На первый взгляд, идеи национал-большевизма в нашей стране не слишком популярны. У нас вообще с идеями неважно: мы живем в основном чувствами. Вот их-то в национал-большевизме в избытке. Правда, все они сводятся к одному: «Нас, русских, сильно обидели, мы должны взять реванш и показать им всем». «Им» — это Западу, конечно. Для всякого действия необходимы не только эмоции, но и теоретическое обоснование. Религия в данном случае не подходит, поскольку она учит смирению и любви к ближнему. А вот большевизм с его агрессией — в самый раз. Газета «Лимонка» и другие издания национал-большевиков, несмотря на всю их непопулярность, представляют, на мой взгляд, огромную опасность для общественного сознания. В них открыто проповедуется человеконенавистническая идеология, смакуется и эстетизируется смерть. В основе политической философии национал-большевизма лежит незатейливая биологическая модель: у всякого тела должна быть голова, управляющая им. Эта модель экстраполируется на общество, которое рассматривается как большой живой организм. Управлять обществом должны самые лучшие люди — умные, духовные и укорененные в родной почве. Возникает простой технологический вопрос: с помощью каких политических процедур лучшие приходят к власти? Для национал-большевиков этот вопрос не стоит: они себя возвели в ранг лучших, а остальное — дело решимости и политической воли. В животном мире вожаков никто не выбирает, они сами захватывают власть. Отсюда любовь национал-большевиков к физкультуре, оружию и физической силе. Захватив власть, они собираются восстановить «подлинную» социально-духовную иерархию, т. е. совершить консервативную революцию. Хотя сверхзадача для них — построение не коммунизма, а «государства Правды», предлагаемая ими система напоминает коммунизм, но только с «добавлением» Бога. Иными словами — псевдотеократию. Эта простая модель расцвечивается «духовностью», борьбой за высокую нравственность, обещанием порядка и даже свободы, которая здесь вовсе ни при чем. Свобода, как и религия, в данном случае играет роль лишь «вкусовой добавки». Это видно из лютой ненависти национал-большевизма к либерализму, отстаивающему свободу человеческой личности. Запад с его либерализмом объявляется «царством тьмы». Интересно отношение национал-большевизма к религии. Его сторонники из тактических соображений обычно не выступают против христианства, которое им, как убежденным «силовикам», глубоко чуждо. Ведь христианство на первое место ставит не силу, а правду. По духу им гораздо ближе язычество. Но язычество не простое, а с имперской идеологией. Особую роль в национал-большевизме играет почвенничество, т. е. мифологема Евразии. Здесь сказывается тяга к Востоку, точнее говоря, к восточному деспотизму. Родственное этой идеологии евразийство имеет мессианское измерение. Дух Евразии (он же — русский дух) объявляется «осью истории или духовной осью земли». «Неевразийцы», т. е. западники, — деградирующие вырожденцы. Реанимируется древняя мифологема противостояния континентов, борьбы «света с тьмою». Всякое западное благополучие объявляется изменой некоему великому делу. Основной порок данной модели в том, что одна группа людей должна присвоить себе, по сути дела, божественные функции тотального управления. Много раз в истории это бывало и всегда плохо заканчивалось, но сила завораживает и притягивает, особенно неискушенную молодежь. Что же тогда противопоставить этой идеологии? Видимо, только ненавистный национал-большевикам либерализм. Ведь если воспринимать богоданную людям свободу всерьез, то ничего другого и не остается! Это прежде всего свобода вероисповедания и другие права человека. Без свободы человек не существует, а есть или раб, или робот. Но где гарантия, что человек не злоупотребит свободой? Гарантий таких нет, кроме образа и подобия Бога в человеке. Есть, конечно, опасность морального разложения при соблюдении внешнего порядка, но при либеральном режиме жесткие границы внешней свободе все же поставлены. Первородный грех существует и при либерализме, который ограничивает его проявления, не претендуя, как нацболизм, на его полное искоренение. Если оценить по любому социально значимому критерию уровень жизни в демократических странах, то можно увидеть, что промысел Божий, если и действует, то именно здесь. Тоталитарные же режимы ведут к еще большему хаосу и тесно связанному с ним террору. Можно сказать, что либеральная демократия, у которой нет мессианских глобалистских претензий — это политическая синица в руке, которая в любом случае не даст умереть с голоду. У национал-большевизма зато есть своя эзотерика. Это — некрофилия, принимающая социальные формы. Игорь Шафаревич в работе «Социализм как явление мировой истории» убедительно показал, что скрытой психологической мотивировкой социализма и коммунизма является стремление к смерти. В этом пессимизме хорошо видна языческая природа национал-большевизма. Ведь известно, что язычество, несмотря на все его дионисийство, именно глубоко пессимистично. С другой стороны, а как же культ здоровья, столь характерный для национал-большевиков? Скорее всего он идет из того же язычества, где очень ценится сила как таковая: «сильный всегда прав, победителей не судят», «есть одно право — право силы». Да и физкультура нужна им потому, что существует и более глубокий мотив: не столько себя защищать, сколько других убивать. Александр Дугин пишет в своем эссе «Смерти звонкая песнь» (газета «Завтра», # 32 (349), август, 2000): «Мир — это большое пространство умирания… Смерть — архитектор жизни… Смерть смеется, она веселее, чем вы думаете. Ее истинный цвет — желтый, у нее каштановые ногти и большая вилка в сахарном кулачке». Это не литературный образ. Это уже не идеология, это — эзотерическое видение. Сегодня официальный лозунг нацболов — «Да, смерть!». Не случайно поэтому последние книги Эдуарда Лимонова называются «Книга мертвых» и «В плену мертвецов».
