Чем занимаются религиозные лидеры, отлученные от власти
Расстановка сил в российском исламском сообществе за последние два месяца претерпела существенные изменения. Явным свидетельством этих изменений стало Послание президента Федеральному собранию, на чтение которого не был приглашен верховный муфтий России Талгат Таджуддин. Еще совсем недавно он считался фаворитом Кремля, многие эксперты и аналитики не без оснований прочили Таджуддина на роль единоличного лидера российского ислама. Отношение властей к верховному муфтию полностью изменилось после того, как он объявил джихад США. Со стороны Минюста и прокуратуры прозвучали даже угрозы закрытия возглавляемого им Центрального духовного управления мусульман России (ЦДУМ), которое сам Таджуддин в последнее время почему-то стал называть Исламским центральным духовным управлением мусульман Святой Руси. Политическим просчетом верховного муфтия сразу же воспользовался его главный конкурент — председатель Совета муфтиев России (СМР) Равиль Гайнутдин. Под эгидой СМР в Москве прошло заседание глав мусульманских религиозных организаций России, которые приняли постановление, фактически отлучающее Таджуддина от ислама. После этого Таджуддин перестал появляться на публике и некоторое время даже отказывался общаться с прессой. Например, в ответ на просьбу корреспондента «Независимой газеты» прокомментировать решение СМР Таджуддин заявил, что «у нас нет независимых газет». В ответ на аналогичную просьбу «Известий» Таджуддин прислал в редакцию газеты факс с определением СМР, на котором верховный муфтий нарисовал во всю страницу фигу. Заместители муфтия делают беспомощные попытки оправдать своего оскандалившегося лидера. Они уверяют, что верховный муфтий имел в виду исключительно «духовный» джихад и считают недействительным его отлучение от ислама, ссылаясь на то, что это решение принято лишь частью мусульманского сообщества. В начале мая руководители ЦДУМ даже обратились к МВД с просьбой защитить жизнь Таджуддина, поскольку объявление его вероотступником, по их мнению, равносильно смертному приговору. Сам Таджуддин «из подполья» продолжает делать новые популистские заявления. Например, он предложил избрать единого духовного лидера мусульман всего мира. Конкуренты Таджуддина откровенно высмеивают его идеи, намекая на то, что он психически нездоров. Равиль Гайнутдин в одном из своих интервью поведал, что еще в 80-е годы лично навещал Таджуддина, когда тот лежал в психиатрической клинике. Злые языки говорят, что верховный муфтий страдает манией преследования и даже держит в посохе, с которым он никогда не расстается, стальной клинок. Многие аналитики задаются вопросом, почему Таджуддин решил вдруг сделать скандальное заявление о джихаде. Этим высказыванием верховный муфтий фактически поставил себя в один ряд с ваххабитами, в потворстве которым он постоянно обвинял своих конкурентов. По-видимому, Таджуддин таким образом хотел исправить свой имидж ставленника властей, по слухам, тесно связанного со спецслужбами. Таджуддин попытался предстать в необычном для себя образе радикального исламиста, но сделал это слишком неосторожно, чем вызвал гнев со стороны своих покровителей в среде госчиновников. Политическое влияние верховного муфтия было обусловлено не столько популярностью в мусульманской среде, сколько поддержкой со стороны властей. Лишившись ее, Таджуддин фактически превратился в маргинального религиозного деятеля, не имеющего никакого политического веса. Поскольку административные структуры ЦДУМ находятся в Уфе, Таджуддин появляется в Москве лишь время от времени, тем более что в столице нет подконтрольных ему мечетей. В распоряжении верховного муфтия находится только резиденция, расположенная в здании бывшего детского сада. При этом Таджуддин явно не желает привлекать к своей резиденции лишнего внимания: на типовом здании детсада отсутствует какая-либо вывеска, извещающая о том, что оно принадлежит ЦДУМ. Скорее всего Таджуддину уже никогда не удастся восстановить былого влияния. По-видимому, власти решили сделать ставку на более предсказуемого и популярного среди верующих мусульманского лидера — Равиля Гайнутдина.
