 |
| Правая.Ru | Илья Бражников | 09.01.2007 |
Но вот Рождество опять застало тебя врасплох…
БГ
Неуместность и несвоевременность новогодней вакханалии в преддверии Рождества чем-то напоминает торжество злодея перед развязкой какого-нибудь классического сюжета. Кажется, главный герой и все возможные препятствия уже устранены, и ничто не мешает отрицательному персонажу пожать плоды победы. Но, оказывается, герой жив и — трепещи, злодей! — ты сам будешь повержен. Свет Христова Рождества в очередной раз побеждает мир: С нами Бог, разумейте, языцы, и покаряйтеся, яко с нами Бог!
Поскольку мне не в первый раз приходится выступать противником пост-советских праздников, хочется сказать что-то в свое оправдание. На самом деле мне хорошо знакомо и понятно чувство ностальгии по временам мандаринового генсека, по доброму ёлочному Брежневу, которое, судя по телевизионной брежневиане, становится едва ли не официальным курсом. Но именно поэтому нынешнее новогоднее действо можно расценить в лучшем случае как неудачную пародию. В нем нет уже той задушевности, нет застойной теплоты. Есть какая-то звенящая мавзолейная пустота, гламурный труп, играющий самого себя…
Активную фазу «тоски по застою» я пережил очень давно — примерно году в 1993-м, когда стало ясно, что СССР исчезает как вид, бесповоротно, навсегда. Тогда какие-то советские черты стали казаться милыми, дорогими сердцу, хотелось их удержать — однако, советская реальность утекала, как вода, спущенная из бассейна «Москва»: сначала оставался котлован, потом и его застроили. К сожалению, не всякая пустота была заполнена храмом, да и сами храмы вернули не все… Тогда же — или примерно тогда — я перестал придавать значение празднованию Нового года.
Думаю, одно с другим связано. В 93-м стало понятно, что советская сказка кончилась. Ведь советский строй, несмотря на обещание сказку сделать былью, так и остался по преимуществу сказкой. Сказка эта венчалась празднованием Нового года, — действом, которое заимствовало карнавальность и некоторую неотмирность у русских Святок. В новый год советский человек ненадолго выпадал из довольно унылой повседневности, с ним могло произойти всё, что угодно — от забавной путаницы, за которой явственно маячил промысел (мегахит «Ирония судьбы»); от приключений («Маши и Вити») — до самых настоящих чудес («Чародеи»). Советское кино 70-х, как видно, закрепляло за новым годом ощущение чуда, победу иррационального (или сверх-рационального) над смешными попытками человека быть хозяином своей судьбы. Неслучайно гайдаевского «Ивана Васильевича» тоже обычно показывают под новый год (в частности, под нынешний). Идея этого фильма прямо сформулирована словами звучащей в нем известной песни:
Вдруг, как в сказке,
скрипнула дверь:
Всё мне ясно
стало теперь
Сколько лет я спорил с судьбой
Ради этой встречи с тобой…
Всё на свете было не зря
Не напрасно было!
Ради этой «сказки», которая приносит сверх-рациональную ясность, положительно решает судьбу и открывает тотальный смысл жизни, оправдывает ее, — и трудились целый год на производстве советские люди. В конце каждого года производство надолго останавливалось, а сказка оживала. Вообще в обезбоженном советском космосе наряженная ёлка и вся новогодняя сказочная эстетика были убежищем от всесильного рацио — последним прибежищем чуда.
В 1993-м стало понятно, что бессмысленно загадывать на будущий год: будет только хуже и все менее сказочно. Новая реальность поначалу выглядела настолько отчуждённой (то есть предельно далекой от чуда) и столь прозаической, что здесь, казалось, вовсе не было места сказке, полностью растворившейся в были. Эта быль на новом языке называлась байкой. Вспоминается великолепный Вася Васин с его призывом:
Расскажи реальную байку братве!
Байка начиналась следующими словами:
Сегодня я гуляю, меня выгнали с работы,
денег не дали, выпить охота,
кинули, кинули, меня на деньги кинули,
развели на деньги и по морде двинули…
Так вот и жили. В этой байке, несмотря на весь ее нарочитый «реализм», слышится тоска по утраченной сказке. В действительности «байкореализм» девяностых был здоровой реакцией и противостоял наркоманской эстетике, узурпировавшей область чудесного. Это был совершенно необходимый момент духовного трезвения, чтобы набиравшая обороты наркоромантика не засосала всех в переливающуюся ядовитыми цветами воронку антикосмоса.
Однако, по мере того, как Русское Православие с его повышенным вниманием к тайне и чуду постепенно получало прописку в новой реальности, действительность обернулась своей скрытой, тайной, по-настоящему чудесной стороной. Эта сторона действительности превосходила самые смелые мечты советской новогодней сказки. Чудеса стали происходить вживую — и каждый, кто имел очи, увидел их, почувствовал, прикоснулся…
Достаточно сказать, что одних только свидетельств о чудесах по молитвам Царственным Страстотерпцам было собрано целых пять книг, объединенных впоследствии в два весьма увесистых тома. Сам автор этих строк, прикладываясь 19 мая 1999 г. к мироточащей иконе Государя (представлявшей собой всего лишь отпечаток цветного ксерокса), стал свидетелем, как замироточило деревянное распятие, висевшее над иконой. И это было лишь одно маленькое чудо из тысяч. Невидимая реальность проступала прямо на глазах — столь явно, что, казалось, вот-вот потеснит мир видимый и привычный. Становилось всё чудесатее и чудесатее, как говорила кэролловская Алиса.
Как раз тогда моя старшая дочка и поделилось со мной своим впечатлением. Мы гуляли в парке, жена дала ей яблоко, чтобы она покормила голубей. Дочь спросила, станет ли голубь есть яблоко. «Предложи ему кусочек», — сказала жена. Держа яблоко в руке, дочь пошла за голубем. Походив немного, вернулась. «Ну, что: ты предложила яблоко голубю?» — «Нет, — ответила дочь. — Я его спросила, и он ответил, что не ест яблоки» — «А голуби разве разговаривают?» — спросила недоверчиво жена. — «Ты что, не знаешь разве? — возмутилась дочь. — Конечно, разговаривают! А у моей подруги кот говорящий». И добавила, подумав: «Ты знаешь, мне кажется, Россия становится волшебной страной: говорящие коты, голуби…» Как это часто бывает, она просто, по-детски немудрено высказала заветное.
Россия — волшебная страна. Новая Россия должна родиться из духа русской волшебной сказки. Для меня это несомненно, как смена дня и ночи. Отсчет дней новой России по старому образцу, о которой пророчествовал святой Иоанн Кронштадтский, для многих из нас уже начался.
Однако, много ещё и таких, кто не хочет поверить в сказку. Разочарованные романтики, теперь они стали трезвыми «реалистами» и повсюду несут с собой эстетику смерти, падали, с маниакальным постоянством пишут о какой-то трубе. Вся Россия сегодня для них — это труба.
Откуда, интересно, они берут эту «трубу»? Не в окно ведь наблюдают. Чай, не мимо их дома проходит. Если проанализировать этот прозаический образ, порожденный болезненным подсознанием, то, несомненно, он тянется всё из той же нарко-эстетики девяностых, когда украшением первых ночных клубов, располагавшихся в подвалах, были огромные, выкрашенные в разные кислотные цвета трубы. В то время «поиски чудесного» обычно заканчивались chill out’ом или банальным туалетом. Фёдор Чистяков с беспощадной точностью выразил это восприятие:
Но не слышат стены,
Трубы словно вены,
И сливной бачок, как сердце, бешено стучит…
Воистину: только неизлечимая наркомания может заставить увидеть Россию — в трубе и отождествить трубу с Россией. Если же человек ещё и настаивает на том, что Россия — труба, волей-неволей мысленно направишь его к психоаналитикам, которые зацикленные на образе трубы ассоциации объяснят не иначе, как задержку орально-анальной фазы развития, когда ребенка интересуют акты дефекации, рвоты и т. п., то есть работа и продукты различных каналов организма — кишок, выводящих путей, пищевода, гортани. Только задержка в развитии может объяснить болезненный интерес к проекциям каналов организма во внешнем мире. По сути, мы имеем дело с больными людьми, маргиналами, которые хотят навязать свои бредовые образы доверчивому населению.
Безусловно, они никогда не преуспеют в этом. Россия рождается из духа волшебной сказки, и в байку о трубе поверят немногие. И хотя нынешняя Россия зачастую и вызывает печаль, наша печаль-тоска всё же иного происхождения. Мы томимся от недостаточности проявления инобытия в реальности. Они — от недостаточно реализованного желания публично испражниться. Их «тоска» сродни легенде о происхождении названия Тосно — местечка недалеко от Свято-Петрограда. Согласно этой легенде, Императрицу Екатерину Вторую, проезжающую в карете, укачало и, выйдя из нее, она сказала: «Ой, тошно мне!» Это «тошно» как будто бы и превратилось впоследствии в «Тосно».
Так вот: мы тоскуем, а им «тошно».
Это о них писал гениальный Хармс: Театр закрывается. Нас всех тошнит!
Пора, пора закрывать этот театр. Их тошнит от новой России. Нам тоскливо от них, их лукавых речей, их политического балагана.
Кто-то празднует Рождество Христово, кто-то — год Свиньи. Новый год окончательно космополитизировался, превратился в коммерческий проект, который начинается уже в ноябре и в котором сам праздник выступает в качестве прилагательного: новогодние скидки, новогодние распродажи, новогодние цены… Хотя что здесь собственно новогоднего? В Европе, допустим, скидки — это форма празднования Рождества. Запад со своим «рождественским архетипом» из последних сил поддерживает традицию, что с каждым годом, по мере увеличения мусульманского и юдаистического влияния, становится всё труднее.
Спрашивается: а нам-то — что? Наш главный праздник в году — Пасха, к ней бы готовить, как встарь, праздничные ярмарки и распродажи, да и каникулы на Светлой не помешали бы. Как, впрочем, и на Святках — вместо нынешнего советско-православного гибрида новогодне-рождественских «выходных». Но пока у нас некий абстрактный год, словно неведомый god, рождается и приходит в виде мальчика на залитую льдом Красную Площадь — неделей раньше, чем в мир является Спаситель Христос…
Новогодние чудеса сегодня — это когда вам по почте приходит бодрое: «Поздравляем Вас с Новым Годом! А в Новый Год случаются чудеса! Просто зайдите к нам в галерею и убедитесь в этом сами!» Разумеется, «просто» не нужно ходить никуда, поскольку ясно, что речь идёт о рекламе очередного порносайта. Новый год уже отгремит шумом на улице и болью в голове, а рассыльщики эротического спама всё никак не уймутся: «Подарки дарят не только на Новый год! Заходите к нам и выбирайте себе подарок — девушки просто чудо!»
Наконец, Новый год теперь — это праздник клерков, «оттяг» офисных работников с дежурным чудом по графику, с непременными фейерверками, шумами, пальбой и другими «чудесами» пиротехники. От корпоративной вечеринки требуется немного: внешний эффект, впечатление веселья, не затрагивающее глубины. Но в праздновании Нового года сегодня нет и не может быть никакой глубины.
Глубина — в реальности. Кончилась советская сказка. Доживает байками о трубе и нефтяной игле дискурс девяностых. Наступает эпоха русской волшебной сказки. Сквозь расступившуюся толщу Модерна, как бы продираясь сквозь чащу, к нам возвращаются герои, святые, цари. И, как знать, может быть, царь Иван Васильевич, вызванный гением русского изобретателя, в нашем времени почувствует себя лучше, нежели в мещанской квартирке советского служащего. Быть может, у нас ему уже не будет так тесно и одиноко…
Очень жаль тех людей, которые до сих пор предпочитают новогоднюю тошноту чистому свету Рождества, тех, кого Рождество всё ёще застаёт врасплох. Им трудно будет найти себя в новой России, рождающейся на наших глазах.
Восстановление в календарных правах Рождества требует выбора — как от властей, так и от каждого из нас. Либо нужно снова отменить Рождество, либо — вернуть наш старый добрый календарь, освященный рождением в мир Сына Божьего, и праздновать Новый год на Святках. Тогда-то и станет ясно, чему наследует новая Россия: СССР или Российской Империи.
Сегодня эти два начала непримиримы, выбор неизбежен. Нельзя без конца стоять на голове — рано или поздно шея сломается. Бессмысленно и лошадь запрягать позади телеги: повозка не поедет. Думается, выбор будет сделан правильный. И притом — довольно скоро. Как знать, не в наступающем ли году?
Рождество победит. В этом уверен митрополит Кирилл: «Христианская идея должна пропитать своими животворными токами современную нерелигиозную культуру. Если так произойдет в России, то ее ждет великое будущее».
Давайте, что ли, загадаем желание под Рождественской ёлкой?
Днесь Христос в Вифлееме раждается от Девы.
Христос рождается, славите! Христа с Небес встречайте!..
