 |
| Труд | Евгений Никифоров | 25.12.2006 |
То есть мы инаковы во всем — в экономике, в своих целях и задачах. У нас нет ни бюджетного, ни коммерческого финансирования. Живем, чем Бог пошлет, в прямом смысле слова. Но, как ни парадоксально, тут и заложен особый творческий потенциал, который, в частности, сделал популярным радио «Радонеж». Ведь что получается?
Мы не можем существовать за счет рекламы. Потому что она не только по своей интонации базарной бойкости, но по своей сути является антихристианским явлением. Ведь реклама — это средство манипуляции человеком, тем самым насилие над его личностью. Она играет на его страстях и похотях. Ведь продается лучше всего что? То, что обращено к самому низменному в человеке: водка, табак, порно, наркотики, азартные игры. Для того чтобы продать машину, в нее почему-то обязательно нужно посадить полуголую девицу. 1000% прибыли!!! Мы-то про другое, мы-то говорим о горнем мире. Для этого нужно выпрямиться, посмотреть в небо, задуматься, сделать нравственное усилие. Это все требует духовного труда. А трудиться лень. Мы предлагаем то, что продается хуже всего…
Мы более пятнадцати лет существуем исключительно на пожертвования наших слушателей. Они невелики — от пятидесяти рублей до тысячи. Но слушателей, слава Богу, достаточно, и они-то являются нашим сокровищем. Как-то на мое нытье, что денег нет и вот-вот закроемся, один старец сказал: «Вы будете существовать столько, сколько будет у вас слушателей». Это и объясняет наше долгожительство и делает «Радонеж» зачатком настоящего гражданского общества. То есть люди разделяют наши ценности, сознают свою ответственность за проповедь Слова Божия. Хотят вместе с нами противостоять либеральному агрессивному аморализму, который разъедает общество, разрушает личность, губит жизни. Хотят совместно отстаивать добро и любовь. Все это диктует особую интонацию, создает атмосферу, которая привлекает все новых слушателей и авторов. Мне выпало счастье ежедневно общаться и сотрудничать все эти годы с цветом нашего общества — истинными аристократами духа. Среди них священники, историки, врачи, писатели…Так хочется, чтобы этих людей услышало как можно больше народа. Японцы таких людей называют пышно на восточный манер «национальное сокровище». В нашем случае это понятие совершенно точно. Всем нам надо знать: у нас есть настоящая элита, а не та тусовка стяжателей и прожигателей жизни, которую пытаются запечатлеть гламурные журналы.
— Вот парадокс: за эти пятнадцать лет вы не изменили своих позиций, говорите о том же и в принципе так же, как и в самом начале, но тогда очень многие воспринимали вас как каких-то радикалов, маргиналов, а теперь ваш голос признан и уважаем. Что произошло?
— Общество становится более религиозно зрелым. Ему уже не нужно объяснять, как это было 15 лет назад, что Бог есть, на каких-то, честно говоря, дурацких примерах. Потому что доказывать взрослым людям такие элементарные вещи, как бытие Божие, существование духовного мира как-то даже унизительно. Сейчас для обычного русского человека это само собой разумеющиеся вещи. Многое становится на свои места, возвращается к естественному порядку. Но еще недавно все было иначе.
Мы сами, вышедшие из советского плена, не могли осознать, насколько низко пали, что собой представляли. Это было чудовищно изолгавшееся общество. И любой разговор о нравственных понятиях зачастую воспринимался чуть ли не как агрессия. Вы злой, говорили мне. Я отвечал: ребята, я разговариваю с вами не раздраженно, без гнева и ведь говорю правду. Правда — разве это зло? Говорить по совести — это зло? Но люди не готовы были воспринимать разговор по существу своей жизни, вот в чем дело. Не готовы были к самым главным вопросам. И когда такие вопросы ставились, они входили в ступор, раздражались, не знали, как на это вообще реагировать. И нас поэтому воспринимали какими-то радикалами.
Теперь люди привыкают жить в области нравственных понятий, которые не закрепощают нас, а, напротив, делают по-настоящему свободными. Православие ведь настаивает на свободе человека и всегда протестует против тоталитаризма. А как раз тоталитаризм и отнимает у человека свободу, отучая его говорить на языке ясных понятий. Все размывается, одно другим подменяется, и это все называется толерантностью, политкорректностью. А мое глубокое убеждение, что если вы не говорите с человеком прямо, то вы его просто не уважаете. Все люди имеют совесть, чувствительность к любви, к правде, и с ними нужно говорить честным языком. Так мы и делаем — на нашем радио и во всех остальных проектах. Наша задача всегда состояла в том, чтобы дать людям нравственный, духовный камертон. Чтобы люди услышали даже не текст, а его интонацию, духовную мелодику жизни. Вот она и будет тем камертоном, с которым они могут сверяться и сами принимать важные решения.
Коновалов Валерий
