 |
| Православие и современность | Ольга Новикова | 11.01.2007 |
«В ожидании чуда»
Так называлась книга, в которой подробно описывались девять месяцев «волшебных превращений», происходящих с будущей мамой. К сожалению, женщина не запомнила имен авторов и составителей этой книги, как и большей части содержания, но то, что этот труд совершенно не отражал окружающую ее действительность и внутренний настрой, стало очевидно с первых страниц. По мере того, как она приближалась к заветному часу, авторы рассказывали ей, как правильно она должна набирать вес, что должна есть, как одеваться, какую музыку слушать, сколько гулять и как готовиться к встрече со своим малышом. Вроде бы все правильно, но не было на страницах книги чего-то главного, тогда она еще не могла четко сформулировать, чего именно, но внутренне ощущала потребность знать не только то, что и когда ей нужно съесть.Да и манера изложения казалась ей уж слишком оптимистичной, особенно на фоне обшарпанных стен женской консультации, увешанных плакатами-страшилками про аборты и ВИЧ-инфекцию, в окружении которых она читала про ожидание чуда, коротая время в очередях.
Врачи тоже не вдохновляли особым настроем и не отличались деликатным подходом, и их можно было понять. Это для нее ребенок стал настоящим чудом. К ним же за один день на прием приходило по несколько желающих избавиться от своих «чудес». Женщины вместе сидели в одних очередях, случалось, даже разговаривали, и в глазах некоторых из них она видела страшную усталость и пустоту. После таких разговоров ей хотелось плакать. Она не могла даже представить себе, как можно избавиться от биения маленького сердечка и жить дальше, не ощущая внутри себя движений новой жизни…
Гуляя по городу, она часто заходила в небольшой, но очень уютный и красивый храм. И хотя знала всего несколько молитв, чувствовала себя там очень хорошо, словно бы после долгой дороги вернулась домой, туда, где ее давно ждали. Конечно, она хотела больше знать о той вере, в которой была крещена, но стеснялась спрашивать и, поставив свечи, уходила.
По мере приближения к предполагаемому сроку родов участковый врач начала осторожно узнавать у нее, успела ли она «договориться» с каким-нибудь акушером в роддоме. И намекнула, что современная бесплатная медицина не гарантирует благополучного родоразрешения.
— Конечно, умереть не дадут, — успокоила женщину добрый доктор.- Но если есть возможность — лучше заплатить.
Она и раньше слышала об этом, в женской консультации всегда находилось немало желающих «подготовить» будущую маму к ужасной реальности бесплатных родов, особенно страшили ее рассказы про то, как бедных женщин оставляют мучиться прямо в коридорах и как никто к ним не подходит, потому что все врачи заняты платными пациентами. Не раздумывая, она сразу согласилась встретиться с акушером, которого ей порекомендовала участковый врач.
Это была невысокая, очень активная женщина с короткой стрижкой. Как оказалось, очень занятая, потому что ждать ее пришлось более часа. Она деловито осмотрела пациентку, что-то подсчитала в уме и быстро продиктовала список лекарств, которые та должна была принести с собой в день родов. На вопрос, сколько будут стоить ее услуги, так же быстро и ничуть не смущаясь ответила:
— Шесть тысяч.
И вдруг добавила:
— Если кесарево — восемь.
Как выяснилось, такой «прейскурант» существовал в каждом роддоме. Кто-то из врачей брал больше, кто-то меньше, а рожать в коридоре очень не хотелось. Поняв, что все равно придется платить, женщина приступила к поискам врача, которому смогла бы доверить свое будущее счастье. И вскоре такой доктор нашелся.
Несмотря ни на что, она до сих пор вспоминает его с благодарностью. Это был первый врач, который обращался с ней не как с очередным надоедливым пациентом, а как с «драгоценным сосудом, вынашивающим бесценное существо». Доктор говорила, что роды — это праздник, огромное и важное событие, рассказывала о каких-то непонятных космических законах, согласно которым дети приходят в этот мир, чтобы помочь своим родителям измениться к лучшему и понять в жизни самое главное. При этом решающим аргументом в ее пользу стало то, что врач принципиально не соглашалась делать женщинам аборты. Нельзя одними и теми же руками убивать, а потом помогать другим сделать первый вздох…
Однако вердикт этого замечательного доктора тоже был неутешителен: операция. Когда пришла пора, и за женщиной приехала грохочущая каталка, она судорожно сжала в руке подаренный мамой образок Божией Матери и неожиданно для себя стала повторять слова, которые помнила еще с детства: «Заступнице усердная, Мати Господа Вышняго…».
Теперь нас двое!
После операции врач долго успокаивала ее, говоря, какой замечательный малыш у нее родился. Женщина видела его всего несколько минут, и в то время, пока другие мамы наслаждались общением со своими чадами, плакала в реанимации, пытаясь встать на ноги.
Как только она пришла в себя, у нее сразу начали требовать какие-то лекарства и шприцы. Плохо соображая, о чем идет речь, она попыталась оправдаться тем, что заплатила за роды.
— Так это за роды! А чем мне прикажешь тебя колоть? — возмутилась дородная медсестра.
Женщина позвонила мужу, и он привез все необходимое. Потом были мучительные первые шаги и перевод в обычную палату, которая находилась на другом этаже в самом конце длинного коридора. По этому коридору приходилось ходить несколько раз в день: ее сотовый телефон почему-то работал только в столовой, которая располагалась на противоположном конце. Зато там можно было присесть и спокойно разговаривать. Однажды компанию ей составила маленькая серая мышка, которая быстро перебегала из коридора под дверь буфета и обратно. Присутствие грызуна в роддоме несколько удивляло, и женщина решила рассказать о незваной гостье буфетчице.
— Не говорите никому, — заговорщицки прошептала она.- Не стоит поднимать панику.
Действительно, у только что родивших женщин было и так слишком много забот и волнений. Пока женщина медленно шла по коридору, она могла наблюдать, как они кормят своих детей, пеленают и нежно качают их на руках.
Ее же радовало только то, что детское отделение, где находился ее малыш, располагалось в соседней палате. Однако ходить туда мамам «кесарят» не разрешали:
— Нечего тут шастать! Либо совсем забирайте, либо ждите, когда принесем на кормежку.
И все же, заслышав детский плач, она сползала с кровати с проваленной панцирной сеткой и двигалась в сторону детского отделения. Ей казалось, что сыночек обязательно почувствует ее приближение и перестанет плакать. Впрочем, некоторые медсестры изредка все же разрешали в перерывах между кормлениями приходить и смотреть на него. Он мирно посапывал в своей кроватке и во сне смешно морщил носик…
— На перевязку! — периодически возвращал ее из послеоперационного небытия громкий крик старшей медсестры.
В процедурный кабинет тоже нужно было приходить со «своими» бинтами, зеленкой и даже лейкопластырем. Про необходимость иметь «свои» лекарства и шприцы здесь уже никто не напоминал, и наличие вообще каких-либо медикаментов в этом роддоме казалось весьма сомнительным.
Еще из череды мучительных дней ей запомнился тот, когда ей разрешили пойти в душ. Это было давно не видевшее ремонта помещение, окутанное паром, стены которого покрывал толстый слой плесени, а на кафельном полу стояли грязные лужи…
Однажды к ней в палату пришли медсестры из детского отделения:
— Мы больше не будем кормить вашего ребенка. Почему вы до сих пор не принесли детское питание?
Действительно, на «кормежку» сына зачастую приносили сытым, и когда он наотрез отказывался есть, она плакала от боли, не зная, что делать с прибывающим молоком.
Кроме питания в детское отделение полагалось принести также мыло, детский крем и какие-то лекарства. И она снова и снова звонила мужу, без устали бегающему по аптекам и магазинам.
Единственное, чего в роддоме было в избытке, так это пеленок. Выцветшие полотна грязно-серого цвета производили унылое впечатление, к ним не хотелось даже прикасаться, не то что пеленать в них свое дитя. Прочитав на ее лице сомнение, медсестра поспешила ее успокоить:
— Не бойтесь, они чистые, их стирают в хлорке…
Но то, что она действительно никогда не забудет, так это день накануне выписки. Врач решила, что женщина достаточно окрепла и может остаться с ребенком один на один. Сначала она очень обрадовалась. Прижав малыша к себе, она испытала настоящее счастье. Но после полного волнений дня наступила ночь. Сынок все время плакал, захлебываясь от крика, и обессиленная женщина носила его на руках, безуспешно пытаясь успокоить. Периодически в дверях палаты появлялась заспанная медсестра и предлагала забрать малыша. Но женщине казалось, что если она согласится и отдаст его, то совершит страшное предательство. И она снова и снова брала его на руки…
Под утро, когда медсестра все же унесла ребенка, женщине захотелось выйти в окно. Тогда ее остановил маленький образок, который она положила в пустующую детскую кроватку, и снова полились из самого сердца слова: «…За всех молиши Сына Твоего Христа Бога нашего и всем твориши спастися…».
Наконец наступил день выписки. Она покидала роддом с чувством необыкновенной радости, держа на руках свое чудо, в ожидании которого жила все последние месяцы. Но вместе с тем она чувствовала, что свершилось и нечто большее. И новые ощущения переполняли ее, давая надежду на будущее…
Послесловие
Это история не веры, но маловерия, обычной человеческой немощи и слабости, и вместе с тем свидетельство помощи Божией и Его бесконечной любви к нам, неизменно проявляющейся в минуты нашего страха и отчаяния.С начала этого года всем будущим матерям в нашей стране стали выдавать «родовые сертификаты». Якобы для того, чтобы искоренить врачебное взяточничество и способствовать повышению демографического уровня. Не думаю, что это нововведение способно хоть как-то изменить ситуацию. Пока есть те, кто готов платить за свой страх и неспособность уповать на волю Божию, найдутся и те, кто предъявит счет за «гарантированное родовспоможение».
http://www.eparhia-saratov.ru/txts/journal/articles/03person/20 070 111.html
