На смену диктатуре Хусейна в Ираке может прийти исламская республика
В Ирак вернулся аятолла Мухаммед Бакир аль-Хаким, и это стало одним из наиболее значительных событий за месяц, прошедший после свержения режима Саддама Хусейна. Cамый известный из лидеров иракских шиитов не стал спешить, не приехал на родину сразу же после падения прежней власти, как это сделали другие политики-эмигранты. Он выдержал паузу, переждал период первоначального хаоса — и вот он в Ираке, приветствуемый сотнями тысяч ликующих сторонников. Многие иракцы видят в Бакир аль-Хакиме духовного и политического вождя, близкого покойному иранскому аятолле Хомейни, который почти четверть века тому назад тоже вернулся в свою страну из эмиграции вскоре после падения шаха. Аналогия напрашивается сама собой, но ситуация совсем иная. Дело даже не в том, что Бакир аль-Хаким по масштабу личности, видимо, не выдерживает сравнения с Хомейни. В Иране монархия была свергнута мощным народным движением, созданным и возглавленным самим Хомейни, иностранные государства не принимали в революции никакого участия, а внутри страны не было сил, способных воспрепятствовать триумфальному восхождению победившего вождя к вершине власти. В Ираке все было наоборот: диктатура Саддама свергнута исключительно благодаря операции иностранных войск без какого-либо участия внутренних оппозиционных сил (если не считать отрядов курдской милиции), в стране установлен временный оккупационный режим; решающее слово принадлежит американской администрации, которая и будет формировать местные органы власти. Иранская модель для Ирака И все же не следует преуменьшать значение возвращения Бакира аль-Хакима. Для того чтобы оценить возможную роль этого духовного и политического лидера (а в исламе эти два понятия совпадают, нет различия между светским и религиозным авторитетом), надо вернуться к недавней истории. Шииты, хотя они и составляют до 60% населения Ирака, всегда жили под властью суннитской верхушки и, естественно, боролись за равноправие. Еще до прихода к власти в 1968 году партии Баас были созданы шиитские подпольные организации, крупнейшей из которых являлась «Ал-Дауа аль-исламийя» («Исламский призыв»). Саддам Хусейн, систематически и беспощадно уничтожавший все оппозиционные силы, расправившись с коммунистами, обрушился и на шиитов, лидером которых был Мухаммед Бакир ас-Садр. В 1980 году ас-Садр был казнен вместе со своей сестрой; шиитское движение потеряло харизматического вождя. Помимо семьи ас-Садра, другим главным очагом «Ад-Дауа» была глубоко почитаемая шиитами семья аль-Хаким. Мухаммед Бакир аль-Хаким, наиболее активный из ее членов, успел перебраться в Иран, откуда вел радиопередачи оппозиционного характера. В мае 1983 года иракские власти арестовали 90 членов семьи аль-Хаким в возрасте от девяти до семидесяти шести лет и потребовали, чтобы Бакир прекратил вещать по радио из Тегерана. Когда он отказался, шесть наиболее авторитетных членов семьи были казнены на глазах родственников. Из оставшихся 84 человек в конечном счете были освобождены всего пять стариков. С тех пор Бакир аль-Хаким, создавший в изгнании организацию под названием «Верховный совет исламской революции в Ираке», не прекращал своей деятельности, направленной не только на то, чтобы побудить шиитские массы Ирака к сопротивлению деспотии Саддама, но и на создание условий для конечного торжества идеи теократического исламского государства. Бакир был и остается ревностным почитателем Хомейни, сторонником разработанной покойным имамом концепции «вилаят-э факих», т. е. исламской республики, которой управляет высший духовный авторитет. Шиитские «корни» Правда, если судить по его первым высказываниям после возвращения в Ирак, Бакир решил воздержаться от немедленного выдвижения лозунга создания исламского государства, так как это немедленно восстановило бы против него и арабов-суннитов, и курдов, и христиан, равно как и тех его единоверцев, которые выступают за главенство шиитов в новом Ираке, но противятся идее теократии. Было бы неверно представлять себе шиитское движение как нечто монолитное. Начать с того, что издавна существуют определенные трения между иранскими и иракскими богословами. Хотя в Иране в отличие от Ирака власть всегда была в руках шиитов, две главные шиитские святыни — Эн-Наджаф и Кербела, места захоронения основоположника шиизма халифа Али и его сына Хусейна, находятся в Ираке. Это всегда давало иракским духовным авторитетам некое моральное право чувствовать себя наравне с их персидскими коллегами, которые располагали несравненно более сильными позициями в шиитском мире. И наджафские богословы имеют основания опасаться того, что за почти четверть века пребывания в Тегеране Бакир и его сторонники подпали под иранское влияние. Считается, что среди самих иракских шиитов существуют две основные группы: «усули» (от слова «усуль» — корни), фундаменталисты — сторонники создания исламского государства и «ахбари» — более либеральные, в большей мере признающие иджтихад (право богослова выносить собственные решения по религиозным и общественным вопросам). Полагают, что аль-Хаким и его сторонники, идейные «хомейнисты», относятся к «усули», а ядро наджафского духовенства ближе к «ахбари». Но разногласия касаются не столько проблемы теократии, сколько вопроса о главенствующей роли в шиитской иерархии и соответственно в будущей государственной структуре. Уже налицо первые симптомы возможной ожесточенной борьбы. Один из религиозных деятелей, считавшихся близкими к «ахбари», Юсеф аль-Хои, сын авторитетнейшего богослова, вернулся из лондонской эмиграции, направился в самую священную мечеть в Эн-Наджафе и там же был убит. Есть мнение, что разъяренную толпу натравили на него сторонники «усули»; по другой версии, это убийство — дело рук сторонников быстро набирающего силу молодого наджафского духовного лидера Муктады ас-Садра, сына убитого саддамовцами в 1999 году видного богослова Мухаммеда Садика ас-Садра. Противники Муктады группируются вокруг престарелого Али Систани, единственного иракского богослова, имеющего звание «великий аятолла». Не Саддам — так ваххабиты Но противоречия в шиитском лагере — это не единственный источник возможного конфликта между конфессионально-политическими группировками Ирака. Не приходится сомневаться, что скоро мы услышим и о суннитских исламистах. При режиме Саддама они не могли и головы поднять, но сейчас для их деятельности существует благоприятная почва: ведь среди арабов-суннитов не было и не могло быть никаких политических партий и организаций, кроме Баас. Из прежних движений, пытающихся возродиться, упоминают лишь некогда весьма влиятельную компартию. Но еще неясно, каковы ее шансы. В суннитском обществе — явный вакуум, и в него не преминут ворваться исламисты — люди, идейно (а возможно, и материально) связанные с такими известными арабскими исламистскими организациями, как египетские «Братья-мусульмане» и палестинские «Хамас» и «Исламский джихад». Еще важнее то, что иракские суннитские исламисты могут рассчитывать на финансовую поддержку Саудовской Аравии, где у власти стоят представители крайнего суннитского течения — ваххабизма. Саудовская ваххабитская элита больше всего на свете боится двух вещей: радикального исламизма Осамы бен Ладена и экспансии «шиитской революции», представляющей угрозу как для Саудовской Аравии, так и для других стран Персидского залива с их немалым шиитским населением. Борьба с курдами объединяет Можно ожидать, что радикалы — исламисты шиитского и суннитского толка — вступят в борьбу между собой. Единственное, что может сейчас объединить всех иракских арабов, как суннитов, так и шиитов — это противодействие курдам, если те будут настаивать на включении нефтеносного Киркука в курдский автономный регион в составе будущей федеративной иракской республики. На данный момент курды вроде бы отказались от претензий на Мосул, но намерены бороться за Киркук, провозглашенный в проекте конституции Иракского Курдистана столицей этого региона. Вокруг проблемы Киркука может возникнуть серьезнейший очаг конфликта. Однако все это — вопросы завтрашнего дня. Американские власти могут откладывать их решение, ссылаясь на то, что все это должны будут определить законно избранные представители иракского народа, но до этого еще далеко. Вот-вот должен быть объявлен состав временного центрального административного органа из нескольких человек, представляющих основные группы населения, затем предстоят еще несколько этапов становления государственности — созыв временного органа типа учредительного собрания, принятие конституции и уже затем — выборы в парламент. Признать или бойкотировать? Для шиитов возникает вопрос: участвовать во всей этой процедуре или нет? Первая реакция их духовных лидеров, в том числе Бакира аль-Хакима, — категорическое «нет». Никакого сотрудничества с оккупантами, они должны убраться из Ирака как можно скорее. Это логично, если принять во внимание идеологию шиитских радикалов, сформировавшуюся под могучим влиянием Хомейни — человека, который называл Америку не иначе как «Большим сатаной». Но ясно, что никакие декларации шиитов не заставят американцев отказаться от своих планов, и в случае бойкота шиитская община может вообще оказаться опять на обочине политической жизни, будучи исключенной из процесса государственного строительства. Понимая это, шиитские лидеры могут выбирать между двумя курсами: первый — подтвердить полный отказ от сотрудничества с новой властью, признать нелегитимными любые органы, которые создаст американская администрация, и призвать народ к борьбе против оккупантов, а в крайнем случае даже объявить джихад. Несомненно, огромные массы шиитов пойдут за своими духовными вождями. Учитывая национальный характер иракцев, склонных к насилию в большей мере, чем другие арабы, и специфику шиизма — культ жертвенности и мученичества, в таком случае появится множество добровольцев-шахидов. Такая линия поведения приведет к большому кровопролитию, а вывод оккупационных войск будет отложен на неопределенный срок. Второй путь — все же принять участие в политическом процессе в расчете на то, что удастся завоевать доминирующие позиции в органах власти (в соответствии с пропорцией шиитов в населении страны), и уже затем, после ухода американцев, добиться такой формы государственного устройства, которую предусматривает исламистская идеология. При проведении любого из этих курсов раскол на «непримиримых» и «умеренных» в шиитском движении неизбежен. Будет ли это на руку американцам, пока сказать трудно. Ближайшее будущее должно показать, какую из этих двух линий поведения выберет шиитское руководство. При этом возможны, конечно, промежуточные и компромиссные варианты. В любом случае будущее постсаддамовского Ирака в огромной — может быть, решающей — степени зависит от позиции шиитской общины, впервые в своей истории избавленной от положения угнетенной и дискриминируемой части иракского народа.
