! Уже тогда, при первой встрече, он показался мне мудрым. Мы очень хорошо поговорили, и этот разговор мне запомнился. Конечно, я еще и не думал о том, чтобы принять Православие, креститься. И все же, первая встреча с Православием была очень теплой.

Я начал время от времени общаться с отцом Кириллом. Слушал его советы и старался им следовать. Они очень помогали мне в моем новом деле — фермерстве. Я решил разводить овец, начал с десяти голов. То есть я фактически ушел из своей прежней жизни. Высокая зарплата, положение в обществе, всеобщее уважение — все осталась в прошлом… Я все потерял — и начал с нуля. И тут мне очень помогли слова отца Кирилла о том, что в центр мира нужно ставить не себя и свое драгоценное «я», а Бога, Который нас сотворил и дал нам жизнь. Значит, нужно жить, как Он велит, и принимать от Него все, что Он дает. Я продолжал над этим думать, и чем больше читал, размышлял, тем больше склонялся к мысли о том, что хочу креститься, что мне это необходимо.

Ловец человеков

— Говорят, что физический труд может дисциплинировать и душу…

— Я тоже считаю, что работа на земле — это, прежде всего, труд души. Когда занимаешься сельским хозяйством, начинаешь понимать, что твоя работа, урожай, благосостояние зависят не столько от достижений технического прогресса, сколько от воли Божией. Конечно, это справедливо для любой сферы человеческой деятельности. Но когда кормишься от земли, то как никогда понимаешь, насколько зыбки все земные блага. В городе человек как будто бы огорожен от таких размышлений прочными стенами, надежными дверьми и так далее… Но, по сути, таким образом человек огораживается от себя самого. Конечно, мой новый образ жизни шел абсолютно вразрез с цивилизацией потребления.

— А как это повлияло на Ваше желание креститься?

— Среди православных в Японии есть, в основном, два типа людей — те, что пришли к вере через учение, и те, что пришли через ощущение Бога в повседневной жизни. Я, скорее, отношусь ко второй группе. Огромное влияние на меня оказал физический труд — когда трудишься с рассвета до того момента, пока не перестаешь видеть собственных рук. Раньше я объяснял школьные предметы, и одно мое слово могло изменить взгляд человека. Я чувствовал свой авторитет, считал себя интеллигентом… Может быть, я по-своему тоже уставал — умственно, но физически мне трудно не было. А тут все изменилось. Я понял, что весь мой прежний опыт ничего не значит в фермерской работе. Он не убережет меня от плохой погоды, не прибавит на зиму сена, и если в хлеву я изначально что-то устроил неправильно, то одним своим словом я не заставлю моих овец не лазать, куда не следует. Я начал по-другому смотреть на жизнь. Я действительно стал ощущать, что живу неправильно, что полагаться нужно только на Бога, а человек может только предполагать…

Мне кажется, через свой фермерский опыт я глубже воспринял Православие, чем если бы пришел к вере «от ума», через книги. К примеру, раньше я не понимал, как можно, превозмогая себя, ходить в храм. Зачем? Если ты устал или заболел, разве тебя за это осудят? А животные научили меня другому. С ними ведь как: устал или нет, болен или здоров — они тебя всегда ждут… Конечно, прямую параллель с храмом я не провожу, но что-то общее в этом есть. Может быть, понимание того, что твои желания и твой личный комфорт не являются единственным мерилом твоих поступков.

— И все же, Вы оставили своих овец и стали священником. Почему?

— Так получилось… Я был прихожанином храма в Хакодате, одного из наиболее известных в Японии. У меня были свои обязанности — например, я звонил в колокол, и мне это очень нравилось: я всегда вспоминал звон, который слышал в Греции. Я не собирался этого бросать. Но наш настоятель заболел и умер… Перед смертью он был в Сендае и, наверное, рассказал что-то обо мне нашему тогдашнему епископу, потому что владыка вскоре приехал и благословил меня отправляться в Сендай, заканчивать там семинарию и становиться священником. «Пасти овец, — сказал владыка, — это хорошо, но твое призвание — быть пастырем людей». Вот так, практически по Евангелию…

Среди язычников

— У Вас тогда уже была семья?

— Да, я женился, когда был фермером, причем Екатерина — моя бывшая коллега по школе. У нас две дочки. Нана родилась на ферме, Анна — уже здесь, в Сендае. Все они крещены в Православии.

— И, тем не менее, живете Вы в неправославном мире, Ваши дети учатся в школе, где сохраняются синтоистские и буддийские обряды… Наверное, столкновения неизбежны?

— Вообще в Японии терпимо относятся ко всем религиям. По крайней мере, до тех пор, пока религиозные убеждения не вынуждают человека выделяться из общей массы. Конечно, когда мы воспитываем детей дома, когда приходим с ними в храм, я стараюсь поддерживать в них мысль, что Господь любит нас и ежеминутно присутствует в нашей жизни. Да они и сами это чувствуют. Они хорошо понимают богослужение и даже объясняют что к чему другим детям в храме. Но в школе — они оказываются уже не в христианском, а в буддийском окружении. А порой и в мире вообще без какой бы то ни было религии. И усвоить это им было трудно. Когда они были поменьше, в их головах происходило смешение: как же так, дома и в храме им говорят, что Христос — самый главный Человек в их жизни и за пределами жизни тоже, а в школе никто о Нем не знает, и люди живут, как будто Его никогда и не было. Сейчас Нане уже немного проще, она справилась, научилась правильно к этому относиться. Но вообще маленькому ребенку трудно, когда он вдруг понимает, что его семья и его сверстники в школе — это два разных мира, живущих по разным законам, и в отношении к жизни и смерти эти миры параллельны друг другу.

— А что в школе может вызывать у Ваших детей резкое отторжение?

— Ну, например, есть такая буддийская традиция: сложив руки перед едой, сказать: «Отведаю», — и приступить к трапезе. Православные вместо этого читают молитву. Конечно, в Японии многие уже просто не помнят, что эта традиция имеет религиозную основу, за ней сейчас уже практически ничего не стоит. И, тем не менее, лучше этого избегать. Вот здесь и возникает трудность: как быть, если все так делают? В японском обществе плохо воспринимают, когда человек отличается от других, особенно, когда речь идет о нарушении традиции. В этой ситуации ребенок неизбежно становится белой вороной, и начинается конфронтация со сверстниками.

Другой пример. В школах принято отмечать синтоистские и буддийские праздники — опять же, как дань традиции, а не как проявление религиозного чувства. Есть такой день, когда дети носят на плечах небольшие храмы — это означает, что они призывают на себя богов. Понятно, что для православного ребенка такой ритуал недопустим, потому что Бог Един, а носить на себе чужие храмы — значит поклоняться другим «богам». Что делать? Ну, ладно, один раз можно найти предлог и не пойти в школу. Но в другой раз этот номер уже не пройдет — это воспримут как противопоставление себя коллективу. Звонить в школу и объяснять, что нашим детям это не подходит — тоже не вариант, потому что в японском обществе не принято настаивать на своих религиозных убеждениях, а тем более причинять из-за них другим какой-то дискомфорт. Конечно, если бы у нас были православные детские сады и школы — проблемы бы не было. Но этого нет, и мы каждый раз что-то придумываем… А кроме того, в школе ведь не объясняют, что стоит за этой традицией. И нам приходится дома объяснять это нашим девочкам и готовить их к тому, что в школе они столкнутся с определенной проблемой.

Правда, мы с женой видим результаты своих трудов. Например, моя мама была буддисткой. Когда она умерла, Нана, наша старшая дочь, думала, что будут панихида, отпевание. Но для бабушки мы организовали буддийскую церемонию погребения. И Нана это поняла. Она научилась четко разделять: мы православные, но мы живем в неправославном мире. Ей уже значительно проще.

— А как Вы объясняете детям, что такое грех? Ведь в традиционной японской культуре это понятие отсутствует…

— Здесь не должно быть отвлеченных рассуждений — детям их трудно понять. Я стараюсь сконцентрировать их внимание не на запретах. В Православии ведь важно не только понятие греха, но и Воскресение. То есть если ты покаешься, то ты победишь грех. Это позитивный подход. Каждый может воскреснуть в новом качестве, свободным от своего греха. В разговорах со своим детьми я стараюсь подчеркнуть именно этот момент. И должен сказать, что в этой ситуации у них скорее возникает желание следовать за Христом, чем если бы я просто говорил им не делать того или этого. Так им легче понять.

— Вы говорите о своей вере с Вашими друзьями?

— Да, стараюсь миссионерствовать по мере сил. В японском обществе ведь очень мало христиан. И если и мы, немногие, будем молчать, то шансов услышать о Христе у японцев практически не останется. Я пытаюсь объяснять, чем мы живем, и если хотя бы один человек меня услышит, то эти усилия уже не напрасны. Моя супруга тоже старается свидетельствовать о Христе. И надо сказать, благодаря ее усилиям родители ее стали гораздо ближе к Церкви, чем раньше. Может быть, они даже решат покреститься…?

Алла МИТРОФАНОВА

http://www.foma.ru/articles/474/