 |
| Правая.Ru | Кирилл Фролов | 25.12.2006 |
Инициатива православной общественности по воссозданию Страстного монастыря может быть успешно реализована. Это не фантастика. Вспомним, сколько было скептиков по поводу восстановления Храма Христа Спасителя, сколько яда вылили либералы и антиклерикалы, но ничего у них не вышло. Вспомним, как все начиналось. Небольшая группа православных верующих ходила крестными ходами вокруг бассейна «Москва», никто не верил, что их кто-нибудь когда-нибудь услышит. Но их успех обусловлен не только молитвами, но и тем, что они оказались «в нужное время на нужном месте», нашлись элитные группы, которые подхватили знамя. Такой группой оказалась команда мэра Москвы Юрия Лужкова, сцепившаяся с ельцинскими ультралибералами. Ей был нужен символ идентичности.
Нечто подобное может произойти с идеей восстановления Страстного монастыря. И здесь много зависит от тех, кто эту идею отстаивает. У сторонников есть козырь — альтернативный проект реконструкции Пушкинской площади, предусматривающий восстановление всего комплекса Страстного монастыря. Но есть и слабое место — угроза превратится в «непримиримую оппозицию», главной целью которой является борьба ради борьбы, процесс, а не результат. Такие группы подбираются теми, кто пытается «раскулачить» Москву и кричит о необходимости «переноса столицы». Да и превращение православных в группу людей, которые борются с тоннелями (очевидно, что проблему пробок на «Пушке» надо решать) и строительством… магазинов, девальвирует идею восстановления исторического облика Москвы. Если уж быть точным, то тоннель, в общем, не затрагивает территорию Страстного монастыря, а подземный торговый комплекс планируется на другой стороне Тверской. Под монастырь залезает подземный паркинг, вот его надо переносить. Восстановлению монастыря мешает уродливое здание кинотеатра «Пушкинский» и казино. Эти «хрущобы» не жалко и снести.
Вообще, современные инженерные и градостроительные технологии позволяют и тоннель безопасно построить, и монастырь восстановить. Храмы и колокольня Страстного монастыря по нынешним меркам невелики, проект недорогой. Результат — колоссальный! Тверская улица обезображена большевистскими «реконструкциями». Нынешний вид Пушкинской площади некрасив — идиотский козырек «Пушкинского», кричащая реклама казино, серое здание «Известий». Воссоздание Страстного монастыря, таким образом, не только церковное дело, но и градостроительная необходимость выгодная городу — а как еще власти собираются заполнять бюджет, как не за счет туристов? (вряд ли кто будет отрицать, что историческая архитектура города — это выдающийся мировой памятник, посмотреть на который едут миллионы восторженных иностранцев). А восстановление пусть оплатит девелопер, строящий подземный комплекс. А в нем разместит не стотысячный магазин шмоток, а постоянно действующую православную ярмарку, такую как «Православная Русь», только не закрывающуюся. Такое решение прагматичней — бутиков и так полно.
Вот такое предложение будет услышано. Просто общаясь с радикалами, с теми, кто за Страстной, но против тоннеля, я спросил, а как бы вы решили проблему пробки на Пушкинской. Ответ был поразительным — надо перекрыть движение в центре Москвы. Но тогда нужно выводить Резиденцию и Администрацию Президента, другие ключевые ведомства. А кто заинтересован в такой постановке вопроса? Не те ли, кто пропагандирует идею переноса столицы? Мы же видим, как некоторые горячие головы сорвали принятие компромиссного варианта переноса Конституционного Суда в Санкт- Петербург, который предусматривал сосуществование двух, московской и питерской, резиденций КС, символизировал единство и взаимодействие Москвы и Питера. Так и Москва как столица не страдает, и Петербург не обижен. Но в последний момент был принят вариант закона, запрещающий судьям КС собираться в Москве. При всем уважении к Питеру надо понимать, что неизменной и безальтернативной столицей России является Москва.
«Москва — Третий Рим» — это не случайная фраза, это сакральное понятие русской культуры и самосознания. В ней — и политический, и духовный центр России. Разделение политической и духовной, «царской» и патриаршей власти означает очередную ломку национального бытия. Попытки «ломать через колено» может обернуться самыми пагубными последствиями для России. Мало того, идею переноса столицы в Питер лоббируют не столько «питерские», сколько белковские. Этот политехнолог успешно проталкивает тренд о переносе столицы. Идеи «вождя» развивает и В. Можегов. И, реализуя их, некий крупный специалист в области градостроения А. Клименко заявляет, что «в Москве слишком имперская архитектура» (если бы так!). Он же водит хороводы недовольных проектом строительства нового Парламентского центра на Пресне. Такой Центр нужен — нынешние здание ГД и СФ уродливы, недостойны Имперской власти. Здание Госдумы, бывший Госплан СССР, стоит на месте московского шедевра — храма Параскевы Пятницы, а здание СовФеда — это просто гроб, испортивший Большую Дмитровку. Так что новый Парламентский центр нужен, лишь бы там храм домовый был, и не для того ли срывают его строительство на Пресне, чтобы потом сказать, что «раз москвичи так не ходят, то давайте перенесем из Москвы и Федеральное Собрание»?
Вообще, москвофобия и невежество проявляется у многих федеральных чиновников, особенно «питерских либералов». Это не значит, что надо уходить в оппозицию ко всей власти, просто «служить я рад, прислуживаться тошно». Ведь именно в федеральной собственности находятся такие святыни, как Исторический музей и Румянцевская Библиотека. Главная библиотека России, крупнейшее книжное собрание мира, влачит жалкое существование — баженовский Пашков дом завешен гигантской рекламой «Лексуса», фондохранилище РГБ построено аж в Химках…
Государственный Исторический Музей уникален — это один из крупнейших музеев мира (4 миллиарда экспонатов), все о русской истории. ГИМ давно перерос небольшое здание на Красной площади. Но переданное ему здание бывшего музея Ленина так и не отремонтировано, хотя и его мало. Историческому музею логично отдать весь квартал до Заиконоспасского монастыря. Заодно и «Эхо Москвы», гнездящееся на Никольской, съедет. В случае реализации этого проекта квартал Исторического музея плавно перетечет в церковный квартал Заиконоспасского и Никольского Греческого монастырей, где, помимо возобновления богослужений и обрубленных ныне верхних ярусов колоколен, логично открыть музей истории Православия, а в Греческом монастыре — подворье Элладской Церкви, и чтобы с греческой частью православного мира контактировать, и «папу Варфоломея» к порядку призвать. В разговорах греки с интересом относятся к идее подворья Элладской Церкви, с удивлением узнают, что в центре Москвы сохранилась колокольня и корпуса Греческого монастыря, где братья Лихуды открыли первую великорусскую богословскую школу.
Однако, вернемся к проблеме политической москвофобии. Есть основания утверждать, что яростные критики московских властей ополчились именно на Москву, как на столицу России. Да, да, именно на Москву, а не на ее мэра, ведь они молчат, когда Юрия Лужкова есть за что критиковать — за непонимание в вопросе преподавания «Основ православной культуры» в школах, за поддержку проекта «Московской Мекки» на Олимпийском проспекте с несоразмерными центру минаретами в 75 метров (никто не против мечети, речь идет о размерах, высоте и непонятной встроенности в проект нового здания Первого канала). Лужков буквально на днях встречался с главой «совета муфтиев» Гайнутдином и подтвердил гигантский проект «московской Мекки». Но все его критики, не останавливающиеся ни на один день, когда речь идет о вполне нормальных небоскребах или восстановлении Царицынского и Коломенского дворцов, молчат. Никто не помогает православным бороться со строительством протестантского миссионерского центра «РАХИ» у ст. м. «Бабушкинская».
Иначе как последовательной москвофобией нельзя назвать защиту странных решений Арбитражного суда, результатом которых может стать многолетний зияющий пустырь на месте древнего Зарядья, рядом с Кремлем. Такая «трогательная забота» о москвичах и облике столицы Святой Руси.
Еще более показательна ненависть к «небоскребам», то есть, ко всему, что выше 25 этажей. Это также москвофобия, курс на провинциализацию Москвы, на ее расстоличивание. Строительство небоскребов — это свидетельство бурного экономического и градостоительного роста, «архитектурная геополитика». Например, исламские страны, демонстрируя конкурентоспособность, возводят масштабные градостроительные проекты. То же и китайцы. Поэтому призывы к «маленькой уютной Москве» без небоскребов и транспортных развязок не просто маргинален, но и антинационален. Насколько же надо не любить Москву, чтобы всерьез воспринимать сплетни из «Живого журнала» о трещинах в башне «Федерация». Как же хочется москвофобам, чтобы вместо «Сити» рос бурьян, а вместо Зарядья зияла дыра и ржавые башенные краны!
В ответ стоит исходить из утверждения, что модернизация Москвы должна основываться на национальных традициях в архитектуре. Действительно, московские храмы — это небоскребы средневековья. Колокольня «Иван Великий» была таким «небоскребом» на фоне одноэтажной Москвы и была видна за сто километров. Также и храм Вознесения в Коломенском. Так что высотное строительство глубоко органично для Москвы. Как же синтезировать новейшие градостроительные традиции и русскую архитектуру? Такой путь был предложен великими русскими архитекторами Шехтелем и Щусевым, которые синтезировали новейший европейский модерн и русское шатровое, высотное, кстати, зодчество. Ими были построены удивительные храмы и здания. Вот и сейчас необходим подобный синтез.
Как минимум, высокие шатровые храмы должны придать «небоскребным» районам русский стиль. Это только украсит их: не может же Москва быть просто похожей на Нью-Йорк. Она должна быть не ниже и не хуже, но самобытной. Поэтому в «Сити» необходим достойный православный собор, без которого новый Центр будет неполноценен.
Строительство тоннеля и остальных нововведений на Пушкинской площади должно быть дополнено воссозданием Собора Страстного монастыря — великой святыни, разрушенной большевиками. Это восстановление необходимо. Тверская, главная улица исторической Москвы, была снесена в 1930-е гг. Там не осталось храмовых градостроительных доминант. На Тверской Заставе, у Белорусского вокзала надо бы поставить памятник Михаилу Кояловичу — выдающемуся белорусскому просветителю, считавшему, что Белоруссия — это Западная Россия, а белорусы и великороссы — один народ. Это более чем актуально на фоне попыток разрушить Российско-Белорусский Союз. Как известно, мэр Москвы делает многое, чтобы его сохранить. И пусть застройщики финансируют и «Спас в Сити», и Страстной монастырь, и памятник Кояловичу.
Вообще, Москве необходимы памятники русским философам, любившим Москву — А. Хомякову, В. Соловьеву, московским Патриархам, князьям и царям (например, на Золотом Острове). Почему в Москве нет памятнику идеологу ее столичности — святому митрополиту Петру и первому русскому базилевсу ИвануIII? И не надо бояться «новоделов».
В европейских столицах восстанавливают целые старинные кварталы, от которых даже обмеров не сохранилось. Так восстанавливается Берлин, так восстановлено большинство городов Западной Германии, уничтоженных бомбардировками, центр Варшавы. Потому что историческая память важнее. И нечего бояться всяких деятелей и профессиональных москвофобов. Надо смело восстанавливать Зарядье — Китайгородскую стену, Великую улицу, храм Николы Мокрого. И не только Зарядье, но и Коломенский и Измайловский дворцы, целые куски исторического центра: Китай-город, Замоскворечье, храмы Успения на Покровке, Николы Большой Крест, Собор Зачатьевского и Страстного монастырей. Пусть это будут «новоделы». Если бы всех демагогов слушали, храм Христа Спасителя не был бы восстановлен.
Те, кто знает, что Москва является Третьим Римом, безальтернативной столицей России, должны отстаивать эту аксиому в политике. В том числе и в конфликтах между московскими и федеральными властями. Необходимо создавать конкуренцию — кто лучше и больше отстроит Москву, вернет ее уничтоженные святыни и создаст новые. Впереди жесткий, исторический политический сезон 2007−8 г. г., и мнение православных будет дорого стоить. Во всех смыслах.
Непримиримо останавливать тех, кто поднял руку на Третий Рим, на центр Русской Земли, на единственную столицу России. «Где сердце русского человека — в Успенском Соборе Московском Кремля, где венчались на царство русские цари, где ставились Московские Патриархи». Так писал великий русский богослов священномученик Илларион Троицкий, так считаем и мы.
