 |
| Труд | Валерий Коновалов, Александр Федоров | 10.01.2007 |
Как рассказали «Труду» в ГУВД Свердловской области, настоятель церкви Петра и Павла иерей Олег Ступичкин принял эту должность ровно два года назад. За это время ему почти полностью удалось восстановить храм и завоевать любовь местных жителей. Накануне Рождества священник провел праздничную литургию и собирался домой. Тут к нему подошли двое мужчин — 32-летний Сергей Довлятшин и 33-летний Роман Сухачев. Когда прихожане разошлись, они под угрозой потребовали не мешать им, когда они будут снимать иконы. Отец Олег попытался их отговорить, но бандиты набросились на него и стали бить по голове металлической трубой. Когда священник затих, преступники собрали понравившиеся им иконы и сбежали. А храм напоследок подожгли.
Тело батюшки нашла его супруга, когда церковь уже горела. А в это время Довлятшин и Сухачев прятали часть икон на кладбище. С остальными иконами они вышли на дорогу, намереваясь увезти их для продажи. Но уехать далеко им так и не удалось. По приметам их вскоре задержали. Как рассказывают, прихожане, узнав об аресте, едва не убили их. Однако милиции удалось отбить разбойников.
Началось расследование. Вести его будет прокуратура города Алапаевска. Однако многие подробности уже известны сейчас. Двое подонков ранее были неоднократно судимы. Ограбить храм решили с единственной целью — добыть деньги на «грев». Отца Олега, утверждают они, убивать не хотели. «Просто так получилось».
Вдова убитого священника матушка Марина говорит, что по-христиански простила преступников. После гибели настоятеля храма осталось четверо сирот.
НАШ КОММЕНТАРИЙ
Что с нами происходит, если уже и священников убивают и жгут? Вопрос, который задают сегодня многие. А отвечают на него по-разному.
— Священник или не священник — какая разница, — говорят одни. — Убийство любого человека — трагедия. Бороться с преступностью надо вне зависимости от того, кого именно убивают.
Так и не так. Конечно, жизнь любого человека одинаково ценна. И все же, например, смерть ребенка — это что-то особое.
Взорвать склад с картошкой — плохо. Взорвать храм — это все-таки нечто иное.
Вместе с разрушением храма множество людей лишаются места, где они встречались с Богом. Уход из жизни священника для многих означает потерю особого канала общения с Богом.
Но что значат для нашего сегодняшнего общества эти последовавшие одно за другим трагические события, связанные с гибелью священников? Падение нравов? Я бы не стал торопиться с такими выводами.
Дело в том, что и раньше у нас убивали священнослужителей. Да не меньше, а, пожалуй, куда больше. И храмы разрушали. И гонения на Церковь именно у нас были беспрецедентными. Причем не только в 20 — 30-е годы, но и в относительно мирные, казалось бы, времена «оттепели».
Но общество ничего этого не замечало. Сначала, конечно, запрещали замечать. А потом это происходило уже само собой. И совсем недавно хоть какую-то реакцию вызвало разве что убийство Александра Меня. А вот расправы с менее известными священнослужителями оставались незамеченными.
И то, что такие события стали наконец нас волновать, можно счесть и некоторым симптомом нравственного, духовного выздоровления общества.
Впрочем, реакция, конечно, тоже может быть разной. Каких только грязных версий, слухов, намеков не прозвучало в связи с недавней гибелью священника Андрея Николаева в Тверской области. Можно не сомневаться, что появятся какие-нибудь нечистые домыслы и в отношении священника, погибшего в ночь на Рождество. Конечно, и священники тоже люди, и они не безгрешны. Но когда речь идет о смерти семьи, малых детей, нужна все-таки особая деликатность. Этого же требует и само дело, которым занимались погибшие священники.
— Служение Церкви — всегда крестоношение, подвиг, — сказал об этом руководитель службы коммуникации Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата отец Михаил Прокопенко. — На священника — человека, который пытается возвещать людям правду Божию, обрушиваются вся злоба мира, весь грех, временами торжествующий в мире людей.
