Старец Амфилохий

Блаженный старец Амфилохий (Макрис) родился 13 сентября 1889 года на святом острове Патмос, том самом, где по откровению Божию евангелист Иоанн записал последнюю книгу Нового Завета — Апокалипсис. Богобоязненные родители Эммануил и Ирина дали сыну во святом крещении имя Афанасий. Как и многие старцы и святые Православной Церкви, Афанасий вырос в большой крестьянской семье. Семейные предания говорят о благочестии его предков и о том, что божественная благодать не раз ниспосылалась на них. От материнской утробы маленький Афанасий проникся православным духом и потому по средам и пятницам отказывался от груди. Пяти лет от роду он решил убедить свою крестную, которая только что была помолвлена, отказаться от брака и провести оставшуюся жизнь в девстве. Афанасий оберег себя от ловушек мира и в семнадцать лет окончательно решил поступить в монастырь.

Родители с радостью дали ему свое благословение, и в марте 1906 года юный Афанасий стал послушником монастыря святого Иоанна Богослова на острове Патмос. Старшая братия сразу полюбила его, и, возрастая в подвиге и добродетели, он был пострижен в рясофор в августе того же года с наречением Амфилохием.

Молодой монах Амфилохий был очень строг к самому себе. Сокрушаясь о множестве своих немощей, он изобретал способы борьбы с греховными прилогами, стремясь стяжать благодати Духа Святого. Особенно он был умерен в употреблении пищи и во время трапезы вкушал не более десяти кусочков, в постные же дни — семь или восемь олив. Прожив семь лет в монастыре и утвердясь в добродетели, он был удостоен принять великую схиму.

Духовный отец Амфилохия старец Антониадис совершил постриг. Примечательно, что старец Антониадис был духовным чадом отцов-колливадов, движение которых послужило духовному возрождению греков, истомленных турецким игом. Это объясняет особую аскетичность и миссионерскую ревность отца Амфилохия.

Монах Амфилохий, полностью посвятив себя монашескому деланию, в глубине души хранил надежду на то, что обстоятельства позволят ему совершать паломничества для духовного назидания. Так и случилось в 1911 году: игумен монастыря решил отправить молодого Амфилохия на Святую Гору, чтобы он поучился резьбе по дереву. Это была душеполезная поездка, глубоко запомнившаяся на всю жизнь.

Несколько лет спустя, в мае 1913 года, игумен, видя добродетель и духовное возрастание молодого монаха, утвердился в решении, согласном со всей братией монастыря, посвятить его в диаконский сан. Амфилохия направили на остров Кос, чтобы там он был рукоположен епископом. Однако сознание недостоинства и неспособности своей к этому служению подвигли Амфилохия поступить по-иному. Он сказал одному из братий, путешествовавшему вместе с ним, чтобы тоже быть рукоположенным: «Брат мой, недостоин я чести такой. Уж лучше буду переходить с места на место и просить милостыню с чистой совестью, чем недостойно восприиму честь рукоположения. Иди с миром, а я отправлюсь в Святую Землю».

Так сознание своей худости соединилось со свойственной Амфилохию свободой духа и горячим желанием видеть Святую Землю. Паломничество это глубоко впечатлило его, и он решил просить патриарха Иерусалимского принять его в Братство хранителей Гроба Господня. Однако патриарх пожелал, чтобы молодой монах вернулся на место своего первого покаяния, вновь присоединившись к братии монастыря святого апостола Иоанна Богослова на острове Патмос. Монастырская же братия «наказала» его за непослушание, отправив в пустынь Аполло, где подвизался старец Макарий. Там монах Амфилохий провел несколько полных духовного ликования лет, ревностно предаваясь молитве и безмолвию.

С юных лет Амфилохий видел, сколь разорительны для духовной жизни греков оказались долгие годы турецкого гнета и иностранного владычества, и потому всегда стремился с помощью Божией потрудиться к ее возрождению. Еще будучи простым монахом, он смог приобрести участок земли на скалистом западном склоне острова Патмос. Здесь, по соседству с часовней, он построил две келлии и надеялся со временем обустроить женский монастырь. В 1920 году Бог послал Амфилохию его первую сотрудницу на миссионерской ниве — Каллиопу Гуннарис (будущую монахиню Евстокию).

Значимым для миссионерских трудов монаха Амфилохия было рукоположение его в диаконы в 1919 году, а вслед за тем по настойчивому убеждению братии монастыря — и в священники. И так начал он совершать Божественную литургию, принимать духовных чад и освящать благодатью святых таинств свою миссионерскую деятельность.

Вскоре после посвящения он был послан на остров Кос служить на подворье монастыря.

В добавление к священническому служению в монастыре Иоанна Богослова, он исполнял служение духовника на Додеканских островах, часто посещая остров Калимнос, где Каллиопа Гуннарис работала учительницей и где началось формирование ядра будущего женского монастыря.

В 1926 году отец Амфилохий был направлен служить в пещере Откровения на Патмосе. Много сил и времени уделял он студентам Духовной Академии на Патмосе, стараясь об их интеллектуальном и духовном возрастании для служения Церкви и обществу. Семена, брошенные им, принесли обильный плод: его ученики стали старцами и игуменами нескольких монастырей.

В 1935 году острова были заняты итальянскими войсками. Оккупационные власти стремились подчинить своему влиянию церкви и монастыри, расположенные там, и потому старались о том, чтобы во главе их стояли люди, им послушные. Случилось так, что в это время должно было избрать нового игумена монастыря святого Иоанна Богослова. Братия же, к неудовольствию итальянцев, но с согласия патриарха Константинопольского (в юрисдикции которого находились Додеканы), избрала настоятелем отца Амфилохия.

Вскоре в пятнадцати минутах ходьбы от монастыря в новом здании будущей женской обители Благовещения Богородицы открылись курсы вязания и ткачества (их основала Каллиопа Гуннарис, перебравшаяся к тому времени с несколькими благочестивыми девушками на Патмос). Здесь тайно, поскольку итальянцы запрещали обучать греческих детей родному языку, учили патмосских детей греческой грамоте. Курсы эти продолжали традицию тех тайных школ, которые были распространены среди греков во время турецкой оккупации и во многом благодаря которым были сохранены греческие язык, культура и самосознание.

Труды старца обозлили итальянцев, и в 1937 году он и Каллиопа Гуннарис были изгнаны с острова в свободную Грецию.

Вместо отца Амфилохия игуменом монастыря был поставлен угодный итальянцам монах. А небольшая община в честь Благовещения Пресвятой Богородицы, которую старец рассчитывал укрепить, осталась без духовного наставника, о чем в своем изгнании отец Амфилохий весьма сокрушался.

В Афинах он нашел приют у братства «Зои». Отсюда совершал он поездки по всей Греции. Приехав на Крит, отец Амфилохий внял горячим просьбам жителей острова и остался здесь духовником. Так жил он на острове до 1939 года, когда смог наконец с великой радостью вновь вернуться на Патмос.

В 1942 году итальянская оккупация Патмоса сменилась германской. Старец, изнуренный скитаниями, решил не возвращаться к игуменству. Он проводил жизнь на монастырских подворьях, направив все свои духовные и физические силы на устроение женского монастыря Благовещения. Он заботливо устраивал монастырскую жизнь, закладывая то основание, на котором обитель должна была процвести. Кроме монастырей на Патмосе и Калимносе, старец желал основать еще несколько обителей в других частях Греции. Со временем его старания увенчались успехом, и им было положено основание монастырям на Эгине и Икарии, а также церковному центру и храму на Крите.

Старец Амфилохий глубоко понимал людей и их нужды, равно пекся о душах и телах людских. Совершая какое-нибудь дело ради сокровища души человеческой, он не забывал иных сторон человеческой натуры. Он обустраивал монастыри для желающих проходить этим путем духовную стезю и думал о том, как развить умы и умножить таланты иных. В 1947 году старец позаботился о терпевших нужду сиротах Родеса, отправив на остров несколько монахинь во главе с игуменией Евстокией, чтобы устроить там приют и отделение для беременных.

Любовь старца к страждущим чадам Божиим была безмерна. Он принимал верующих, несмотря на слабость и болезни. А обеспокоенной его здоровьем монахине отвечал так: «Я слуга Церкви и не могу отдыхать».

Сила его любви и молитвы была явлена в одном случае. Однажды в Афинах две духовные дочери посетили старца. Они покидали дом, где он остановился, уже поздно вечером. Старец благословил их на дорогу и пожелал им доброй ночи. Все же он сильно тревожился за них, потому что у одной из женщин болели колени и ей было тяжело ходить. Когда они ушли, старец принялся искренне молиться об их безопасном возвращении домой. И вот больная почувствовала, что она словно бы приподнимается над землей. Ее спутница тоже заметила, как она движется в футе от земли. На следующий день старец подтвердил, что это было ответом на его усердные молитвы о них. Забота старца о людях была безмерна, и благодаря его страждущему сердцу Бог отвечал на его молитвы.

На Пасху 1968 года отец Амфилохий получил божественное извещение о его приближающейся кончине. Ему дано было два года для приготовления себя самого и своих духовных чад к его отшествию. Тем не менее он очень переживал, что оставляет их. Со слезами он молил Господа, дабы продлились его дни, чтобы он мог ободрить, укрепить и вразумить своих духовных чад. Незадолго до кончины он рассказал одному из них о явлении Богородицы и святого апостола Иоанна Богослова, которые открыли ему, что Господь не склонился на его прошение отпраздновать еще одну Пасху, 1970 года, на земле. Вскоре грипп истощил его силы, состояние его уже не улучшалось. Попрощавшись со всеми и отдав последние распоряжения духовным чадам, он предал свою душу в руки своего Спасителя 16 апреля 1970 года.

В своей работе «Духовное путеводитель по Православному Христианству» епископ Каллист (Уэр) пишет о старце Амфилохии как о примере традиционного православного духовника:

«Отличительными чертами его характера были мягкость, юмор, теплое расположение к людям и ощущение спокойной, почти торжественной радости. Его улыбка была полна любви, но совсем лишена сентиментальности. Жизнь во Христе, как он это понимал, была не тяжким игом, грузом, несомым с угрюмой покорностью, но личным общением с Богом, исполненным сердечного пыла. Он был против любого духовного принуждения и суровости. Как характерно для него, что, лежа на смертном одре и прощаясь с монахинями, своими духовными чадами, он убеждал игумению не быть слишком строгой с ними: „Они оставили все, пришли сюда; они не должны быть несчастны“.

В особенности мне запомнилось о нем вот что. Во-первых, его любовь к природе и особенно к деревьям. Во-вторых (и это особенно выделяет память), тот совет, который он дал мне, когда я, новопоставленный священник, возвращался с Патмоса в Оксфорд, где я начал преподавать в университете. Он никогда не был на Западе, но имел тонкое понимание положения Православия в диаспоре. „Ничего не бойся, — настаивал он. — Не бойся, потому что ты православный, не бойся, потому что, как православный, на Западе ты часто будешь в изоляции и всегда в меньшинстве. Не иди на компромиссы, но и не враждуй с другими христианами; не защищайся, но и не нападай. Будь самим собой“».

Пер. с англ. Василий Томачинский

http://www.pravoslavie.ru/put/61 228 164 899