Венчание с Россией

Одоление Смуты

В нынешний год отмечается 390-я годовщина многих судьбоносных событий связанных с соборным одолением Великой Смуты начала XVII века. После освобождения Москвы от польско-литовских интервентов силами ополчения, возглавляемого князем Дмитрием Пожарским, и казачьих отрядов, в коих общим числом было более 11 000 человек, в конце Ноября 1612 года, Совет всея Земли принял решение о созыве Всероссийского Собора. «Видя над собою милость Божию, начаша думати, как бы им избрати Государя на Московское Государство праведна, чтобы дан был от Бога, а не от человек. И послаша во все городы Московского Государства, чтобы ехали к Москве на избиранье Государя [церковные] власти и бояре и всяких чинов людие». В этих грамотах, обращенных к русским городам, предлагалось прибыть в Москву к 5 Декабря.

Но открытие Собора состоялось только в Татьянин день 12 Января 1613 года — на память Святой Мученицы Татианы, Святителя Саввы Сербского и образов Божией Матери «Акафистная» и «Млекопитательница». Общие Соборные встречи и прения проводились в Успенском соборе Московского Кремля.

Предвидя возможные брожения и споры между собою, соборяне по благословению Освященного Собора (c самым старшим по чести на тот момент Митрополитом Казанским Ефремом во главе) сообща порешили прежде всего наложить на себя и людей Московского государства строжайший трехдневный пост. Не только себе они отказывали во всякой пищи, кроме просфоры после литургии, но и воды позволяли самую малость на протяжении всех трех суток, но и сущих младенцев отлучали от материнской груди и лишали корма домашнюю скотину до захода солнца каждого из постных дней. Можно представить, какой повсеместный детский крик и животный стон осенял Землю Русскую в те дни, напоминая взрослому населению о необходимости сугубого покаянного плача о всенародных грехах перед Богом, которые повлекли за собой в годы Великой Смуты кровавую междуусобицу, повсеместный разбой, иноверное пленение, разорение, голод и даже случаи людоедения.

Надо сказать, что подобный же подвиг всенародного покаяния через трехдневный строгий пост был памятен московским старожилам по Всероссийским Соборам в Феврале 1598 года при Святом Патриархе Иове и в Феврале 1607 при Святых Патриархах Иове и Гермогене. Выражаясь современным политическим новоязом, всеобщий строгий трехдневный пост был уже испытанной временем духовно-политической технологией приведения в состояние держаного самосознания народа России.

И только по исходе поста, взаимного прощения обид, таинства исповеди и всеобщего причащения на Литургии Державный Собор приступил к обсуждению важнейших вопросов. В первую очередь на соборном совещании было порешено: «Литовскаго и Шведскаго короля и их детей и иных Немецких вер и никотoрых государств иноязычных не Христианской веры Греческаго закона на Владимирское и Московское Государство не избирать, и Маринки и сына Ея на Государство не хотеть, потому что Польскаго и Немецкаго короля видели на себе неправду и крестное преступление и мирное нарушение: Литовский король Московское Государство разорил, а Шведский король Великий Новгород взял обманом».

Однако это решение — искать Государя среди своих именитых родов вызвал среди соборян большое безпокойство и прения. Искал Русского Престола и военачальник Смутного Времени князь Дмитрий Тимофеевич Трубецкой. Дворянином Суминым была пущена сплетня, что хочет видеть себя Царем герой нижегородского ополчения князь Дмитрий Михайлович Пожарский, впрочем, отличавшийся врожденной скромностью и сразу отвергший такую возможность.

6 Февраля перед праздничной Всенощной соборяне через князя Дмитрия Пожарского обратились к Освященному Собору Русских Архипастырей: «Теперь у нас в Москве благодать Божья возсияла, мир и тишину Господь Бог даровал: станем у Всещедраго Бога милости просить, дабы нам дал Самодержателя всей России. Подайте нам совет благий. Есть ли у нас Царское прирождение?» На эту просьбу Освященный Собор ответил: «Государь Дмитрий Михайлович! Мы станем Собором милости у Бога просить. Дай нам сроку до утра».

Наступило 7 Февраля, после Воскресной Литургии, посвященной предвеликопостной Неделе о Страшном Суде, открылась соборная встреча. Какой-то дворянин из Галича, имя которого не сохранили летописи, а историки только строят догадки о том, кто это был персонально, выступил вперед и предоставил письменное суждение о том, что Государю из племени Великого Князя Иоанны Калиты — Царю Феодору Иоанновичу из ныне живущих именитых людей ближе всех по родству приходится его племянник — Михаил Феодорович Романов, сын плененного поляками Ростовского Митрополита Филарета Никитича Романова и внучатый племянник Царицы Анастасии Романовны — первой супруги первого Русского Царя Иоанна Васильевича Грозного. Именно поэтому Михаил Феодорович Романов является «прирожденным Царем», а не временным народным вождем, избранным по людскому самохотению.

Тут надо сказать, что идея обсуждать сего отрока как претендента на Российский Престол принадлежала ещё Священномученику Гермогену, Патриарху Московскому и всея Руси, и высказывалась им ещё в Июле 1610 года, после свержения заговорщиками Царя Василия Шуйского и насильственного пострижения его в монахи 19 Июля. Тогда Михаилу Феодоровичу Романову было всего четырнадцать лет. Кроме того, в то же время по Москве имели хождения чьи-то пророчества, что умиротворение наступит, когда Царем будет некий Михаил, имя которого связывалось с ветхозаветным пророчеством Даниила: И восстанет в то время Михаил, князь великий, стоящий за сынов народа твоего; и наступит время тяжкое, какого ещё не бывало с тех пор, как существуют люди, до сего времени; но спасутся в это время из народа твоего все, которые найдены будут записанными в книге (Дан. 12, 1).

Безусловно соборяне 1613 года знали об этих двух пророчествах — древнем и недавнем, однако, из их рядов послышались голоса сомнения относительно выступления дворянина из Галича: «кто прислал такую грамоту, откуда?». Но в это время пред лице Собора вышел на середину Успенского храма Донской атаман и так же подал грамоту от казачества. «Что же ты подаешь, атаман?» — спросил его князь Пожарский и услышал в ответ: «О прирожденном Царе Михаиле Феодоровиче». С той поры Собором иных кандидатур не обсуждалось. Как справедливо свидетельствует генерал А.Д.Нечволодов в своем «Сказании о Русской Земле», написанной специально для научения Святого Цесаревича-Мученика Алексия Николаевича к 300-летию Царственного Дома Романовых: «Таким образом, и Земщина и Казачество, всегда между собою враждовавшия, произнесли одно имя, на котором сошлись лучшия чувства Русских людей и которое должно было их всех примирить».

Сколь же глумились светские российские историки XIX—XX вв.еков относительно этого непонятного им единодушия! Им так хотелось видеть в этом событии борьбу боярских «партий» и поиска политического компромисса, что в их интерпретациях совершенно терялась победа Русского Духа, восставшего над мелочными интересами группировок. Но, видя то, с какой духовной предосторожностью и осмотрительностью соборяне приступали этому ещё предварительному решению, мы убеждаемся в том, что участники Собора ясно видели, что продолжение споров и борьбы означает продолжение гнева Божия над Русской Землей и усиление Смуты, которая завершится погибелью Русского Государства и Русского Народа. Именно Божий страх и искреннее желание спасти Отечество для грядущего подвигали сердца наших Богомудрых предков к покаянному знамению всенародного единства. Совместный пост, постоянная совместная исповедь и причащение соборян по Воскресениям на протяжении предшествующих трех недель очистили их сердца от терний взаимной злобы и недоверия.

Соборяне разослали по русским городам грамоты о своем предварительном решении и стали ждать ответа сограждан и новых посланцев от городов на Собор. Ответы из городов вместе с новыми соборянами в поддержку Державному Собору прибывали в Москву всю первую сугубо покаянную седмицу Великого Поста, когда по церквам читается Канон Преподобного Андрея Критского и весь народ Земли Русской готовится к первой великопостной исповеди и причастию. Первая Неделя Поста ознаменована празднеством Торжества Православия в честь Святых Отцов Седьмого Вселенского Собора и победы над вековой ересью иконоборчества. Именно в этот день — 21 Февраля после Божественной Литургии и общего причастия в Успенском соборе Кремля состоялось новое собрание Всероссийского Державного Совета.

Долгих обсуждений на этот раз уже не было, по призыву Высокопреосвященнейшего Ефрема, Митрополита Казанского, и князя Дмитрия Пожарского все соборяне в общее вместилище подали свои записки, на которых тайно каждым было начертано имя Царя, которого по разумению каждого соборянина желает видеть Господь на Русском Престоле.

В это время после Воскресной службы на Кремлевском Торжище возле Лобного места у подножия Покровского собора на Рву стал собираться народ — жители и гости столицы. Тогда эта торговая площадь ещё не называлась Красной. Собравшиеся пребывали в возвышенном расположении духа, так как подавляющее большинство из них по церковному обычаю приняли Святых Тайн и смиренно ожидали Божией воли о себе, которую должно было явить решение большинства участников Державного Собора. Но со временем напряжение нарастало и из среды народного собрания стали раздаваться нетерпеливые клики: «Царь Михаил Феодорович!», которые поддерживал одобрительный гул толпы.

В это время разбор записок соборян явил собой невероятно для самих участников Державного Собора чудо их единодушия и единомыслия. Все до единой записки содержали только одно имя: Михаила Феодоровича Романова и никто из собравшихся не был даже против его, не говоря уже об иных кандидатах. Каждый из собравшихся хотя и в глубине сердца чаял такого единодушия, надеялся на него, но не мог себе и представит, что оно обнаружится столь явным и однозначным образом. Стены древнего Успенского собора огласили радостные восклицания и славословия Господу. На глазах у суровых Пастырей Церкви и испытанных боями Державных мужей, уже забывших свой страх и горечь, теперь стояли детские слёзы давно не бывалой на Русской Земле радости. Казаки, ополченцы, купцы, крестьяне, черносотенцы, белые попы, бояре и дьяки — все без разбору чинов обнимали друг друга, лобызали и поздравляли с великой победой русского духовного оружия и новым Торжеством Православия — Русского Православия. Им тогда казалось, что сама Пасха Христова наступила прежде всех сроков.

Немного утишившись в эти чувствах, соборяне направили на Торг свою депутацию известить народ о воле Господа Святого Духа и Собора (Деян. 15, 28). Выскокопреосвященнейший Феодорит, Архиепископ Рязанский, Богоявленского монастыря Архимандрит Авраамий Палицын, Архимандрит Новоспасского монастыря Иосиф и боярин Василий Петрович Морозов вышли на Лобное место и обратились к народному собранию с вопросом: «Михаила Феодоровича Романова в Цари Московскаго Государства хотите ли?»

Как сообщает летописец: «В той же день бысть радость велия на Москве, и поидожа в Соборную апостолькую церковь Пречистые Богородицы и пеша молебны з звоном и со слезами. И бяше радость велия, яко изо тьмы человецы выидоша на свет. Он же Благочестивый Государь того и в мысле не имяше и не хотяше: бывшее бо ему в то время у себя в вотчине, тово и не ведяше, да Богу он годен бысть. И за очи помаза его Бог елеем святым и нарече ево Царем».

Но судьбу Русского Государства ждало ещё одно великое испытание. Точная дата этого события не сохранилась в летописях, но, скорее всего, оно относится к концу марта. Боярский сын Михаил Феодорович в те поры только по слухам мог знать о соборном признании воли Божие о нем и пребывал в своем родовом имении Домнино под Костромой. Одна из польских шаек, видимо, перехватив одну их соборных грамот, разсылаемых по русским городам, узнала, что Собор хочет видеть Русским Царем отрока Михаила, и решила его изничтожить или пленить. Об этом замысле разбойников-богоборцев как-то разузнал домнинский крестьянин Иван Сусанин, служивший дядькой у Богоизбранного Отрока.

Иван Сусанин предупредил и спрятал своего хозяина в погребе сгоревшего овина, засыпал крышку погреба тлеющей золой, чтобы человечий дух не учуяли собаки разбойников. Сам же разрезал боярские сапожки, прикрепил их к своим ногам и тотчас побежал в лесную чащу. Забравшись в глубь леса, он снял хозяйские сапожки, и, заметая свои следы, окольным путем выбрался в Домнино. Там уже были поляки, они тотчас приступили к допросам боярского дядьки. Для виду поотпиравшись, Иван Сусанин «согласился» за иудину мзду показать, куда отправился охотиться его молодой хозяин. Поводив по чащобам отряд душегубов до самой ночи, Иван Сусанин признался, что обманул их, за что и был жестоко замучен — посажен на кол и изрублен саблями и топорами. За это время отрок Михаил Романов успел добраться до Костромы под охрану стен Ипатьевского монастыря.

Подвиг простого русского крестьянина Ивана Сусанина, сознательно пожертвовавшего своей жизнью за Богоизбранного Царя, перед лицем Божиим стал искупительной жертвой Русского Народа за грехи Великой Смуты, за убийство юного Царя Феодора Борисовича Годунова и свержение Царя Василия Иоанновича Шуйского. Этот подвиг сияет в наших русских сердцах по сию пору и не померкнет никогда.

Соборные встречи продолжались и Державный Собор отрядил депутацию на поиск и для приглашение на Царствование Михаила Феодоровича Романова, которую возглавил Рязанский Архиепископ Феодорит. Только в Ярославле посольство узнало, что новообретенный Собором Государь находится в Костроме. Представительное соборное посольство прибыло к Костроме 13 Марта и через послов испросило у Михаила Феодоровича и его матери Великой Инокини Марфы, когда они изволят их принять. Встреча была назначена на следующий день — 14 Марта. Первоначально и мать Государя и сам Михаил Феодорович категорически отказывались признать решение Собора и принять Русское Царство.

Уговоры и увещевания продолжались более шести часов. Наконец, Соборное духовенство стало свидетельствовать о возможности Божией кары, которая может постичь юного Михаила Феодоровича, если он откажется подчиниться воле Господа Нашего Иисуса Христа, явленную через решение Державного Собора. И это увещевание возымело, наконец, силу над волей Михаила Феодоровича и страхами его матери. Государь согласился вступить на до той поры праздный Русский Престол. Таким образом, 14 Марта стало днем восшествия на Державный Престол России Царя Михаила Феодоровича как родоначальника новой Царственной Династии.

Уже 19 Марта Царский поезд торжественно выехал из Костромы в Ярославль, куда он прибыл 21-го. Именно из Ярославля 23 Марта последовал первый Царский указ Государственному Собору, где Царь вновь засвидетельствовал, что «его произволения и хотения на Престол не было», но теперь он требует, чтобы его волю исполняли непрекословно, а его Царским именем для суда пока не пользовались до его прибытия в Столицу.

Царский поезд отправился из Ярославля на Москву только после 8 Апреля и прибыл в подмосковное царское село Тайнинское 1-го Мая. На следующий день 2 Мая в третью по Пасхе — Неделю Жен Мироносиц Государь торжественно вступил в пределы града Москвы.

Столица готовилась к приезду своего Государя. На Торгу от Воскресенских ворот Китай-города до Лобного места, а оттуда до Спасских ворот Кремля, а от Спасских ворот до Успенского собора был устроен деревянный настил, покрытый красной материей. Все это делалось для особой торжественности Царского Входа. По разумению некоторых исследователей именно с той поры, торговая площадь с восточной стороны Кремля стала именоваться Красной Площадью.

В тот же день «пожаловал Государь Царь и Великий Князь Михаил Феодорович всея России боляр и окольничих, и столников, и стряпчих, и дворян, и приказных людей, и жильцов, и гостей, и торговых всяких чинов людей, веле бытии у своей Царской руки? Людие же увидежа себе свет, не имяху себе веры, не чаяху такие себе радости. И приидоша ко Государю всею Землею со слезами бити челом, чтобы Государь венчался своим Царским Венцом. Он же не презри их моления». Таким образом мы видим, что 1 Мая состоялась соборная встреча Державного Собора уже не под председательством Митрополита Ефрема, а во главе с новым Государем. Собором Венчание на Царство было назначено на 11 Июля, в канун имянин Царя Михаила Феодоровича — дня памяти его Небесного покровителя Преподобного Михаила Малеина (+962), Игумена Кименской обители на Афоне, который празднуется 12 Июля по церковному календарю. Причем, чтобы не было никаких обид и пререканий, Государь указал «для своего Царскаго Венца во всех чинах бытии без мест».

10 Июля по всем церквам были отслужены Всенощные. Сам день 11 Июля является для Русской Церкви и для Русской Государственности весьма знаменательным, поскольку отмечается память Святой Равноапостольной Великой Княгини Ольги, во Святом Крещении Елены (+ 969).

Утром в день торжества Государь послал «сказать боярство» (то есть возвести в боярский чин) своему двоюродному брату князю Ивану Борисовичу Черкасскому, а затем и стольнику князю Димитрию Михайловичу Пожарскому. Венчание на Царство было совершено по древнему чину и подробно описано в «Книге об избрании на Царство» Книга эта была составлена во второй половине XVII века знаменитым боярином Артамоном Сергеевичем Матвеевым, и «строилась» вся по указам Царя Алексея Михайловича. Писал книгу подьячий Иван Верещагин, а рисунки в красках к ней, в количестве 21, писали иконописцы Иван Максимов, Сергей Рожков, Ананий Евдокимов и Федор Юрьев. Подлинная рукописная «Книга об избрании и венчании на Царство Михаила Феодоровича» хранится в Московской Оружейной Палате. В 1856 году по повелению Императора Александра II книга эта была напечатана в Москве, причем рисунки к ней, кроме одного в красках, приложены черные, резанные на меди.

В этой книге мы можем прочитать: «А венчали ево Государя Царским Венцом? Казанский Митрополит Ефрем и все [церковные] власти Московского Государства». В то лето в Москве были три Митрополита — Ефрем Казанский (старший на тот момент по чину), Кирилл Ростовский, Иоанн Сарский (Крутицкий) и Подонский, четыре Архиепископа — Герасим Суздальский, Феодорит Рязанский, Арсений Архангельский и Тверской и Нектарий Ахридский с 25 Июня 1613 года — Архиепископ Вологодский и два Епископа — Сильвестр Корельский и Иосиф Коломенский. «А в чинах были бояре:? осыпал (золотыми деньгами) боярин князь Федор Иванович Мстиславской, с скифетром боярин князь Дмитрей Тимофеевич Трубецкой, с шапкою — Иван Никитич Романов, с яблоком — Василий Петрович Морозов. По Царское платье ходил на казенный двор князь Дмитрей Михайлович Пожарской да казначей Никифор Васильевич Траханиотов. И как платья принесли в полату золотую и в Соборную церковь платья послаша з боярином Васильем Петровичем Морозовым да с казначеем с Никифором Траханиотовым, а с яблоком был боярин князь Дмитрей Михайлович Пожарской».

После Священного Венчания Государя с Россией был подобающий «свадебный» пир, так же как и в последующие два дня. 12 Июля, в день своего Ангела и рождения, Государь пожаловал в думные дворяне Козьму Минина, что давало ему в то время право, наряду с боярами, окольничими и именитыми людьми Строгановами, писаться с «ичем», почему он и стал прозываться с этих пор Козьмою Миничем Сухоруким.

Таким образом, в торжественные дни Священного Венчания Государя на Царство, оба великих мужа, — Пожарский и Минин, были вознаграждены за свои необычайные подвиги на пользу Родине — первый пожалованием в боярство, а второй в думные дворяне, что по понятиям того времени являлось вполне достойной наградой за их заслуги.

«Это и было торжеством справедливости и великою почестью для пожалованных», — говорит И.Е.Забелин. Бoльшего — при тогдашних понятиях, Царь ничего сделать не мог. «Наперекор желаниям даже самого Государя», — продолжает Забелин, — «и Трубецкой, и очень многие другие бояре везде должны были первенствовать пред Пожарским. Однако, и то было великим делом, что на коронации он держал по чину третью регалию (принадлежность торжетсвенного Царского облачения), весьма знаменательную, державу, яблоко владомое, великодержавное».

Как отмечает современный исследователь: «Отношение между Царской и Патриаршей властью в Московской Руси в значительной степени определяется тем обстоятельством, что венчание на Царство не требовало наличия Патриарха.? Напротив, поставление Патриарха, предполагало в качестве необходимого условия наличие Царя» (Успенский Б.А. Царь и Патриарх).

Позже в настольной грамоте, данной отцу Царя Михаила Феодоровича — Патриарху Филарету Никитичу при его поставлении в «Патриархи Царствующаго Града Москвы» (в 1619 г.), Иерусалимский Патриарх Феофан говорит о Царе Михаила Феодоровиче «яко един есть он ныне на земли Царь Великий и Благочестивый и инаго ныне такова истиннаго во всей Вселенней под небесем и под солнцем на земли не обретаю». Царь и Великий Князь Михаил Феодорович, родившийся 12 Июля 1596 года, почил в Бозе сорока девяти лет также 12 Июля 1645 года, процарствовав 32 года, укрепив Русскую Державу и передав её в наследие своему сыну Царю Алексею Михайловичу Тишайшему.

Так 390 лет назад в путях Церковной и Державной Соборности завершилась Великая Смута на Русской Земле. И одоление той Смуты именно духовными средствами и традиционными для Руси «политическими технологиями» служит для всех нас — наследников российской державности — поучительным уроком для возрождения мира, законности и порядка в наши новые смутные времена. Пусть же воспоминания 390-летней годовщины славных побед русского духовного оружия вдохновляет нас на новые духовные и государственные свершения. Да поможет нам Господь Бог!

Составил Леонид БОЛОТИН

17/30 Марта 2003 года по Р.Х., Крестопоклонная Неделя Великого Поста