Вызов века сего

Интервью Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II журналу «Итоги»

— Ваше Святейшество! За последние годы Церкви вернули большое количество храмов и монастырей. Однако такое обширное хозяйство требует грамотного управления и значительных материальных затрат. Не могли бы Вы рассказать, как происходит восстановление переданного имущества и каковы основные источники финансирования деятельности по возрождению Церкви?
— Основным источником финансирования церковных программ остаются пожертвования верующих, чего, конечно, явно недостаточно, учитывая, как правило, крайне бедственное состояние возвращаемых Церкви храмов. В ряде случаев, в частности, когда речь идет о сохранении или восстановлении памятников церковного зодчества, представляющих общенациональное историческое достояние, посильную помощь оказывает государство. Порой ощутимый вклад в восстановление возвращаемых Церкви храмов и монастырей вносят преуспевающие промышленные предприятия, банковские или коммерческие структуры, руководители которых осознают общественную значимость и душеполезный характер подобных деяний.
Как правило, возрождению молитвенной жизни в восстанавливаемом храме предшествует создание общины во главе с настоятелем. На общину верующих прежде всего и ложится основной груз организационно-технических и материальных забот о воссоздании дома Божия. Поэтому работы по восстановлению храмов в разных местах идут по-разному. Ведь общины сельских храмов не имеют тех возможностей, которыми располагают храмы в столице или областных центрах.
— Говоря о возвращении имущества Церкви, необходимо затронуть и вопрос о реституции церковных земель. Насколько известно, Церковь не ставит вопрос о полном возвращении всех земель, принадлежавших ей до революции, а только о возвращении той их части, на которой расположены сегодня храмы и церковные постройки. Насколько велики эти земли и какую позицию занимает по этому вопросу государство? Передаются ли земли в бессрочное пользование или только в срочную аренду? На каких условиях?
— Действительно, Церковь вовсе не претендует на возвращение всех принадлежавших ей до революции земельных угодий, речь идет главным образом о территориях, на которых расположены действующие храмы с принадлежащими им церковными зданиями, а также монастыри с хозяйственными угодьями и постройками. Однако сразу же возникает вопрос о правовом статусе этой церковной собственности. До сих пор Церковь не являлась в большинстве случаев полноправным владельцем собственных храмовых зданий и земли, на которой они находятся. Все это принадлежало Церкви на правах безвозмездного пользования. Однако проблема заключается в том, что, согласно новой редакции Земельного кодекса, Церковь не может иметь в безвозмездном пользовании земельных участков даже тогда, когда ей переданы храмовые здания, на этих участках расположенные, ибо ныне для всех негосударственных организаций отсутствует само понятие безвозмездного пользования. Предлагается брать землю в собственность или в аренду. Но первое в принципе невозможно, когда храм, стоящий на земле, продолжает оставаться собственностью государства как памятник архитектуры, а второе способно вызвать недоумение, поскольку речь идет о собственности, несправедливо изъятой у Церкви после 1917 года.
Выработка процедуры передачи указанных земельных участков, а также условий, на которых это будет происходить, требует обширных консультаций представителей Церкви со структурами законодательной и исполнительной власти. Эти консультации уже ведутся, в частности, в рамках Комиссии по вопросам религиозных объединений при Правительстве Российской Федерации. Обсуждаем мы данную проблему и с обеими палатами Федерального Собрания. Есть надежда, что насущные нужды Церкви будут приняты во внимание.
— В советские времена отношения Церкви и государства были непростыми. Сейчас многое изменилось, но можно ли сказать, что никаких трений между Церковью и светской властью более не существует? Осуществляет ли государство контроль над церковной деятельностью, и если да, то каким образом?
— Слава Богу, сегодня не приходится говорить о каких-либо трениях между Церковью и государством и тем более — о контроле над внутрицерковной жизнью со стороны светской власти. Скорее — о взаимоуважительном и взаимополезном диалоге в интересах всего общества и отдельного человека. Вместе с тем было бы преувеличением сказать, что в наших взаимоотношениях с государством нет нерешенных вопросов. К числу таких вопросов относится, например, уже упомянутая проблема церковных земель, вопросы религиозного образования, выработка модели церковно-государственного соработничества в осуществлении просветительных, социальных, культурных программ Церкви. Опыт показывает, что подобные вопросы лучше всего решаются при свободном и прямом взаимодействии Церкви с разными ветвями власти на всех ее уровнях.
В последнее время нередко высказывается убеждение в желательности или необходимости создания некоего государственного органа, в ведении которого находились бы вопросы, связанные с религиозной жизнью. Подобная структура — Совет по делам религий при Совете министров СССР — существовала в нашей стране на протяжении долгих десятилетий. Этот орган, помимо прочего, служил непреодолимым средостением между Церковью и государством, фактически исключая всякую возможность прямого диалога между ними и блокируя многие важные церковные инициативы. Этот негативный опыт еще свеж в нашей памяти. В.О.Ключевский предостерегал: «История учит даже тех, кто у неё не учится; она проучивает их за невежество и пренебрежение».
Существующая ныне практика церковно-государственных отношений видится мне близкой к оптимальной. Государство берет на себя функцию регистрации религиозных объединений, следит за соблюдением закона «О свободе совести и о религиозных объединениях», осуществляет налоговый контроль. При этом вмешательства извне в канонический строй внутренней жизни Церкви, слава Богу, не происходит.
— Многие читатели судят о внутренней структуре Церкви весьма поверхностно. Не могли бы Вы прояснить немного этот вопрос, рассказав, каким образом управляется Русская Православная Церковь? Каковы источники ее финансирования?
— Русская Православная Церковь имеет иерархическую структуру управления. Высшими органами церковной власти и управления являются Поместный Собор, Архиерейский Собор, Священный Синод во главе с Патриархом Московским и всея Руси.
Московская Патриархия и Синодальные учреждения являются органами исполнительной власти Патриарха Московского и всея Руси и Священного Синода. К числу Синодальных учреждений относятся Отдел внешних церковных связей, Отдел катехизации и религиозного образования, Отдел благотворительности и социального служения, Миссионерский отдел, Отдел по взаимодействию с Вооруженными силами и правоохранительными учреждениями, Отдел по делам молодежи, Издательский совет, Учебный комитет. В ведении каждого из Синодальных учреждений находится круг общецерковных дел, входящих в сферу его компетенции. В Московскую Патриархию на правах Синодального учреждения входит Управление делами.
Структурно Русская Православная Церковь состоит из местных епархий, возглавляемых правящим архиереем. В состав епархий входят епархиальные учреждения, благочиния, приходы, монастыри, подворья, духовные образовательные учреждения, братства, сестричества и миссии.
Бюджет нашей Церкви складывается из отчислений на общецерковные нужды епархиальных управлений, монастырей и храмов, доходов художественно-производственного предприятия Московского Патриархата «Софрино», гостиничного комплекса «Даниловский», а также частных пожертвований.
Расходная часть бюджета включает финансирование духовных учебных заведений, Синодальных учреждений, в том числе зарубежных приходов и представительств Церкви, а также поддержку общецерковных программ и мероприятий, оказание материальной помощи в реставрации и восстановлении храмов и монастырей.
— Миссионерское служение — немаловажная часть деятельности Церкви. Расскажите, пожалуйста, как проводится миссионерская деятельность в Русской Православной Церкви? Кого и где окормляют миссионеры, посылает ли Церковь миссионеров за границу? Какие средства выделяются на миссионерскую деятельность — больше или меньше, чем тратит на эти цели Ватикан?
— Семь десятилетий преследований и утеснений, выпавших на долю Русской Церкви в XX веке, а также нравственное состояние современного общества побуждают нас озаботиться прежде всего внутренней миссией. Это означает, что наши миссионерские усилия сосредоточены сегодня на духовном попечении о тех наших согражданах, которые были насильственно отторгнуты от Бога. Другим важнейшим адресатом нашей миссионерской проповеди являются люди, ставшие жертвой псевдорелигиозных учений и деструктивных культов, широко распространившихся в современной России. Для координации миссионерских усилий епархий, монастырей и приходов в декабре 1995 года был создан Миссионерский отдел при Священном Синоде. Кроме того, в Белгороде успешно действует Духовная семинария с миссионерским уклоном.
Священники Русской Православной Церкви несут свое послушание и в зарубежных епархиях, на зарубежных приходах нашей Церкви. Координация этой деятельности возложена на Отдел внешних церковных связей Московского Патриархата. Важно понимать, что целью присутствия нашей Церкви за пределами ее канонической территории является отнюдь не «духовная экспансия», но пастырское окормление наших соотечественников и единоверцев, временно или постоянно проживающих за границей. Ведь эмиграция — это весьма непростое с духовной точки зрения состояние человека, требующее особого пастырского внимания. Убежден, что труды наших священников за рубежом призваны также способствовать поддержанию и упрочению в пастве духовной связи с Родиной и Церковью. Сегодня много говорят о проблеме «утечки мозгов» и рабочих рук за рубеж. Это весьма горькая тенденция нынешнего этапа развития страны, и на Церкви лежит обязанность трудиться во имя того, чтобы люди, вынужденные покинуть страну, не оказались навсегда потерянными для их Родины и отеческой веры.
Что касается финансирования миссионерской деятельности, то, к сожалению, наши возможности серьезно уступают материальному потенциалу зарубежных церквей. Полагаю, что средства, выделяемые ими на работу с населением России, многократно превосходят бюджет Русской Православной Церкви. Тем не менее наши миссионерские труды активно развиваются. В ноябре минувшего года в Подмосковье состоялся Третий всецерковный миссионерский съезд. Наиболее актуальные проблемы церковной миссии стали предметом обсуждения его участников, прибывших из разных регионов России, ближнего и дальнего зарубежья. Принятые съездом рекомендации лягут в основу концепции православной миссии на ближайшие годы.
— Сейчас возрождается институт армейских священников. Насколько, по Вашему мнению, он востребован? Планируется ли в дальнейшем прикрепить священника к каждой воинской части?
— Воинская служба сопряжена с риском для жизни, с важным нравственным выбором личности, с решением непростых моральных проблем. Поэтому воины нуждаются в особом попечении со стороны Церкви. Инициатива создания храмов и часовен в расположении воинских частей всегда исходит от самих офицеров и солдат.
В настоящее время в России, в отличие от других стран, нет корпуса профессионального военного духовенства. Отдел Московского Патриархата по взаимодействию с Вооруженными силами и правоохранительными учреждениями направляет священников в «горячие точки», в расположение российских миротворческих сил. Зачастую пастырское окормление военнослужащих совершают священники храмов, находящихся близ мест дислокации воинских частей.
Чтобы создать полноценный институт полковых священников, потребовалось бы несколько тысяч священнослужителей. Едва ли это осуществимо в ближайшее время, принимая во внимание, что наша Церковь доныне испытывает острую нехватку клириков для окормления православного гражданского населения. Однако принципиально возможность этого не исключается.
— Своими священниками «обзаводится» не только армия, но и некоторые крупные компании, например, «Лукойл». Что Вы думаете об этом?
— По мнению Церкви, такого рода факты могут рассматриваться как свидетельство внимания деловых кругов России к духовно-нравственным аспектам экономической деятельности, являются следствием убежденности в том, что верность нормам христианской морали, приверженность отечественным традициям предпринимательства не препятствуют, а способствуют формированию более высокой трудовой мотивации и, значит, служат повышению общей эффективности производственной деятельности. Ныне проблема этики экономической деятельности и деловых взаимоотношений стала темой оживленной дискуссии в обществе. В частности, состоявшийся 16−17 декабря минувшего года VII Всемирный Русский Народный Собор был посвящен теме «Вера и труд: духовно-культурные традиции и экономическое будущее России». Таким образом, в сознании людей религиозный выбор перестает быть чем-то отдельным от их повседневной практической жизни, становясь не только духовным императивом личной и семейной сферы бытия, но и реальным движущим фактором профессиональной деятельности.
— Отношения между Ватиканом и Русской Православной Церковью остаются натянутыми. На каких условиях могло бы произойти примирение Церквей-Сестер?
— Эти условия существуют, и диктуются они вовсе не нашими или чьими бы то ни было субъективными желаниями, а насущной необходимостью следовать в межцерковных отношениях принципам взаимного уважения, учета интересов друг друга, стремления решать возникающие проблемы в рамках братского диалога. Такова наша позиция, которая, к глубокому прискорбию, не находит понимания в руководстве Ватикана. При этом должен отметить, что у Русской Церкви продолжают сохраняться добрые деловые связи с целым рядом католических епархий, приходов, монастырей, научных, образовательных, издательских центров.
На пути нормализации нынешних отношений Русской Церкви с Ватиканом стоят две проблемы — католический прозелитизм в России и политика гонений на православных верующих, осуществляемая униатами в западных областях Украины. Осуждая на словах недопустимую в отношениях Церквей-Сестер прозелитическую практику улавливания душ и переманивания паствы, католические священники ведут на территории страны с тысячелетней христианской традицией и собственной христианской Церковью активную и целенаправленную миссионерскую деятельность. Что касается систематических нарушений прав наших верующих греко-католиками на Украине, то там были практически разгромлены три православные епархии — Львовская, Тернопольская и Иваново-Франковская.
Ответом на глубокую тревогу и озабоченность Русской Православной Церкви в связи с развитием ситуации на Западной Украине стало намерение руководства Греко-католической церкви повысить свой церковный статус до уровня «патриархата» и обосноваться непосредственно в Киеве, с тем чтобы приступить к распространению влияния униатства на традиционно православные земли Центральной и Восточной Украины.
Реакция католической стороны на нашу позицию по проблеме прозелитизма стала известна год назад, когда Россия была объявлена «церковной провинцией» Ватикана. Тогда же были учреждены четыре католические российские епархии со своими епископами и митрополитами, являющиеся не чем иным, как церковными учреждениями Рима, параллельными соответствующим структурам Русской Церкви. Общепризнанно, что сегодня в России физически нет такого числа католиков, ради которых было бы необходимо столь радикально поднимать уровень католического представительства. Объяснение этим шагам может быть только одно: церковно-административные структуры Ватикана создаются и насаждаются у нас как бы «на вырост», в расчете на грядущие успехи сегодняшней широкой миссионерской активности католического духовенства и монашеских орденов. Объектом католической экспансии стали люди, принадлежащие к Православию по факту крещения, вере, по воспитанию, по культуре, по мироощущению, по преемственной традиции, и Русская Церковь не вправе пренебречь своей Богом заповеданной пасторской ответственностью за их судьбы.
Вместе с тем наша Церковь не считает неразрешимыми нынешние серьезные проблемы православно-католического диалога. Однако для их преодоления нужны конкретные шаги руководства Римско-католической церкви, которые продемонстрировали бы добрую волю и неложную заинтересованность в уврачевании существующих разногласий.
Можно только сожалеть о том, что руководство Ватикана недальновидно приносит в жертву своим узко прагматическим, сиюминутным интересам будущее православно-католического диалога и совместного свидетельства о христианских ценностях перед лицом современного мира.
— Как Вы оцениваете состояние современного российского общества? Можно ли говорить о постепенном обращении общества к Церкви? Что делает Церковь, чтобы привлечь к себе большее число молодых людей? Как Вы относитесь к западным тенденциям «осовременивания» Церкви?
— Состояние современного общества вызывает двойственные чувства. С одной стороны, на наших глазах совершается духовное возрождение России, обретение ею исконных основ своего исторического бытия. Православные приходы сегодня значительно помолодели, и это весьма отрадно, ибо, по нашему убеждению, сегодняшние труды Церкви по духовно-нравственному воспитанию молодых людей непременно окупятся сторицей, принеся обильные и прекрасные плоды для России и Церкви.
На общецерковном уровне эту работу координирует Синодальный отдел по делам молодежи, созданный в августе 2000 года, который организует взаимодействие церковных, общественных и государственных организаций в деле духовно-нравственного воспитания детей и молодежи. Соответствующие отделы создаются и в епархиях Русской Православной Церкви. Особая роль в деле миссии среди молодежи принадлежит приходским священникам — ведь именно к ним приходят имеющие призвание к духовной жизни юноши и девушки. Молодость — важнейший в духовном смысле период человеческой жизни, ибо, по слову Писания, «чего не собрал ты в юности, — как же можешь приобрести в старости твоей?» (Сир. 25. 5).
Однако есть и весьма тревожные явления. К их числу относится сформировавшаяся в последнее десятилетие индустрия порока, направленная на разжигание в человеке животного инстинкта, на формирование нравственного релятивизма, на раскрепощение и героизацию темных начал человеческой природы. Реклама, фильмы, средства массовой информации внедряют в сознание наших молодых соотечественников в качестве идеала и объекта для подражания образ «человека потребляющего», гедониста и циника, безответственного раба собственных желаний.
Плоды этой целенаправленной деятельности поистине ужасны — в результате распространения алкоголизма, наркомании, абортов наша страна ежегодно теряет сотни тысяч, если не миллионы своих граждан. Для кого с напряжением всех сил созидается сегодня будущее экономическое благосостояние России? Кто сможет воспользоваться результатами усилий живущих ныне поколений, если, по оценкам демографов, мы ежегодно недосчитываемся почти миллиона человек — неродившихся или преждевременно ушедших из жизни? Кому достанется в управление богатейшее материальное и духовное наследство, которым обладает Россия? Об этом нельзя не думать без тревоги и озабоченности. Хотелось бы напомнить всем соотечественникам об огромной ответственности, возложенной на нас Богом.
Говоря о тенденциях «осовременивания» Церкви, следует помнить, что строй жизни Церкви исторически имеет очевидную тенденцию к преемственному постоянству и внутренней стабильности. Уподобляясь Самому Богу, она пребывает неизменной на протяжении времен, оставаясь современной всем временам. Православная Церковь как Церковь древней христианской традиции, восходящей к Апостольскому веку, уделяет большое внимание тому, чтобы не пресеклось и было сохранено для будущего великое духовное преемство, связующее нас через тысячелетия с ближайшими учениками и последователями Спасителя.
В случаях, когда распадается такая связь времен — и мы это видим на исторических примерах, — происходят губительные соблазны, трагические конфликты, жестокие разделения среди народа Божия, отторгающие его от Господа. Вместе с тем жизнь Церкви постоянно обновляется, ибо Церковь призвана отвечать на все новые вызовы сменяющих друг друга эпох, благовествуя Слово Божие изменяющемуся миру и человеку в этом мире. Прежде всего имеются в виду и формы проповеди, и методы миссионерского служения, и осуществления пророческого призвания Церкви в обществе. Это, однако, не имеет ничего общего со стремлением покорить Церковь духу века сего, насильственно «модернизировав» ее древний и привычный для верующих всех поколений уклад просто из пристрастия к осовремениванию всего и вся.
— Сейчас Церкви не хватает священнослужителей. Будет ли в ближайшее время увеличиваться их число? Как Вы считаете, нужны ли какие-то радикальные реформы в практике подготовки будущих священников?
— Отвечая на этот вопрос, приходится снова говорить о тяжелейших испытаниях, выпавших на долю нашей Церкви в минувшем столетии. Пастырское служение подразумевает наличие соответствующего образования, но, к сожалению, духовные учебные заведения Русской Православной Церкви сегодня не способны в полной мере удовлетворить потребности в подготовленных должным образом кандидатах в священники. Это проблема имеет не только количественное измерение, ибо духовное образование — это в первую очередь передача известного объема богословских знаний и соответствующее воспитание будущих священнослужителей. Возрождение в полной мере системы регулярного духовного образования — задача огромная, требующая весьма существенных материальных средств, людских ресурсов, кропотливого восстановления прерванной научно-педагогической традиции. Для того, чтобы сделать русское богословие одним из лучших в мире, духовным школам России потребовалось полтора столетия напряженнейшей работы — примерно с начала XVIII по середину XIX века. Сегодня перед Церковью стоит задача совершить практически то же самое, но в гораздо более короткие сроки.
В настоящее время осуществляется разработка нового образовательного стандарта для Духовных семинарий и академий. Его принятие позволит в значительной степени поднять уровень образования в ряде Духовных школ, особенно во вновь создающихся или находящихся вдалеке от традиционных центров богословской науки. Весьма важным я считаю налаживание связей между Духовными учебными заведениями. Это будет способствовать обмену опытом, научными и методическими наработками, взаимополезному общению преподавателей и студентов.