Позволительно ли уходить из церкви от проповеди?

Обличи, запрети, умоли. (2 Тим 4, 2)

В наших городских церквах православный священник, выходя из св. алтаря к налою для произнесения проповеди, почти всегда бывает свидетелем странного явления: простой народ подвигается к налою, а многие из людей так называемых образованных (по крайней мере судя по одежде) из всех концов церкви устремляются к дверям, поднимают шум, шарканье ногами и хлопанье дверьми. А бывает и то, что иные, простоявши всю литургию пред самым алтарем, при начале проповеди тотчас поворачиваются к алтарю и священнику спиною, начинают расталкивать и с серьезным видом людей недовольных и обиженных идут к дверям церковным. Все эти господа и госпожи преждевременным появлением на паперти, а иногда и раздаянием милостыни возбуждают крик нищих, который громко чрез растворенные двери раздается по церкви. Надобно признаться, что все это очень смущает священников, ставит их в положение неприятное, унизительное. Но не в том дело. У нас не многие из образованных людей заботятся о том, чтобы сделать приятное священнику или вывести его из унизительного положения, в которое он часто попадает вследствие многих наших современных обычаев. Дело в том, каков этот обычай убегать от проповеди, — сам по себе, с точки зрения христианской нравственности и общественного приличия? Мы знаем, что у христиан других исповеданий, у римских католиков, протестантов и, если хотите, даже у евреев и магометан, нет ничего подобного.

Кто носит имя христианина и ходит в христианский храм к богослужению, тот должен знать, как надобно вести себя в храме. Храм есть место постоянного, особенного таинственного присутствия Божия. В храме водружен престол Благодати. Ищущие от нее просвещения, очищения, освящения с благоговением обращаются к алтарю, со страхом и любовью приближаются к нему и взирают на него. Добрый христианин, переступивши порог церковный, проникается чувством этого благоговейного страха и не только во время богослужения, но и до него и после него, даже в совершенно пустом храме, не дозволит себе слишком громкого разговора и шума, неблагочинного движения, не позволит себе хлопнуть дверью при входе и выходе. Если так ведет себя и должен вести христианин в пустом храме, не с большим ли вниманием и осторожностью он обязан вести себя при собрании верующих?

Мы знаем, для каких благочестивых упражнений собираются христиане в храмы: для молитвы, для принятия сердечного участия — верою и любовью в принесении священником бескровной жертвы, или для причащения, наконец для слушания чтений из слова Божия, из св. отцов и пастырских поучений. Мы знаем, как важны эти упражнения и какого сосредоточенного внимания они требуют от присутствующих в храме. Тут каждый должен собираться с мыслями, удерживать внимание бодрым и твердым, бороться с собственными помыслами, развлекающими и смущающими его. Это нелегкий духовный труд, в котором каждый обязан добрым примером помогать другим и всячески опасаться, как бы не развлечь и не смутить других неосторожным словом или движением. Кто не соблюдает этой осторожности, тот обнаруживает в себе крайнее легкомыслие и грубое непонимание того, зачем он сам приходит и другие собираются в храмы. Когда человек читает книгу или пишет со вниманием, тогда другой, понимающий, что значит читать и писать, остережется помешать ему или развлечь его. Неосторожное нарушение спокойствия других, занятых таким делом, прощается только детям и невеждам. Не гораздо ли важнее чтения простой книги и письма дело молитвы и слушания слова Божия, и не большого ли упрека и осуждения заслуживает тот, кто возмущает других при этих священных упражнениях?

Св. отцы Церкви называют церковную проповедь «священнодействием слова». Это значит, что церковная проповедь — совсем не то, что изложение или преподавание какого-либо учения человеческого. И в науке человеческой непростительно слушателям относиться с пренебрежением к учителю и учению, тем более непростительно показывать такое пренебрежение к учителю церковному. Церковный проповедник возвещает не свои мысли, не свое учение, а слово Самого Бога. Он составляет проповедь с призывом помощи и благословения Божия, он произносит ее во имя Отца и Сына и Святого Духа. Он признает себя орудием, которое Богу угодно было избрать для возвещения людям Его вечной истины, и молит Бога, чтобы Он удостоил его и дал ему силу и способность посеять в чадах Его св. Церкви семя веры и добродетели. Он исходит на проповедь большей частью после приобщения Св. Тайн, от Св. Престола, облобзав Его для своего собственного освящения и просвещения; он предстает пред слушателями, облаченный в знамения своего священного сана и служения; он надеется в слушателях, по крайней мере в своих духовных чадах, встретить участие, доверие, любовь. Он делает свое дело во имя своего святого долга, со смирением и по мере талантов, какие дал ему Господь. По всему этому слушателям, если они не напрасно называют себя христианами, поворачиваться к нему спиною, выражать пренебрежение толкотнею и шумом, заглушать его голос хлопаньем дверей — ни с какой стороны не простительно.

Войдите в расположение духа истинно христианское — и вы никогда себе этого не позволите. Вы благоговеете пред Богом? Вы склонны и способны желать и просить у Бога вразумления и просвещения? Не пренебрегайте теми орудиями, которые избрал Господь себе на служение. Слушающий вас Меня слушает, и отвергающийся вас Меня отвергается (Лк 10, 16), сказал Господь апостолам и в лице их преемникам их служения слову Евангелия. По смыслу этих слов Спасителя, оскорбляющий проповедника пренебрежением к его слову оскорбляет Самого Христа. Не говорите, что не все проповедники заслуживают внимания, не все хорошо проповедуют. Почему вы знаете, когда и чрез кого Господу угодно просветить вас и наставить вас? Бог избрал немудрое мира, говорит апостол, чтобы посрамить мудрых, и немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное; и незнатное мира и уничиженное и ничего не значащее избрал Бог, чтобы упразднить значащее, — для того, чтобы никакая плоть не хвалилась пред Богом (1 Кор 1, 27−29).

Не хвалитесь, не гордитесь перед Богом. Положим, что вы даровитее, образованнее того священника, который в вашем присутствии хочет в храме говорить проповедь. Но он и не спорит в том с вами, он выходит из алтаря не для этого, чтобы соперничать и состязаться с вами дарованиями и образованием: он исполняет свою обязанность. Исполните и вы свою: не выставляйте в своем уме горделивых своих преимуществ пред лицем Бога, Которому он служит и во имя Которого проповедует; это неприлично христианину. Вы знаете недостатки проповедника и потому не хотите его слушать? Он и сам, может быть, их знает и чувствует, и скорбит о них, и смущается. Но его Бог терпит на поприще его служения — потерпите и вы; не увеличивайте его смущения, не лишайте его бодрости и благодушия. У него много недостатков? Если вы христианин, — пожелайте ему исправления, усовершенствования, а не обращайте недостатков его в пищу вашей гордости, высокоумия, пересудов, острословия, насмешек. Вы — человек даровитый и образованный, чрез это глубоко падаете в очах Божиих; вы увлекаетесь гордостью — худшим из всех недостатков и пороков. Проповедник ниже вас, хуже вас, его проповедь для вас слаба, неудовлетворительна? Выслушайте ее терпеливо в духе христианской снисходительности и любви, — не для проповедника, не ради достоинства его слова, но из уважения к храму, в котором вы стоите, из уважения к обществу верных, тихо стоящих вместе с вами, из благоговения к Богу, Который зрит на сердце. Бог узрит вашу снисходительность, терпение, смирение и обратит все это в честь и заслугу вам. Поверьте, когда вы бежите из храма, смущаемые гордостью, подстрекаемые леностью и тайным желанием скорее предаться делам житейским, а еще более удовольствиям и праздности, за вами следует, вас провожает не человеческое порицание, но приговор осуждения от Бога и Церкви. «Благословение Господне на вас», — говорит священник только тем, которые, исполняя заповеди Церкви, стоят в храме благочинно и благоговейно до конца литургии. Убегая из храма прежде времени, вы уходите без благословения Божия. А в одном из «Правил Апостольских» вот что сказано: «Всех верных, входящих в церковь и Писания слушающих, но не пребывающих на молитве и святом причащении до конца, яко бесчиние в церкви производящих, отлучати должно от общения церковного» (Прав. 9). По строгости этого приговора можете судить о тяжести греха, против которого он произнесен.

Нам известны те предлоги и отговорки, которыми многие оправдывают себя в том, что уходят от проповеди. В одной церкви стояли за литургией двое хорошо одетых молодых людей. Большую часть богослужения они проговорили между собой, а когда священник вышел говорить проповедь, один из них сказал своему товарищу: «Пойдем, мы давно все это знаем!» И не одни молодые люди говорят это. Так; положим, что вы все знаете, что проповедник не скажет вам ничего нового. Но дает ли это вам право грубо выражать пред всеми свое всезнание и публично нарушать благочиние церковное и общественные приличия? Если вы знаете все христианское учение, зачем же вы забыли азбуку этого учения, зачем забыли долг благоговения к Богу и Его святому храму, уважения к священному сану служителей Божиих, внимания к обществу верующих, предстоящих в храме, между которыми, по обетованию Спасителя, Он Сам присутствует, над которыми носится, которых посещает во время богослужения благодать Святого Духа? Вы знаете общественные приличия? Вы оказываете уважение к хозяину дома, когда вы у него в гостях, к порядку его жизни, к его вкусам и привычкам? Вы это знаете. Вы не встанете со стула, не прервете на полуслове речи хозяина, когда он говорит с вами, чтобы тотчас идти домой; вы не окажете ему этой невежливости. Зачем же нет у вас и этого внимания к Господу храма? Зачем вы перерываете дело Божие, возмущаете порядок в доме Божием? Нет, не все знаете, вы многое позабыли даже из того, чему учили вас в детстве.

Не хвалитесь, не гордитесь перед Богом. Вы знаете и только порицаете наши недостатки, мы знаем ваши недостатки и скорбим о них. Мы достоверно, опытно знаем, своими глазами видим, что основательное, глубокое знание христианского учения, особенно православного, в нашем обществе есть большая редкость. Мы знаем, что познания в вере у большей части наших образованных людей ограничиваются изучением одного катехизиса и то буквальным, поверхностным; что Библию читали не многие, да в немногих домах и найти ее можно; что о великих творениях святых отцов большей частью не знают и по слуху, а курсов христианского богословия и не видывали; о церковной истории имеют понятие по кратким учебникам, употребляемым для экзаменов. Нет, вы не знаете. Мы это видим по той путанице понятий о предметах веры, которую беспрестанно встречаем в нашем образованном обществе, по тому безобразному смешению мыслей — католических, протестантских, языческих. Мы с уверенностью можем сказать, что если в это время, когда вы бежите из церкви от проповеди, вас остановит на улице крестьянин и скажет вам: «Растолкуй мне, барин, вот это из Символа веры или из такой­то церковной песни», — такая просьба крестьянина смутит вас; вы не найдетесь дать ему точное, твердое объяснение или разрешение его недоумения, и ответите ему: «Это не наше дело, ступай к священнику». Да, мы уверены, что не многие могут дать крестьянину требуемое объяснение в предметах веры, если он спросит объяснения какого-нибудь догмата или текста какого-нибудь славянского песнопения, или церковного обряда, чего мы так не любим, или, правильнее сказать, что мы так плохо знаем. Зачем же вы, гордясь своим знанием, смущаете наш добрый простой народ? Зачем в глазах его выражаете пренебрежение к церковной проповеди, которую он так любит? Хотите ли видеть образчик вашего знания? — В одной церкви замечали даму, изящно одетую. Она молилась усердно; когда пели Херувимскую песнь, она становилась на колени; но как только начинали ектению после Херувимской песни, она садилась на стул и сидела все время до отверстия царских врат, когда диакон, вознося св. чашу, возглашает: «Со страхом Божиим» и пр. Итак она, бедная, не знала, когда совершается в литургии Таинство Евхаристии, и сидела в то время, когда непременно должно стоять, по приглашению диакона, предварительно сказанному: «Станем добре, станем со страхом: вонмем, святое возношение в мире приносите».

Нет, вы не все знаете. Кто глубоко вникает в учение нашего Спасителя и св. Его Церкви, тот не видит конца в этом учении, тот непрестанно чувствует, что для совершенного его знания мало нашей земной жизни, что в этом деле потребна помощь Божия, благодатное озарение, что тайны учения Христова и в самой вечности будут предметом нашего изучения и благоговейного созерцания. Чем глубже христианин постигает учение Христово, тем больше чувствует свою скудость, тем больше смиряется и тем больше чуждается всякого самомнения и самохвальства, и всегда готов учиться, и ни с кем не откажется поговорить, и никого не постыдится послушать. Такой христианин и только такой хорошо понимает, что и обширное, ученое знание предметов веры может лежать в душе долго, целую жизнь — мертвым, бесплодным капиталом, если благодать Божия не раскроет его сердца, не проведет в него истины, не просветит и не оживотворит своею силою всех его мыслей, стремлений и дел. Поэтому он ищет не одного знания, но сочувствия, живой благодатной любви к истине, которая согревает сердце. И он дорожит сердечным, хотя и простым словом о предметах веры не только служителя Церкви, но и крестьянина и последнего неученого бедняка. Он знает, что Бог не зрит на лица, что везде есть Его избранники, у которых надобно учиться.

Говорят еще: «У нас проповеди так плохи, так скучны, что нет возможности их слушать». Здесь причина дурного обычая уходить от проповеди указывается в нас, священниках, упрек обращается лично к нам. Что же мы не спрячемся от справедливого упрека, мы не будем выгораживать и оправдывать себя, когда мы виноваты. Не с тем мы теперь рассуждаем, чтобы, обвиняя других, себе находить защиту и оправдание только в нашем священном сане и в наших священных правах; - нет, но чтобы искренним словом правды послужить нашему общему благу, обоюдному исправлению и усовершенствованию, — как общества, так и духовенства. Совершенно справедливо, что наши проповеди большею частию тяжелы, отвлеченны; в них мало жизни, мало применения к современным потребностям общества, к уровню образования, к разнообразным свойствам наших слушателей. Об этом много дельных замечаний было высказано в литературе и светской и духовной. Мы принимаем эти замечания к сердцу, мы стараемся по возможности исправляться; в этом согласятся с нами те, которые следят и за нами и за нашею духовною литературою. Но скоро, вдруг всем нам нельзя же исправиться и достигнугь совершенства.

Теперь спросим вас: что же вы хотите сказать нам тем, что бежите от наших проповедей? Какую при этом имеете в виду добрую цель? Вы только хотите показать нам пренебрежение. Вы­то именно хотите нашими недостатками оправдать свой дурной обычай, которого нельзя оправдать ни христианским учением, ни здравым смыслом. Поможете ли вы нашему исправлению, улучшите ли наши проповеди тем, что если не словом, то делом (и таким делом, которое хуже резкого слова) говорите нам: «Мы не хотим вас слушать!» Пусть это говорят, пусть это всеми способами показывают нам современные язычники, скрывающиеся под именем христиан; но от людей, посещающих храмы, от тех, которые самим делом показывают, что они православные христиане, мы не того ждем? Если же вы хотите содействовать нашему исправлению, вам надобно не бежать от нас, а сближаться с нами; вам надобно поощрять нас вниманием и сочувствием, указывать нам то, чего мы недосмотрим, возбуждать нашу деятельность вопросами и рассуждениями, помогать нам добрыми советами. Если вы хотите выучить кого-нибудь хорошо говорить, вы не скажете ему: «Говори, я не буду тебя слушать». — Вы оставляете нас одинокими. Мы утешаемся любовью к проповеди нашего простого народа, но он сам молчит. Он не в состоянии сказать нам, чего бы он хотел от нас и чего недостает для него в наших проповедях. Мы можем только гадательно судить, как наши проповеди на него действуют. А люди образованные, которые могли бы помочь нам, большею частью равнодушны к этому великому делу нашего служения; наконец, люди с одними притязаниями на образованность, никем не вразумляемые, вводят в обычай показывать свое значение, свое удальство, молодечество в том, что во время проповеди могут безнаказанно произвести шум и смятение в народе и уйти из церкви. Они знают, что в церкви нет власти, призывающей к порядку, что тут никто не оговорит, не остановит их, и своим гордым видом, своею смелою поступью, своими бесцеремонными движениями очень ясно говорят: «Мы знать никого не хотим!» Такие-то плоды несчастной полуобразованности приходится видеть в своих недрах святой Православной Церкви.

Не без основания мы говорим эти горькие слова. Мы положительно знаем, что большая часть тех, которые недостатками наших проповедей оправдывают свое пренебрежение вообще к церковной проповеди, — не слушали и не читали никаких проповедей, ни худых, ни хороших. Спросите их: какие они находят достоинства и кому отдают преимущественно из наших знаменитых отечественных проповедников, известных и уважаемых не только у нас, но и за границею? Кого особенно любят из великих учителей и проповедников древних? В чем наша современная проповедь отстала от великих образцов? Неужели они так­таки нигде и никогда не слыхали и не читали ни одной хорошей русской проповеди? — На все эти вопросы большею частью вам ответят знаменательным молчанием или известною фразою, за которую ныне любит укрываться скудость познаний и основательного образования: «Что тут читать, или слушать? Там нет ничего нового; мы давно все это знаем».

Когда такая жалкая самоуверенность обращается в дер­зость, нарушающую благочиние церковное, оскорбляющее нравственное чувство добрых христиан, забывающую знаменательность времени, святость места, — ее надобно призвать к порядку. Как и чем? Громким словом негодования всего общества верных, т. е. всех тех, которые поставляют себе за честь имя православного христианина, которые чувствуют в своем сердце страх Божий, благоговение к учению Господа Иисуса Христа, ревность о доме Божием, о благе и спасении братий о Христе, о чести и неприкосновенности уставов святой Православной Церкви.

1863 г. Декабрь

Печатается по: Амвросий (Ключарев), архиепископ Харьковский. Полное собрание проповедей с приложениями. Приложение к I тому. Харьков, 1902. С. 320−329

http://www.pravoslavie.ru/put/61 222 152 949