Православный Санкт-Петербург | Алексей Пантелеев | 23.12.2006 |
Той зимой под Рождество, чуть стемнело, пошёл я по деревне. Всюду в низеньких домиках светятся огоньки — не спят люди. И тут увидел я чудо из чудес — на фоне тёмных стен домов засветилась звёздочка, небольшая, не очень яркая. А несли её христославы — мальчик и две девочки. Они подошли к задворкам большого дома, тут я вышел к ним, попросил: «Пропойте мне, путнику, песенку. Славьте рождение Христа». Позвенел я денежками, но не привлёк внимания ребятишек — не хотят они у заборов, у скотного двора славить Христа. Идут к окнам, и я за ними. Ведь петь-христославить надо либо дома перед иконами, либо перед окошками, когда там светится огонёк, а в других местах не полагается. Подняли дети свою звёздочку к подоконнику и запели молитву «Рождество Твое, Христе Боже наш…» Вышла женщина, подала им денег, конфет. Я тоже вручил горсточку монеток.
Я пошёл дальше и стал вспоминать свои успехи в этом деле. Когда мне было семь-девять лет, мы со сверстниками собирались и проводили спевку. Потом делали из лучины небольшой шарик, обклеивали его прозрачной бумагой, картинками священно-церковного содержания, закрепляли дверку, а внутри оставалось место для свечки. Затем надевали этот шарик на гладкую палочку — и вот звёздочка готова, на радость людям.
Потом праздник Рождества Христова отменили, и звёздочки погасли надолго.
А тот предрождественский вечер я запомнил на всю жизнь, потому что долго ещё бродил по улицам в надежде встретить девушку моей мечты, услышать её голос. Встретил я её в нашем магазине, они с отцом делали большие закупки, а я стоял рядом. У меня, как я думаю, не сходила с губ глупенькая улыбка, но девушка по-доброму улыбнулась мне в ответ. После той встречи я целую неделю ходил весёлый. А потом узнал, что любовь моя вышла замуж за парня статного, могучего, и увёз он её куда-то далеко-далеко. Она так и не узнала, что я её любил… А я и сейчас её вспоминаю, слышу её серебряный голос, вижу ласковую улыбку…
Завтра праздник. Мы с женой в доме вдвоём. Этот день, как и другие, коротали по-стариковски тихо. Никого не ждали. Вдруг слышим — звонок. Кто бы это? Открывать не торопимся. Тут в дверь настойчиво постучали. Иду. Смотрю, а это ребятишки с нашего этажа. В некоторых домах детей мало, а породистых собак много, а в нашей хрущевке-трущобке — хоть детский сад устраивай.
— Что вам, ребята? — спрашиваю.
— Мы — христославы.
Я — двери настежь и увидел в руках у одного малыша звёздочку на аккуратненькой палочке. — «Заходите, мои хорошие, заходите». Они смело шагнули через порог и запели: «Рождество Твое, Христе Боже наш…» Жена обрадовалась, вышла из комнаты, слушает, плачет. А я на икону единственную взглянул, такие иконы приобретают, когда невесту замуж отдают. Да есть иконка, а вот лампадки нет, — нет живого постоянного огонька в доме. Допели наши христославы молитву, мы их конфетами и ещё, чем Бог послал, угостили. Потом ещё ребятишки приходили — с других этажей. Так и нашу стариковскую квартиру посетила в этот день радость.
Закрыв за христославами дверь, я подошёл к окну — в небе мигали звёздочки постоянные, а внизу, у земли — временные, самодельные: там кто-то Христа славит и тут. Прислушался: молодёжь гуляет между домами, поёт. Вот в компании две девушки, звонкие голоса их слышатся. У одной — душевный, серебряный голос. Вспомнил я свою юность, красавицу-певунью, подумал: а может быть, эта девушка — дочь её… Вспомнилось мне детство и отрочество, голос гармошки с человеческими нотками. А кадриль? Славный танец на двенадцать колен, двенадцать танцевальных выкрутасов — кто их повторит сейчас? Не успели передать его потомкам. Эх, утрачено много весёлого, доброго, честного. В деревне избы на замок не закрывали, заезжему человеку говорили: «Здравствуйте! Заходите, гостем будете! Угощайтесь, не побрезгуйте, чем богаты, тем и рады». А ныне? Думаю об этом, а во дворе девушки поют. Ох, девоньки, спойте так, чтобы русская душа задрожала, отозвалась. Ребятишки, христославы малые, звонче, громче славьте родившегося в эту ночь Бога нашего Иисуса Христа.