Интервью с Александром Дворкиным, главным борцом с сектантством в России и изобретателем термина «тоталитарная секта»
Дворкина ненавидят десятки тысяч людей. Благодарны ему единицы. В сектах состоит очень много народу, уходят из них — немногие. Но автор книги «Сектоведение», сотрудник Московской патриархии, публицист и религиовед Александр Дворкин продолжает бороться с сектантством не на жизнь, а на смерть. Он делает это азартно и весело, и потому общаться с ним чрезвычайно интересно. — Обычно со злом борются те, кто от него пострадал. Но вам лично секты как будто ничего дурного не сделали. -Да, ни мне, ни моим близким, слава Богу, секты изначально вреда не причиняли. Когда я вернулся из эмиграции в Россию и пошел работать в новооткрытый отдел катехизации и религиозного образования Московской патриархии, стали приходить родственники попавших в секты. Тогда речь шла о «Богородичном центре». Я, будучи историком, увидел, что некоторые положения «Богородичного центра» похожи на то, что я изучал в рамках церковной истории применительно к сектам раннего христианства. Потом меня пригласили рассказать об этом представителям правительства Москвы, а еще позже я провел однодневный семинар по «Богородичному центру», где впервые и употребил термин «тоталитарная секта». -Так все-таки вы изобретатель термина? — Это потом узналось. Само выражение было настолько очевидным, что я и не знал об отсутствии этого термина. Ну вот, так я стал заниматься сектоведением. Большую роль в моем обращении к проблеме сыграла сайентология, представители которой пришли ко мне, когда я о них мало что знал. То есть слышал, что это какая-то сумасшедшая организация, не более. Я как-то принял участие в конференции центра «Диалог» в Дании на тему сайентологии, и в прессе прозвучало мое имя. После этого сайентология пришла со мной знакомиться. — Вербовать? -Нет, скорее пугать. Мне было сказано: вы попали в очень нехорошую компанию, так что имейте в виду — все, кто выступал против сайентологии, очень плохо кончали. А я еще ничего о них и сказать-то не успел. Я спросил тогда: «Вы что, мне угрожаете?» А они: «Нет, предупреждаем». Меня это заинтересовало очень. — Экий вы экстремал! Вам угрожают, а вы заинтересовываетесь. — Но это действительно интересно. Что ж за организация такая, которая настолько боится любой критической информации о себе? — Как, по-вашему, разгулу сектантства в России способствовало открытие границ? Или секта, сколько можно судить по работам Эткинда, — наиболее органичная форма религиозной жизни в России, и всегда так было? — Те секты были другими. Хлысты, скопцы — они могли принести свой вред, но во главе хлыстовских кораблей стояли, как правило, все-таки сумасшедшие или фанатики, а не коммерсанты, не манипуляторы. Нынешняя секта — совсем другое дело. Это с Запада пришло, и открытие границ, конечно, сыграло свою роль. Но некоторые из тоталитарных сект подпольно существовали в СССР. Например, «Свидетели Иеговы». Например, кришнаиты, появление которых в России крайне загадочно. — Кришнаиты разве не восточное вероучение проповедуют? — Нет, общество сознания Кришны — западное вероучение, возникшее в Нью-Йорке в 1966 году. Это достаточно молодая организация с неким восточным антуражем, так называемая псевдоиндуистская секта. А в 1971 году она появилась в СССР, когда сюда приехал ее основатель, ходил по улицам, проповедовал и даже завербовал в секту пару человек. И якобы все это не было замечено КГБ. А через два года после него в Москву на международную книжную ярмарку прибыл уже целый десант западных кришнаитов, где им отвели стенд во всю стену… — Почему высшие чины духовенства с помощью правительства не пресекают деятельность подобных группировок? — Это вопрос к правительству. Церковь у нас отделена от государства, и «пресекать» мы ничего не можем. Чтобы что-то начало изменяться в этой ситуации — нужна политическая воля. Европейские правительства делают все возможное, чтобы оградить своих граждан от этих организаций. У нас этого нет, мы поддаемся давлению Соединенных Штатов, а они заинтересованы в распространении сект. Но не нужно думать, что это исключительно к России относится, это давление оказывается и на Францию, и на Германию. Просто те могут держать удар, а мы — нет. — С вами часто судятся сектанты? — Пока попробовали всего один раз — с треском проиграли. Целая группа сект: сайентологи, муниты, кришнаиты, «Свидетели Иеговы», ну, немного там мормоны принимали участие, еще маленькая отечественная «Секта Петра». Главная проблема преступной деятельности сект — в ее крайне сложной доказуемости. Если на мошенничество надевают религиозную маску, все становится очень сложнее. Для преступления нужен пострадавший, а покуда человек в секте, он категорически отказывается признать себя пострадавшим. Когда же он выходит из секты — получается свидетельство одного против всех. — В провинции и столицах набор сект как-то варьируется? — В Москве концентрат гуще. Любая секта, стремящаяся выйти на национальный уровень, начинает с попыток обосноваться в столице. Здесь такое количество приезжих, людей, которые полны надежд добиться чего-то. Широкое и благодатное поле для различных лохотронов. — Нынешнее язычество — тоже секта? — Это новая организация и скорее тусовка, которая состоит из множества разных секточек. Все неоязыческие организации — новоделы, не имеющие никакого отношения к древнему язычеству, которое когда-то существовало у древних славян, но давно скончалось своей смертью. — А ваххабиты — тоталитарная секта? — Ваххабизм — официальная религия Саудовской Аравии, их идеология, это то поле, на котором плодятся секты террора. — Кто из сектантов сегодня наиболее активен и популярен? — Неопятидесятники на сегодняшний момент — одно из самых многочисленных сектантских движений в России. Сейчас членов неопятидесятнических сект у нас не менее 250 000, а то и все 300 000. Такое количество приверженцев имеют все остальные группировки вместе взятые (за исключением «Свидетелей Иеговы»): сайентологи, кришнаиты, муниты, «церковь Христа», «Богородичный центр», Виссарион и его секта, «Сахаджа-йога», мормоны, «Брахма Кумарис», секта Порфирия Иванова, сатанисты и масса прочих. — И в чем суть их учения? — Если в двух словах — динамичный лохотрон. Нынешние неопятидесятники имеют очень опосредованное отношение к историческим пятидесятникам. Это оккультное течение, которое провозглашает, что настоящий христианин должен быть здоровым, счастливым, богатым и процветающим. Если он не такой — значит, не настоящий христианин. Поэтому нужно знать законы духовного мира и уметь, пользуясь ими, требовать у Бога богатства, здоровья и процветания. А кто же не хочет выздороветь и разбогатеть? И вскоре они начинают думать, что они здоровы, богаты, вне зависимости от того, что на самом деле происходит. Для того чтобы разбогатеть, как вам объясняют, нужно начать давать деньги в секту — и чем больше дадите, тем быстрее разбогатеете. В конечном итоге разница между реальным положением дел и тем, что по вере неопятидесятников должно быть, приводит к самым трагическим событиям. Недавно на Погодинской улице один неопятидесятник, у которого сорвало крышу, а крышу там срывает у многих, зарезал свою мать и бабушку. По статистике, у 93% членов этой секты ухудшение психического состояния, 25% - совершают попытки самоубийства. — А неопятидесятники вербуют так же, как иеговисты? Кротко подходят и просят уделить им немного внимания? — Нет, они «приглашают на замечательную тусовку». Вербовщика распознать несложно: у меня на эту тему книжка есть — «10 вопросов навязчивому незнакомцу». А будь он неопятидесятник, мунит или сайентолог — не суть важно. Прежде всего надо проявлять, если хотите, здоровое недоверие. Когда вам предлагают что-то совершенно фантастическое, скажем, работу, где ничего не надо делать — только бешеные деньги получать. — Что, и работой вербуют? — Конечно. Это все коммерческие культы. «Гербалайф», например. Или космические засланцы из центров «Рейки», которые лечат космической энергией за деньги. Это еще один из псевдомедицинских культов. Там игра беспроигрышная. «Рейки» — космическая энергия, которая проходит через ладони «мастера», и лечит она когда хочет и кого хочет. Никаких гарантий. Если ты не излечился, значит, «рейки» не захотела. Единственное, что можно сказать хорошего, — они не призывают прерывать медикаментозного лечения. Если вы ходите к врачу — продолжайте ходить, но если вы вылечились, то исцелила вас «рейки». Вот если бы секты рассказывали правду о себе — у меня не было бы к ним претензий. Но и участников у них не было бы. Задача секты — затащить человека прежде, чем он что-либо о ней узнал. — Сложно представить, чтобы Кондратий Селиванов взимал мзду за членство в своей секте скопцов. Может быть, сектантство сейчас — отросток бизнеса, которому вы мешаете развиваться? — Это хорошее сравнение. В истории были такие секты, которые отрицали мир, уходили в тайгу и жили своей жизнью. Это было по крайней мере честно. Нынешние секты — подобие бизнеса, они мир отрицают, но жить без него не могут. То есть они сами ничего не производят. Им нужно тянуть ресурсы: финансовые, людские. Выкачают из молодого человека здоровье, деньги, а через несколько лет, когда его показатели снизятся, — легче выкинуть его и завербовать нового адепта. — Истинная вера должна допускать присутствие разума, который постоянно сомневается, или разум лишь мешает всепоглощающей вере? — Вера без разума — это и есть фанатизм. На самом деле сомнения должны быть. Истина их не боится. Ложь боится сомнений, боится быть разоблаченной. Вражда к разуму, любовь к трансу — примета сектантского сознания. Транс открывает, как правило, темную реальность. Основа же православной духовной жизни — это трезвение. Разум никогда не отключается, он всегда должен быть с человеком. У нас даже есть поговорка: «Входя в церковь, снимай шляпу, но не голову». Ирма Каплан
