 |
| Голос совести | Пётр Мультатули | 26.12.2006 |
СОВЕТСКИЙ ГЕНЕРАЛ
Если личность атамана Краснова и мотивы его поведения предельно понятны и объяснимы, то с другим «борцом с большевизмом» генералом А. А. Власовым дело обстоит сложнее.
Краснов, конечно, предатель, но он предатель так сказать объективный, в широком смысле этого слова, он предатель исторической России, ее прошлого и будущего, по большому счету он предатель и казачества, ввергнутого им в кровавую бойню за чуждые нацистские интересы. Но Краснов не предавал и не мог предать Советскую власть, ибо никогда ей не присягал и всю жизнь вел с ней непримиримую войну.
Генерал Власов наоборот никакой другой России, кроме как Советской не служил, присягал только Советской власти, клялся ей в верности и преданности. Именно Советской властью Власов был награжден и возвышен, и поэтому действия генерала зимой 1942 года, его готовность сотрудничать с немцами нельзя назвать иначе, как измена присяге.
Но почему обласканный Советской властью генерал перешел на сторону немцев? Почему именно Власову принадлежит печальная слава «главного предателя»? Почему немцы сразу же, в 1942 году, стали раскручивать его фигуру, как главного оппозиционера сталинскому режиму?
Обычно на эти вопросы существует два ответа: 1. Власов был трусом; 2. Власов решил воспользоваться немецкой помощью, с тем, чтобы сбросить сталинский режим, и был при этом обманут тупоголовыми нацистами, которые никак не могли оценить, какой подарок предоставила им судьба, послав такого человека, как Власов. Попробуем разобраться в этом сложном вопросе.
Начавшаяся 22 июня 1941 года Великая Отечественная война стала суровым испытанием для Советского Союза в целом и для Красной Армии в частности. В советском руководстве никто не ожидал, что 22 июня 1941 года на СССР обрушится удар невиданной силы, причем удар по всей границе. Вопреки досужим россказням, РККА была хорошо обучена и хорошо вооружена. Но советский Генштаб оказался на тот период времени хуже подготовленным и хуже организованным, чем германский генштаб. Немецкие генералы переиграли советских. В результате действия советских войск перестали быть слаженными, танки зачастую посылались в бой без прикрытия пехоты и наоборот. Удары германских моторизованных частей по стыкам советских войск при господстве Люфтваффе в воздухе привели к окружению (так называемым «котлам») больших групп советских войск. В плен к немцами попали сначала сотни тысяч, а затем и миллионы советских солдат и офицеров. К январю 1942 года в плену у немцев оказалось 3 млн. 350 тысяч советских военнослужащих.
Тема советских военнопленных, как и почти всякая другая, связанная с Великой Отечественной войной, обросла множеством мифов. Одним из подобных мифов является утверждение, что советские войска сдавались в плен в таком множестве германцам якобы потому, что ненавидели в своем большинстве Советскую власть: «не хотели воевать за большевиков». Конечно, нельзя отрицать, что какой-то процент советских солдат и офицеров, сдавшихся в плен в 1941 году, сделали это из-за политических убеждений и ненависти к Сталину. Но этот процент не являлся определяющим. Как вообще факт множества военнопленных той или иной армии, попавших в плен к противнику в ходе крупного поражения, вовсе не означает, что эти военнопленные сдались из-за ненависти к политическому строю своих стран. Примеры военных конфликтов ХХ века убеждают нас в этом. В 1915 году в ходе наступления германских войск на Восточном фронте, приведшему русскую армию к крупному поражению, в плен к немцам попало около 1 млн. русских военнослужащих. Означает ли это, что попавшие в плен русские солдаты и офицеры пылали ненавистью к Императорскому строю в России? Конечно, нет. В ходе кампании 1940 года немцы захватили в плен 2,5 млн. французов и англичан. Но никому в голову не придет полагать, что англичане и французы оказались в плену из-за своего неприятия режима III-й Республики, или его величества короля Георга VI. В 1943 году Красная Армия взяла в плен 300 тысяч немецких солдат и офицеров.
Обмороженные, изможденные, сражавшиеся до последнего патрона немцы сдались в плен, конечно же, не из-за того, что возненавидели своего фюрера Адольфа Гитлера, их товарищи еще два года фанатично за него воевали.
Естественно, что и военнопленные красноармейцы в своем большинстве попали в плен не потому, что стремились перейти на сторону противника из-за своей «ненависти» к Сталину. Кстати, это хорошо понимали и немецкие генералы. Так, командующий III-й танковой группой генерал Гот писал: «В германской армии, в отличие от партийных инстанций, не строили никаких иллюзий относительно стремлений русского солдата бежать от большевистского режима. Было известно, что армию, особенно офицерский корпус, русские обеспечивали всеми средствами, находившимися в руках государства, хорошим снабжением, высоким жалованием, освобождением от квартирной платы, возможностью провести отпуск на курорте, клубами, бесплатным проездом по железной дороге».
Огромное число советских военнопленных полностью соответствует тому масштабу военной катастрофы, какая разразилась над Красной Армией летом 1941 года. При этом надо помнить, что любая армия — это прежде всего люди. Оказавшись перед лицом смертельной опасности, они ведут себя по-разному. Часть людей готова исполнить свой воинский долг в любых условиях, до полного самопожертвования, ценой собственной жизни. Таких людей в Красной Армии 1941 года было очень много.
Другая часть — откровенные трусы, думающие только о спасении собственной жизни. Такие люди в Красной Армии в 1941 году тоже были, но они составляли меньшинство. Эти изменники, о которых сегодня нынешние скрытые и явные апологеты власовщины пишут как о «борцах со сталинизмом», широко использовались немцами и потому стали печально известными.
Большую же часть военнопленных составляли обыкновенные люди, которые перед лицом страшной стальной сметающей все на своем пути машины гитлеровского Вермахта просто-напросто растерялись, испугались, либо были ранены, контужены. Многие из них попадали в плен голодные и больные после долгого плутания по лесам с целью выбраться к своим. Ни у кого сегодня не хватит духа осуждать этих людей. Не дай Бог никому оказаться в условиях лета 1941 года! К тому же большое число из этих военнопленных вели себя в плену весьма достойно, пытались бежать и организовывали сопротивление.
Поэтому следует признать, что россказни о том, как целые подразделения Красной Армии с оружием в руках переходили на сторону Вермахта, есть откровенная ложь.
В ходе победоносной кампании лета 1941 года в плен к немцам попало значительное число советских генералов. Назовем лишь некоторых из них: генерал-лейтенант Д. М. Карбышев, командующий 6-й армией генерал-лейтенант И. Н. Музыченко, командующий 12-й армией генерал майор П. Г. Понеделин, командир 13-го стрелкового корпуса генерал-майор Н. К. Кириллов, командир 113-й стрелковой дивизии генерал-майор Х. Н. Алавердов, командир 172-й стрелковой дивизии генерал-майор М. Т. Романов, заместитель командира 62-й бомбардировочной авиационной дивизии генерал-майор Г. И. Тхор, командир 19-й армии генерал-лейтенант М. Ф. Лукин и другие. Большинство советских генералов держалось в плену мужественно, отказываясь от любого сотрудничества с оккупантами, которое в 1941 г. им предлагалось в виде выдачи военных секретов. Многие из них, как например, генерал Карбышев, генерал Алавердов, генерал Романов, генерал Никитин, генерал Тхор были зверски убиты в немецком плену, часть, такие как генералы Музыченко, Понеделин, Снегов, Тонконогов, Скугарев, Абрамидзе, Лукин были в 1945 году освобождены Советской Армией, восстановлены в своих званиях и продолжили свою службу в рядах Советских Вооруженных Сил. Но были и другие генералы. Так, в июне 1941 года на сторону немцев добровольно перешел начальник штаба 6-го стрелкового полка 6-й армии Юго-Западного фронта генерал-майор Б. С. Рихтер. Он поступил на службу в немецкую военную разведку «Абвер», возглавлял обучение в школе диверсантов. В августе 1945 года по приговору военного трибунала Рихтер был расстрелян за измену Родине.
Таким образом, мы видим, что уже в 1941 году немцы располагали достаточным числом представителей советского генералитета, из которых нацисты при желании могли попробовать сделать главу «антисталинского сопротивления». Но ничего подобного не произошло. Единственно, что пытались выведать немцы у пленных генералов, это концентрация советских войск, номера дивизий, полков, имена командующих. Даже генерала Рихтера, добровольно перешедшего на немецкую сторону, нацисты законспирировали, дали ему псевдоним «Рудаев» и послали в режиме строгой секретности в разведшколу. То есть мы не встречаем ни одной сколько-нибудь серьезной попытки использовать пленных генералов в политических целях. Хотя, казалось бы, 1941 год был наиболее благоприятным временем для создания антисталинской силы из советских военнопленных. Поразителен и тот факт, что имея огромное число военнопленных, в том числе и и представителей высшего офицерства, немцы формировали антисоветские воинские объединения (т.н. РОНА Б. Каминского и им подобные) в основном из местных жителей под руководством людей невоенных и под общим командованием германских офицеров. В 1941 году не было создано ни одного самостоятельного русского воинского объединения!
Нацисты в 1941 году полагали, что никакого «российского правительства», никакой «русской армии» им не нужно, что Россия должна стать просто колонией III-го Рейха.
Почему же в 1942 году, взяв в плен генерала А. А. Власова, германское командование начало активную кампанию по пропаганде этого пленного советского генерала, предложившего свои услуги? Была ли причина этого в личности Власова, или в изменившейся военно-политической обстановке на Восточном фронте? Попробуем ответить на этот вопрос.
Генерал Андрей Андреевич Власов родился 1 сентября 1901 года в деревне Ломакино Нижегородской губернии в многодетной крестьянской семье. В раннем юношеском возрасте Власов поступил в духовное училище, а по его окончании в семинарию в Нижнем Новгороде. Однако учеба была прервана революцией. Когда Власов понял, что революция крайне враждебна Церкви, он немедленно бросил семинарию и пошел учиться на агронома, а весной 1920 года вступил в Красную Армию. Так, впервые ярко проявляется главная черта личности Власова — приспособленчество. Сразу на фронт Власов не попал, а был направлен на курсы командного состава. Затем, судя по автобиографии, Власов в октябре месяце 1920 г. был отправлен на Врангелевский фронт. Власов попал в действующую армию в октябре 1920 г., а в ноябре врангелевский Крым прекратил свое существование.
Власов быстро поднимался по служебной лестнице, командовал ротой, пешей и конной разведкой, потом служил в штабе на оперативной работе. Свои награды Власов получал не за воинские заслуги, а за «блестящую работу по выучке личного состава». Так, именно за это он в 1923 году получает серебряные именные часы от начальника штаба РККА. В 1924 году Власов назначается командиром опять-таки учебной части 26-го стрелкового полка. В 1928 году его отправляют на прохождение стрелково-тактических курсов, откуда Власов возвращается командиром батальона. В 1930 году Власов вступает в ВКП (б) и становится преподавателем тактики в Ленинградской школе командного состава. Вскоре его посылают в Москву на курсы преподавателей, после которых он назначается на должность начальника учебной части, а потом переводят в мобилизационный отдел Ленинградского военного округа. В 1935 году Власова назначают командиром 11-го Стрелкового полка 4-й Туркестанской дивизии. Вскоре этот полк был признан лучшим по дисциплине в Киевском военном округе. Власов был замечен командующим округом маршалом С. К. Тимошенко, который назначает Власова к себе в штаб.
Апологеты Власова пытаются нас уверить, что «нет ни малейшего упоминания об участии Власова в коммунистической деятельности» (Е. Андреева). Я не знаю, что имеет в виду Е. Андреева под «коммунистической деятельностью», если участие в слете юных пионеров, то, конечно, Власов этим не занимался. Но зато в 1937—1938 гг. Власов принимает активное участие в деятельности военного трибунала Киевского военного округа, который вынес не один смертный приговор, о чем сам генерал с гордостью писал в своей автобиографии в 1940 г. В партхарактеристике Власова 1938 года говорится: «Много работает над вопросами ликвидации остатков вредительства в части». Типичными для Власова являются слова из его автобиографии 1940 г.: «Всегда твердо стоял на генеральной линии партии, всегда за нее боролся, никаких колебаний не имел». Осенью 1938 года Власова направляют в Китай, где он становится военным советником Чан Кайши. Должность военного советника предполагает разведывательную деятельность, и Власов, конечно, ею занимался. Но видимо, его деятельность была неудовлетворительной, потому что уже через год его отзывают из Китая.
Имеется информация, что Власов чем-то скомпрометировал себя в Китае и даже был исключен из партии, однако «московские доброжелатели сделали все, чтобы замять дело». Кто они, эти доброжелатели?
После возвращения из Китая, Власова вновь направляют на работу с личным составом и снова «под крыло» Тимошенко! Любопытно, как Власов оказался во главе 99-й дивизии: инспектируя 99-ю стрелковую дивизию, Власов выяснил, что её командир изучал тактику боевых действий вермахта, о чем Власов и сообщил в рапорте. Комдив был арестован, а Власов назначен на его место. Во время командования вверенной ему 99-й стрелковой дивизии Власов проявил жестокое рвение в наведении дисциплины.
В 1940 г. за улучшение состояние дивизии Власов награжден орденом Ленина, и ему вручаются золотые часы от маршала Тимошенко. В 1940 г. Власова производят в генерал-майоры, награждают орденом Красного Знамени и дают в командование 4-й механизированный корпус в Киевском военном округе. Во главе этого корпуса он и встретил начало войны.
Войну Власов встретил под Львовом. Его 4-й механизированный корпус воевал хорошо. За умелое командование корпусом Власова назначают командующим сформированной 8 августа 1941 года 37-й армии Юго-Западного фронта.
Перед 37-й армией стояла сложная и ответственная задача: отстоять Киев. 37-я армия составляла костяк Киевского Укрепленного района (УР). В тяжелейших условиях битвы за Киев 37-я армия генерала Власова проявила мужество и упорство, отражая яростные атаки противника. Несмотря на численное превосходство немцам так и не удалось взять Киев в открытом бою. В этом, безусловно, была заслуга и генерала Власова. Однако позже сам Власов, а затем и его апологеты, стали приписывать заслуги в обороне Киева исключительно командующему 37-й армии.
В конце августа — начале сентября немецкие части Гудериана и Клейста обошли Киев с флангов и взяли в кольцо обороняющиеся советские войска. 19 сентября командование фронтом приказало 37-й армии отойти. Киев был взят немцами. 37-я армия оказалась в окружении и стала пробиваться из него. Полтора месяца Власов с остатками своей армии блуждал по лесам, пока 1-го ноября, пройдя 500 км., не вышел к своим в районе Курска — изможденный и больной (от переохлаждения у Власова начался тяжелый отит). Однако в этих героических скитаниях Власова есть много таинственного. Генерал А. Н. Сабуров, который в начале войны был офицером НКВД, после войны рассказывал, что он во главе небольшой горстки работников НКВД прорывался из немецкого окружения под Киевом. В каком-то отдаленном от Днепра перелеске его группа встретилась со штабной группой генерала Власова. Решили выходить из окружения сообща. Однако ночью Сабурову стало известно, что генерал Власов отбирал в своем штабе офицеров, согласных сдаться немцам в плен, а несогласных приказал расстрелять. Сабуров и его подчиненные, не дожидаясь утра, сбежали от Власова, а потом, создав партизанский отряд, остались воевать в тылу врага. Генерал Сабуров с уверенностью утверждал, что Власов перед выходом из вражеского тыла уже побывал в немецком плену и был «отпущен» немцами, взяв перед ними обязательства содействовать успехам гитлеровских войск. Интересно при этом, что почти весь штаб Юго-Западного фронта погиб в боях за Киев.
Особисты передали эту информацию начальству, но никакой реакции на нее не последовало, что уже само по себе в условиях 1941 года невероятно. Интересно, что после выхода из окружения Власов не был подвергнут никакой проверке. Наоборот, советское руководство выказывает ему всяческое расположение. В середине ноября Власова вызывает к себе Сталин и поручает ему возглавить формирование 20-й армии, которая должна оборонять Москву. Это была первая встреча Власова со Сталиным. Об этом сам Власов пишет в письме своей жене: «Ты не поверишь, дорогая Аня! Какая радость у меня в жизни. Я беседовал с самым большим нашим Хозяином. Такая честь выпала мне еще первый раз в моей жизни».
С этого момента легенды вокруг имени Власова приобретают просто невиданный характер. Если верить этим легендам, Власов, несмотря на болезнь, формирует 20-ю армию. И кидает ее бой против танковых частей Вермахта. И тут, согласно легенде, происходит невообразимое: лишенная танковой и авиационной поддержки, армия Власова наголову громит немецкую армию Моделя и отбрасывает немцев на 100 км. «Такого в истории РККА еще не было, — восхищается один из апологетов Власова, — Было от чего получить прозвище „спаситель Москвы“.
Однако все эти восторги ни на чем не основаны. Непосредственного участия ни в формировании, ни в наступлении 20-й армии генерал Власов не принимал: он находился с ноября по декабрь в госпитале, лечил больное ухо. Фактическим командующим 20-й армией был начальник ее штаба — полковник Л. М. Сандалов. Под фактическим руководством именно полковника Сандалова 20-я армия освободила Красную Поляну, Солнечногорск, Волоколамск. За эти успехи 27 декабря 1941 г. Сандалов был удостоен генеральского звания.
Апологеты Власова пытаются нас уверить, что это позднее искажение фактов, что именно Власов командовал 20-й армией, но как раз факты опровергают эти утверждения. Имеется ответ на запрос Военного Совета 20-й армии, в котором начальник штаба Юго-Западного фронта Бодин сообщает, что командующий Власов сможет прибыть к войскам не ранее 25−26 ноября 1942 года, из-за воспаления уха.
Генерал Сандалов пишет в своих мемуарах, что при его назначении на должность начальника штаба 20-й армии он спросил маршала Шапошникова: „А кто назначен командующим армией?“
— Недавно вышедший из окружения командующий 37-й армией Юго-Западного фронта генерал Власов, — ответил Шапошников. — Но учтите, что он сейчас болен. В ближайшее время придется обходиться без него. Но по всем важным вопросам Вам надо советоваться с ним».
По свидетельствам Сандалова, Власов появился на командном пункте только 19 декабря, когда 20-я армия штурмовала Волоколамск, а окончательно принял непосредственное командование армией через 2 дня.
Итак, Власов не принимал заметного участия в контрнаступлении Красной Армии под Москвой. Руководить армией с госпитальной койки невозможно. Но поражает та лживая кампания по возвеличиванию Власова, которая началась во время Московской битвы. Из Власова упорно делают «великого полководца», и это при том, что его заслуги отнюдь не превышали заслуги других советских генералов. За фактическое бездействие под Москвой он получает звание генерал-лейтенанта и орден Красного Знамени. Заметим, что ни Сталин, ни Жуков никаких наград не получили!
После Московской битвы Власов превращается в некую полулегендарную фигуру. Почему-то именно к нему потянулась вереница иностранных журналистов. Несколько американских журналистов (Лезер, Керр, Зульцбергер и др.) 17-го декабря 1941 года получили у генерала Власова интервью в его штабе под Москвой. Француженка Ева Кюри получила у него интервью несколькими неделями позже. Заметим, что почти все корреспонденты были американцами. Власов предстал перед иностранными корреспондентами в образе великого стратега. Он сыпал военными терминами, упоминал Наполеона, Петра Великого, Гудериана, Шарля де Голля. Американцы в своих репортажах писали о полководческом даровании Власова, о его популярности в войсках и т. д. Кроме иностранцев хвалу Власову поспешили воспеть и отечественные мастера художественного слова. В марте 1942 года 20-ю армию Власова посещает И. Г. Эренбург. «Генерал Власов разговаривает с бойцами, — писал 11 марта 1942 года в статье „Перед весной“ в „Красной звезде“ Эренбург. — Любовно и доверчиво смотрят бойцы на своего командира: имя Власова связано с наступлением — от Красной Поляны до Лудиной Горы. У генерала рост метр девяносто и хороший суворовский язык».
Апологеты Власова приводят смехотворное объяснение этому интересу к Власову: мол, генерал был «любимцем Сталина», Сталин ему доверял, потому и допускал до него иностранцев, да Эренбурга. Как будто Сталин не доверял Жукову, Рокоссовскому, тому же Сандалову!
Постоянные славословия вскружили голову и без того крайне честолюбивому и не очень умному генералу. В своих письмах жене он хвастливо пишет: «Ведь недаром я получил звание генерал-лейтенанта и орден Красного Знамени, и я два раза лично беседовал с нашим великим Вождем. Это, конечно, так не дается. Тебе уже, наверное, известно, что я командовал армией, которая обороняла Киев. Тебе также известно, что я также командовал армией, которая разбила фашистов под Москвой и освободила Солнечногорск, Волоколамск и др. города и села, а теперь также командую еще большими войсками и честно выполняю задания правительства и партии и нашего любимого вождя тов. Сталина».
Создается впечатление, что Власову хотят создать положительный образ заграницей. Не вызывает сомнений, что раскрутка Власова шла из каких-то высоких советских кругов. Но кто это мог делать и зачем?
align="justify"Для того, что бы попытаться ответить на это вопрос, нужно вернуться в 1937—1938 года. Летом 1937 года органами НКВД был раскрыт огромный заговор военных против Сталина. С легкой руки Хрущева и «прорабов перестройки» принято считать, что никакого заговора не было, а просто маньяк Сталин расстрелял цвет своей армии накануне войны. Мы не будем уподобляться этим фальсификаторам истории. Сегодня можно считать установленным, что заговор военных против Сталина действительно существовал. Во главе него стояли маршал М. Н. Тухачевский, комбриг И. Э. Якир, командарм И. П. Уборевич и другие высокопоставленные военные. Тогда, в 1937−38 годах, удалось обезвредить только верхушку заговора, но очень многие из его участников, рангом пониже, остались на свободе.
Нельзя не заметить, что восхваления Власова удивительно похожи на восхваления главного военного заговорщика Тухачевского. Тухачевскому тоже приписывались всякие невиданные заслуги, его постоянно сравнивали с Наполеоном, а самое главное — его знали и любили на Западе, особенно в Германии. Любопытно, что предшественником Власова в должности советника Чан Кайши в Китае, был не кто иной, как маршал В. К. Блюхер. Блюхера, как и Власова, китайский генералиссимус очень уважал и ценил. В 1929−38 годах Блюхер — командующий отдельной Краснознаменной Дальневосточной армией. По своей должности и влиянию, которое Блюхер имел в регионе, он был военным диктатором советского Дальнего Востока. Блюхер и Власов были лично знакомы: об этом говорит тот факт, что до августа 1938 года в кабинете Власова висел портрет Блюхера с дарственной надписью. Кстати, вполне возможно, что Власова послали в Китай с одной целью: дать ему возможность успешного продвижения по службе, как было, например, с Д. Г. Павловым, которого И. П. Уборевич направил в Испанию исключительно для создания ему успешных предпосылок для служебного роста.
Летом 1938 году из-за преступного бездействия Блюхера советские войска понесли большие потери в боях с японцами у озера Хасан. В августе Блюхер был арестован, обвинен в государственной измене и умер в Лефортовской тюрьме. Между тем можно не сомневаться, что в окружении Чан Кайши и после смерти Блюхера продолжало оставаться немало его сторонников. В частности, в разведшколе в Юньнани, где работали преподаватели Отдела международных исследований Коминтерна, среди которых было немало элементов, ориентированных на троцкистов.
Следующей весьма интересной фигурой, с которой соприкасался в своей жизни Власов, был генерал К. А. Мерецков. Сегодня не вызывает никаких сомнений факт участия Мерецкова в антисталинской военном заговоре. Мерецков близко знал многих главных заговорщиков. Под началом Блюхера в его штабе Мерецков начинал свою военную карьеру. В 1937 году, когда заговор был раскрыт, один из его руководителей Уборевич, признав, что он был завербован германской разведкой и Тухачевским, дал показания на Мерецкова. Мерецков, который был слушателем в Германской академии генштаба, читал эти показания. 7-го июня 1937 года перепуганный Мерецков пишет Сталину и Ворошилову письмо, в котором кается, что «проглядел германского шпиона Уборевича» и отрицает свое участие в заговоре. Тогда Мерецкова не тронули, послали воевать с Финляндией и даже представили к званию Героя Советского Союза, а затем назначали начальником Генерального штаба РККА. Однако в самом начале войны 23 июня 1941 года Мерецков был арестован. Следствие полагало, что Мерецков, в группе советских военачальников, ведет изменническую деятельность и тайно подготавливает поражение СССР в войне с нацистской Германией. Этот заговор даже получил в НКГБ кодовое обозначение «Заговор Героев». По делу о «Заговоре Героев» в самом преддверии и начале войны были арестованы несколько крупных военачальников: командующий ВВС МВО генерал-лейтенант авиации П. И. Пумпур, генерал-полковник Г. М. Штерн, начальник ГУ ВВС КА генерал-лейтенант П. В. Рычагов, командующий Западным фронтом генерал армии Д. Г. Павлов. Многие из них дали показания на Мерецкова.
В июле 1941 года арестованный генерал Д. Г. Павлов также дал показания против Мерецкова, заявив, что в своих разговорах Мерецков заверял Павлова в желательности победы Германии над СССР в предстоящей войне. Павлов также показал, что Мерецков сознательно делал все, чтобы провалить мобилизационный план Советского Союза, что подтверждалось реальными фактами.
Между тем, несмотря на то что многие из вышеперечисленных военачальников, арестованных по делу о «Заговоре Героев», были расстреляны, судьба была непонятно милостива к Мерецкову. Пройдя через жесткие допросы и одиночную камеру, полностью признав свою вину, Мерецков тем не менее был «освобожден на основании указаний директивных органов по соображениям особого порядка».
Весной 1942 года Ставка планировала операцию по прорыву к Запорожью. Поэтому Сталин отправил Власова на Юго-Западный фронт заместителем командующего. Но вдруг, вместо Юго-Западного фронта, Власов был назначен заместителем командующего Волховским фронтом Мерецкова. Кто был инициатором этого переназначения? На этот счет имеются разные мнения.
Уже позже, когда стало известно, что Власов перешел на сторону немцев, пораженный и удрученный Сталин бросил Н. С. Хрущеву следующий укор: «А вы его хвалили, выдвигали его!» Скорее всего, речь шла о выдвижении Власова на Волховский фронт. Имя Хрущева в связи с Власовым появляется не в первый раз. Именно Хрущев рекомендовал Сталину назначить Власова командующим 37-й армией под Киевом. Именно Хрущеву была доложена информация о связях Власова с противником во время его выхода из киевского окружения. Информация, которую Хрущев полностью проигнорировал. Именно Хрущев первым встретил Власова после выхода генерала из окружения под Киевом. Это Хрущев оставил нам воспоминания о вышедшем Власове «в крестьянской одежде и с привязанной на веревке козой».
Таким образом, Хрущев играл немалую роль в военной карьере Власова во время начального этапа Великой Отечественной войны.
Итак, 8 марта 1942 года Сталин вызвал Власова со станции Сватово Ворошиловградской области, где находился штаб Юго-Западного фронта, и назначил заместителем командующего Волховским фронтом. Вскоре командующий фронтом генерал Мерецков направил Власова своим представителем во 2-ю ударную армию, которая должна была улучшить положение блокадного Ленинграда. Между тем 2-я ударная армия находилась в критическом положении, и главная ответственность за это лежала на Мерецкове. Как писал сам Мерецков, «я и штаб фронта переоценили возможности собственных войск». Именно Мерецков загнал 2-ю ударную армию в немецкий «мешок». Не наладив ее снабжение, Мерецков дезинформировал Ставку, что «коммуникации армии восстановлены».
Именно Мерецков советует Сталину направить Власова на спасение 2-й Ударной армии вместо раненого командарма Н. К. Клыкова. Ведь у Власова есть опыт выведения войск из окружения, объяснял Мерецков, и не кто иной, кроме Власова, не сможет справиться с этой нелёгкой задачей. 20 марта Власов прибыл во 2-ю Ударную армию, чтобы организовать новое наступление. 3-го апреля под Любанью это наступление началось и закончилось полным провалом.
В мае 1942 года, ввиду критического положения, 2-й Ударной армии был отдан приказ отходить на плацдарм к Волхову через три промежуточных рубежа.
Мерецков предупредил Власова, что фронт собрал для прорыва последние силы и все окруженные войска должны приготовиться к решительному удару. Оценив обстановку, Военный совет армии приказал выходить из окружения по возможности мелкими группами. Командарм Власов заявил, что он будет выводить из окружения штаб армии. С собой Власов оставил всего около 120 человек. Во время первой попытки выйти из окружения группа Власова попала под сильный артиллерийский огонь противника. Тут, по мнению ряда историков, у Власова случается «психологический шок». Он перестает ориентироваться в пространстве, настолько впадает в ступор, что командование переходит к недавно произведенному в генерал-майоры П. С. Виноградову. Однако, по показаниям очевидцев никакого «шока» у Власова не было. Шофер командарма Н. В. Коньков свидетельствовал, что вечером 24 июня Власов собрал всех бойцов и командиров и объявил, что предстоит долгий и трудный путь, придется пройти не менее 100 км по лесам и болотам. Он принял решение продвигаться небольшими группами. С собой Власов взял только работников штаба армии и военного совета, военврача 2-го ранга и официантку Марию Воронову и ушел вперед, после чего его больше не видели.
Позже Власов разделил даже эту маленькую группу. Теперь группа состояла из самого Власова, солдата Котова, штабного шофера Погибко и М. И. Вороновой. Именно в этом составе группа исчезла в лесах Мясного Бора.
О командарме 2-й Ударной не было слышно ничего вплоть до августа 1942 года, когда, как гром среди ясного неба, до советского руководства дошло воззвание пленного Власова с призывом бороться со сталинским режимом.
Окончание в следующем номере
Петр Валентинович МУЛЬТАТУЛИ
