 |
| Комсомольская правда | Галина Сапожникова | 27.12.2006 |
В предыдущей публикации (см. «КП» от 26 декабря) мы обратили внимание на один пародокс: в то время как сами китайцы «атакуют» границы соседних стран, наши граждане едут осваивать китайские земли…
Люди и птицы
Вечером в Благовещенске небо черное от ворон. Откуда они взялись?— А, — равнодушно отмахнулись местные жители, — из Китая вернулись. Каждое утро летят на тот берег, а ночевать возвращаются домой.
Ничего мистического в этом явлении нет: перелеты, как объяснил заместитель начальника благовещенской дирекции по охране и использованию животных мира и природных территорий Василий Дугинцов, называются дневной миграцией. Причина проста — на севере Приамурья ни сельского хозяйства, ни животноводства уже не осталось, воронам не хватает корма. Вот они и летят в Китай.
Люди в принципе поступают так же. Только в отличие от ворон стрелки их внутренних часов не всегда возвращаются в исходное положение. И тогда эти люди незаметно для самих себя становятся эмигрантами.
— Какие же мы эмигранты! — искренне обижались все, с кем мне удалось встретиться. — Мы просто живем в Китае. Мы же не берем китайское гражданство!
— Это абсолютно рыночная ситуация, — согласен и официальный представитель Росзарубежцентра в Китае Юрий МЕТЕЛЕВ. — Эмиграция — это когда человек выехал из страны по определенной причине, политической или экономической. А здесь же все — просто мигранты.
Похоже, определение из словаря Даля: «Эмигрант — выходец на чужбину, более по политическим причинам» — в XXI веке действительно устарело. Потому что происходит примерно следующее: сначала человек приезжает в страну просто из любопытства, потом обустраивается, тянет сюда семью и делает карьеру. А потом говорит: возвращаться? И опять все начинать с нуля? Жалко потерянного времени. Да и потом — я же не могу лишать своих детей воспоминаний об их детстве! И остается, не замечая, что стал эмигрантом. Не замечая, потому что главным признаком эмигранта считает ностальгию. Эта типичная болезнь эмиграции возникала от чувства, что назад путь заказан. Теперь же вопрос о чувстве оторванности у председателя Русского клуба в Шанхае Михаила Дроздова вызывает улыбку. Какая там оторванность, если он читает новости в Интернете раньше, чем мы в Москве! А книг и дисков из России за несколько лет выписал в общей сложности на 11 тысяч долларов! В общем, Шанхай — тот же самый родной его Владивосток, только климат лучше…
Сам он приехал в Шанхай одним из первых, в 1996 году, — после того как в России снова выбрали Ельцина. Скрестив знания китайского с международным правом, основал консалтинговую компанию, оказавшись в нужный час в нужном месте, и теперь консультирует по юридическим вопросам россиян, желающих иметь в Китае бизнес. Познакомился здесь же со своей женой Александрой, которая приехала учить китайский, двоих детей произвел на свет. Квартиру вот недавно приобрел с маленьким садиком. То, что произошло с их семьей, до его жены Саши дошло только пару месяцев назад, через пять лет счастливого брака.
— Так мы что, здесь навсегда? — прямо спросила она его.
— А ты не знала? — ответил вопросом на вопрос Михаил. По-моему, он едва ли не единственный из всех понимает, что мысль о возвращении в Россию, которой часто успокаивают себя эмигранты, — это иллюзия.
«Будут ли русские чтить Коран и есть рис палочками?»
— Для России я однозначно потерян. Я живу там, где я счастлив. Мне здесь хорошо. А если мне хорошо, почему России должно быть плохо?
Это Андрей Борсук, в недавнем прошлом успешный дельневосточный юрист. Дослужился до конкурсного управляющего одного из местных банков. А потом купил визу в Китай и… прощай, родина! «Мне всегда казалась нездоровой ориентированность населения Владивостока на Москву, а не на Китай. Зачем считать эталоном русскую культуру, когда у тебя под боком 5-тысячелетняя китайская?» — несколько цинично говорит он. Но это его правда.
Встречаться поначалу не хотел — обиделся на название статьи, опубликованной в «Комсомолке» три года назад: «Будут ли русские чтить Коран и есть рис палочками?» Потом согласился на встречу, протянул визитку — «Пресс-канцелярия китайского Госсовета"… Немыслимая карьера для иностранца!
Ну почему таким умным и образованным, как Андрей, в России-то не хватило места?
— А это морально — перемещаться по свету в поисках лучшей доли? — снова спросила я у представителя Росзарубежцентра Юрия Метелева, надеясь услышать ответ в духе лучших образцов советской пропаганды.
— Морально то, что дает человеку развиваться и по-человечески жить, — не по-советски мудро ответил он. — Хлебать щи лаптями из патриотических чувств неправильно. Если человек не может развиваться нормально — вот это аморально! Понятие «родина» — это не политический строй и не система, а ценности, которые он впитал.
Ну, а если впитывать будет нечего? Это в Харбине, почти на полстолетия сумевшем сохранить русский уклад, было возможно, чтобы появилась на свет поэтесса Нина Завадская и успела сочинить до своей смерти в 13 лет следующие строчки: «Передумывать мысли одне: «За что меня жизнь обидела?» И грустить о своей стране, Которую я не видела. Не иметь ни кустов смородины, Ни берез, о которых петь. И не знать той земли и родины, за которую — умереть».
А детям тех, кто переселился в Китай в последние 10 — 15 лет, чем подпитываться? Что они скажут родителям, когда вырастут: будут благодарны за то, что те увезли их подальше от родины, или, наоборот, не простят?
— Мы приобрели больше, чем потеряли, — уверен Михаил Дроздов, лучше других понимающий, что родной язык в чужой среде сохраняется лишь до третьего поколения. Школа на русском языке есть только в Пекине, русские шанхайцы сейчас как раз думают, что делать: то ли детей в китайские школы отдавать, то ли выписывать учителей из России и снимать им здесь квартиры?
Юлия Иванова, преподаватель русского языка в одном из университетов Харбина, со своим сыном Саввой пытается заниматься сама. Она отличный педагог и прекрасная мама, но пока дела обстоят так: приезжаем мы с еще одной русской харбинкой, Олей, к их дому, навстречу с криком «Привет!» выбегает бойкий русский мальчишка. «В каком подъезде вы живете?» — спрашивает его белокурая и сероглазая Оля. Тот онемело молчит. Тогда она переходит на китайский. «Ни мэн чуй ба ти и га дан юань!» («Вы идите в первый подъезд!») — весело отвечает Савва.
Вы когда-нибудь видели у китайцев круглые глаза? Нет? А я вот видела. У соседей во дворе, которые с интересом наблюдали эту сцену…
Миссия выполнима
— Не от хорошей жизни они бегут. Каждый что-то ищет, — задумчиво заключил священник Русской православной церкви отец Алексей (Киселевич). — Мессианская участь русского народа состоит в том, что он рассеивается по миру. Господь сподобил русский народ крест нести за всех. Кому-то за границей расти, кому-то дома, и у каждого свое послушание…В Шанхае отец Алексей недавно, и своего храма у него нет. По воскресеньям верующих пускает к себе российское консульство — батюшка привозит с собой четыре чемоданчика и портативный алтарь из тростниковой ширмы и декорирует визовый отдел под храм. Вот так: под объявлением о времени выдачи виз — икона Божией Матери Споручницы Грешных, свечи под рекламой «Аэрофлота» и металлическая рамка у входа… В середине века было у местных русских два храма: в первом, в том самом, где венчался Александр Вертинский, до недавнего времени был ночной клуб, во втором — французский ресторан, до сих пор из-за стекла видно рядом с алтарем барную стойку. Надо заметить, что первыми вопрос о закрытии увеселительных учреждений поставили не работники российского консульства, а именно местные русские, написавшие в мэрию письмо. Они же начали издавать на китайском «Чебурашку» и «Простоквашино» и привезли сюда «Мумий Троллей». Это еще не все: когда в Пекине искалечилась, выпав из окна, русская проститутка — кто собирал деньги на лечение и транспортировку ее на родину? Наши эмигранты. Когда в Шанхае хотела было отказаться от ребенка другая наша соотечественница — кого призвали на помощь уговаривать ее оставить мальчика? Священника Алексея. А кто собирал деньги на дорогу домой пожилой паре из Южно-Сахалинска, у которой украли документы и деньги? Русский клуб.
— Это компенсация за то, что мы уехали, — уточнил председатель Русского клуба Михаил Дроздов. — Мы строим здесь маленькую Россию и делаем так, чтобы русским было комфортно.
Эта же задача в принципе поставлена и перед нашими дипломатами, но у тех русских, которые делают это за просто так, пока почему-то получается лучше. Наверное, потому, что они раньше других поняли, что такое «загадочная русская душа».
Так вот, «загадочная русская душа» — это вовсе не умение страдать и заниматься самокопанием, как это принято было считать. Это необъяснимое, патологическое желание русских людей осваивать новые территории. С одной стороны, сплошные плюсы: русская культура разносится по миру, во всех странах можно рассчитывать на помощь соотечественников. С другой — образовавшиеся в России пустоты заполняются совсем не тем, чем нужно. Вернее, не теми…
«Всем стоять! В автобусе русские!»
У китайца Вани (для простоты общения все, кто имеет дело с Россией и русскими, придумывают себе русские имена) над губой легкий шрамчик. Ваня учился в Хабаровске, где прожил почти 5 лет, а когда ему ни за что ни про что разбили губу 16-летние подростки, Ванина мама решительно повелела ему немедленно уезжать домой. И Ваня, так и не получив диплома, занимается теперь тем, что встречает и провожает на вокзале русских туристов.— Как тебе у нас жилось? — осторожно спрашиваю.
Вот так:
— Едем с другом в автобусе, вдруг раздается крик на всю улицу из микрофона машины ГИБДД: «Остановите автобус, в нем китайцы!» А у нас иностранцев, наоборот, везде вперед пропускают… Просто ваша молодежь хочет, чтоб экономика была великая. А факты не соответствуют, — деликатно объясняет мне Ваня. Я тихо радуюсь тому, что мы с ним едем не в автобусе, а в такси и что никто не закричит на всю улицу: «Всем стоять! В автобусе русские!»
Несоответствие уровня экономики и амбиций компенсируется другим.
Рейс Шанхай — Москва. Русские мужики напились до состояния свинства. Продажу алкоголя на рейсах китайских авиалиний, летающих в Россию, недавно запретили. Но наши закупаются в дьюти фри. Весь салон дышит их алкогольными парами и слушает мат. В хвосте самолета, кажется, начинается драка… Бледные стюардессы делают им замечания по-английски. «ПА-А-А-РУССКИ ГАВАРИ, ТЫ ЧО, НЕ ВЪЕХАЛА, ЧТО РУССКИЕ ЛЕТЯТ?!» — тычет ей в лицо коньяком какая-то скотина.
Пересаживаюсь к другим пассажирам, тихим. Один зарабатывает на игорном бизнесе, другой — на кладбищенском. Первый хвастается джинсами за 500 баксов, второй — часами за 2 тысячи. «Это еще что, — с гордостью говорит он. — Мой друг-прокурор недавно купил себе часы за 37 тысяч евро!» Они, наверное, думают, что тошнит меня именно из-за того, что самолет идет на посадку…
…Я не потому с такой болью раз за разом пишу о тех, кто уехал. Вот живут себе за рубежом 30 миллионов наших соотечественников — и что? Тургенев с Герценом тоже жили за границей — Россия же от этого не пострадала! Спасибо за то, что в вашем лице у нас теперь есть тысячи маленьких российских посольств. И за то, что есть люди, способные защитить глупых девчонок и отстоять церкви. Вопрос не в этом. В том, что пустоты, образовавшиеся после вашего отъезда, ничем не заполняются. На ваше место приходит вот это агрессивное быдло.
Страшно не то, что вы от всего этого уехали, а то, что нам здесь скоро будет не с кем поговорить…
КОММЕНТАРИЙ СПЕЦИАЛИСТА
«Русский человек бежит потому, что ему хочется воли»
Андрей КАРНЕЕВ, кандидат исторических наук, заместитель директора Института стран Азии и Африки:— Мы сравниваем себя с китайцами (понятно почему: и они, и мы были строителями коммунизма), но это не совсем правильно. Для китайской истории, которой насчитывается 5 тысяч лет, коммунизм — всего лишь мельчайший эпизод. В 30-е же годы ХХ века Китай был символом экономического упадка и развала (примерно того же, что переживала Россия 10 лет назад), а в XVIII веке — сверхдержавой Азии. «Китай взял некую передышку и возвращается на круги своя», — правильно заметил недавно кто-то из публицистов. Взлеты и падения крупных стран — это естественный процесс. Аргентина, например, в начале века была намного развитее Японии — кто в это сейчас поверит?
Почему наши соотечественники едут жить в Китай? Пугаться этого не нужно: это всего-навсего проявление процесса глобализации. Китай сегодня — это фабрика мира, куда приезжают заработать деньги и поучаствовать в экономическом чуде не только русские люди. Пока существует возможность в любой момент приехать обратно, они говорят: «Мы тут на всю жизнь». Скажи им: вы не сможете вернуться домой — и они тут же вернутся! Людей раскрепостила беспрецедентная ситуация экономической глобализации и либерализации — для России это во многом впервые.
Русский человек бежит потому, что ему хочется воли, но азиатское общество гораздо более жестко структурировано, чем европейское или американское. Оно построено на многовековых традициях отношения к старшему и авторитете власти, потому русским адаптироваться к китайскому обществу достаточно трудно. Пока они обслуживают российско-китайскую торговлю, они нужны и живут в вольготных условиях. Но никто из них не работает на заводе и не выращивает овощи. Они не знают, что собой представляет изнанка китайского социума. Можно сказать, что они живут в 4 — 5-звездочном отеле, видя из окна только сверкающие небоскребы.
Но если бы вполне успешные россияне решили вдруг стать дворниками или таксистами, визу в Китае им бы не продлили. Им разрешено там жить только потому, что они помогают китайско-российской торговле. По этой самой причине узбеки едут в Россию, а не в Китай, где и без узбеков 200 миллионов населения бродит по городам и весям в поисках временных заработков. Один из факторов китайского экономического чуда как раз и состоит в том, что люди из бедных внутренних провинций готовы работать за мизерные деньги, а нередко просто за еду. Готов ли так работать наш средний человек из глубинки? Нет.
Кроме всего прочего, существует точка зрения, что для такой огромной страны, как Китай, периодические социальные катаклизмы — дело циклическое и их нельзя исключать в будущем. Я не пессимист, чтобы предрекать катастрофы, но… Нельзя не обратить внимания, что Китай развивается на пределе своих возможностей. Он несется, как экипаж по неровной дороге с сумасшедшей скоростью, и если на каком-нибудь из этапов вдруг отлетит колесо — случится страшное. Китай — одна из стран с наибольшим контрастом между бедностью и богатством. С одной стороны, есть миллионы бедных людей, с другой — как и у нас — неимоверное количество богачей, которые транжирят деньги, ездят на супердорогих иномарках и вывозят деньги в офшорные зоны. Все боятся возможности обострения социальных противоречий и живут в постоянном ожидании социального взрыва. Не в том дело, что китайцы коварны по своей природе и могут вдруг изменить отношение к иностранцам. Просто Китай находится в настолько уникальном положении, что весьма вероятна возможность больших социальных потрясений и трудностей.
Продолжение темы — интервью с главой Федеральной миграционной службы РФ Константином Ромодановским — читайте в пятницу, 29 декабря.
http://www.kp.ru/daily/23 831/61685/
