 |
| НГ-Религии | Павел Круг | 21.12.2006 |
N 212, определившее набор сведений, которые НКО должны предоставлять в регистрационные органы.
Религиозные организации (наравне с другими общественными объединениями) должны теперь представлять в органы юстиции информацию о получаемых средствах, о том, как они были израсходованы, а также сведения о своем руководящем составе. Однако, добиваясь большей прозрачности в сфере доходов и расходов НКО, государство натолкнулось на сопротивление религиозных организаций, которые усмотрели в этом вмешательство в свои внутренние дела. Реакция, впрочем, оказалась несколько замедленной: постановление правительства вышло в апреле, а озабоченность создавшейся ситуацией главы религиозных организаций высказали только в начале декабря.
Этот вопрос обсуждался 13 декабря на заседании президентского Совета по взаимодействию с религиозными организациями, которое вел глава администрации президента Сергей Собянин. Хотя заседание было посвящено другой теме, на него был приглашен и глава Федеральной регистрационной службы Сергей Мовчан. Выслушав жалобы религиозных лидеров, Сергей Собянин поручил ему «выработать с представителями основных конфессий согласованный подход к формированию отчетности».
Между тем уже к 15 апреля 2007 года религиозные организации должны представить ведомству Мовчана сведения о своих доходах и расходах за прошлый год. Бумаги, подаваемые в регистрационную службу, во многом дублируют налоговую отчетность, которую религиозные организации (как и все другие физические и юридические лица) представляют к 1 апреля.
Мнения экспертов расходятся. Заместитель председателя Комиссии правительства РФ по делам религиозных организаций Андрей Себенцов не видит во введении новой отчетности нарушения Закона о свободе совести и о религиозных объединениях. Противоположное мнение у сопредседателя Славянского правового центра Владимира Ряховского, который считает, что требования закона об НКО к религиозным организациям практически невыполнимы.
«Как может религиозная организация сообщить, сколько человек присутствовало на ее мероприятиях? Кто положил деньги в ящик для сбора пожертвований — российский или иностранный гражданин?» — с недоумением спрашивает Владимир Ряховский. По его мнению, «закон будет применяться избирательно по отношению к тем организациям, которые не нравятся властям, вплоть до их ликвидации».
Между тем ситуация, в которой религиозные организации должны ежегодно «отчитываться о проделанной работе» перед регистрационным ведомством, уже стала предметом пристального внимания правительственной комиссии США по религиозной свободе за рубежом. 14 декабря эта комиссия представила ежегодный доклад по России, в котором январский закон об НКО был подвергнут острой критике. «Закон будет иметь негативные последствия для религиозных объединений», — уверены авторы документа.
Это как раз тот случай, когда западные правозащитники и представители крупнейших, или традиционных, религиозных объединений России проявили трогательное единодушие. «Мы не должны возвращаться к порочной практике советского периода, когда каждый шаг религиозной организации был подконтролен государству, когда проверялось содержание церковной проповеди и отслеживалась вся документация религиозных объединений», — заявил на заседании Президентского совета управляющий делами Московской Патриархии митрополит Калужский и Боровский Климент (Капалин).
Он предложил «предусмотреть для религиозных организаций упрощенную форму отчета о деятельности. Например, от епархий можно запросить информацию о входящих в ее структуру приходах и монастырях». Такие сведения озвучиваются на епархиальных собраниях ежегодно и представляют для государства исключительно статистический интерес.
Нежелание религиозных организаций делиться информацией о структуре финансирования с органами юстиции можно объяснить по-разному. Церковные иерархи ссылаются на невозможность подсчитать число верующих на богослужении или определить гражданство человека, бросившего деньги в ящик для сбора пожертвований. Однако большую прозрачность финансовой и хозяйственной деятельности религиозных организаций можно только приветствовать. Открытость этой информации для общества может предотвратить не одну «очернительную кампанию» в СМИ, причем гораздо эффективнее, чем постоянные призывы религиозных лидеров к нравственности журналистов.
Материальная сторона деятельности религиозных организаций зачастую окутана туманом. Журналистские расследования в основном носят характер компромата, объективных исследователей данной проблемы единицы. Сами представители религиозных организаций крайне редко говорят в СМИ о финансах и еще реже сами находят нужным обнародовать информацию такого рода. Однако такие случаи есть, например, официальная газета Совета муфтиев России «Ислам минбаре» в каждом номере публикует подробные сведения о пожертвованиях на строительство нового здания Московской соборной мечети. Так что технически сбор подобных сведений вполне осуществим.
Корректное, неизбирательное применение закона об НКО к религиозным организациям во многом уравновешивает государственную политику предоставления им разнообразных налоговых льгот. Тем самым государство демонстрирует, что готово «списать» часть налогов (например, на издательскую деятельность религиозных организаций), назначив за это определенную «цену» — предоставление подробной информации о себе в органы юстиции. Тем самым религиозные организации вписываются в ту капиталистическую систему экономики, которая сложилась в России на сегодняшний день.
Речь идет вовсе не о борьбе мировоззрений. Версия «атеистического реванша» со стороны государства звучит уже малоубедительно. А то, что религиозные организации «встраивают» в некую административную вертикаль, чего так опасаются западные правозащитники, — вопрос скорее дискуссионный. Открытые для СМИ, обладающие мощным лобби в парламенте и своим «правом голоса» в Совете при президенте, религиозные организации, как традиционные, так и нет, способны эффективно действовать сообща и влиять на государственную политику, невзирая на все различия религиозного характера между собой. Что они и продемонстрировали.
