Русская линия / Библиотека периодической печати / От стратегии выживания к стратегии развития

Степанов: Александр Николаевич, нынешний год — год выборов в Государственную Думу. В связи с этим заметно активизировалась политическая жизнь, происходит множество различных политических мероприятий, в том числе и в национально-патриотическом спектре политического поля. И я думаю, что ни одно из патриотических мероприятий, ни одно из собраний и совещаний не обходится без А.Н. Крутова. Думаю даже, что иные патриотические деятели, которые и за один стол друг с дружкой не садятся (есть, как известно, и такое в патриотическом движении), стараются пригласить Вас к себе и сделать своим союзником. Поэтому у Вас, как ни у кого другого, есть возможность взглянуть на процессы, которые происходят в национально-патриотическом лагере, не только изнутри, но и извне, и с максимально объективной позиции.

Самый простой анализ всех последних выборов, как президентских так и думских, показывает, что за идеи национально-патриотического толка, за национально-патриотические лозунги стабильно голосует от 30 до 40 процентов электората. Тем не менее, за минувшее десятилетие так и не удалось создать сильный национально-патриотический блок или партию. Какова, на Ваш взгляд, ситуация сейчас? Есть ли сегодня перспективы появления мощной национально-патриотической силы?

У нас нет национально-патриотического движения

Крутов: Прежде всего, я хотел бы сказать, что не на все национально-патриотические тусовки меня приглашают и не на всех я сам стремлюсь присутствовать.

Что же касается нашего национально-патриотического движения, то, на мой взгляд, сегодня у нас имеются патриотические деятели, существуют партии и организации — маленькие, чуть-чуть побольше и совсем карликовые, — но национально-патриотического движения нет, что бы мы ни говорили и что бы ни пытались сделать. Его нет, потому что на сегодняшний день русский народ не видит в нас ту силу, на которую он мог бы опереться.

Вот Вы говорите, что за патриотов голосует в среднем 30−40%. Однако патриотическим языком говорят сегодня многие: и партия власти, и президент, и оппозиция. Все они используют патриотические лозунги, потому что это дает возможность обратиться к народу.

Степанов: Словом, идея патриотизма востребована нашим обществом?

Крутов: Она востребована во всем мире. Мы видим, что и в западном, и в восточном мире идея патриотизма была, есть и будет, потому что это — основа существования нации и национальных государств. Только в нашем Российском государстве с приходом к власти демократов и либералов идея патриотизма получила статус «красно-коричневой» и была отброшена в сторону, а во главу были поставлены западные, так называемые, «общечеловеческие» ценности, о содержании которых никто толком не мог ничего сказать…

Степанов: Да, быть патриотом лет 10 назад было просто неприлично…

Крутов: Не то что неприлично, но даже где-то и опасно. Человек мог потерять или не получить работу, все мы ощущали довольно сильное давление со стороны власть предержащих.

Но вот, наконец, сегодня эта идея востребована. Однако мы, те люди, которые называют себя патриотами, те, кому больно и тяжело за то, что происходит с Россией, с русским народом, мы на протяжении всего этого десятилетия пытаемся объединиться, но у нас ничего не получается. Процесс распада, разложения идет у нас в России быстрее, чем процесс позитивного созидания и консолидации. Почему это происходит? Это непростой вопрос.

Главная наша проблема — маловерие

Крутов: Я думаю, у нас нет единого национально-патриотического движения по той причине, что мы на сегодняшний день занимаемся выживанием. Мы исповедуем стратегию выживания, а наши противники используют стратегию развития. Тому есть простое объяснение: мы сегодня настолько слабы экономически, финансово, бюджетно, что вынуждены ориентироваться только на выживание.

Степанов: Под врагами Вы имеете в виду врагов внешних?

Крутов: И внутренних. Все либеральные силы внутри России, внедряющие совершенно другую идеологию, имеют достаточно средств и действуют мощно, организованно, создают СМИ, различные структуры, которые активно действуют, проводя успешные пропагандистские кампании. Мы же действуем каждый по отдельности, стараясь только выжить в этом мире зла, противном патриотизму. Каждая организация выживает сама по себе, находя небольшие средства к существованию, издаются малотиражные газетка, журнальчик, передачка. И — всё. У нас нет возможности выйти на простор, проводить генеральную линию, начать широкое наступление. Мы только держим оборону на маленьких участках.

И всё оттого, что мы занимаемся выживанием, в то время как наши противники — космополиты и либералы — занимаются развитием своих структур.

Мы можем хорошо и красиво говорить, мы можем идеологически обосновать пути развития нашего государства. Но мы не можем собрать силы и средства, чтобы выпускать единую, мощную газету на всю Россию.

Степанов: Тем не менее, существует ведь много патриотических партий и организаций, издаются газеты. И все они находят какие-то средства на свое существование. Может быть дробление не связано только с нашей финансовой слабостью?

Крутов: Правильно. Но все они находят средства только для своего выживания. Возьмем, например, вашу «Русскую линию». Она могла бы превратиться в мощный информационный центр национально-патриотического движения, если бы у вас появились соответствующие экономические возможности. Опыт есть, творческие силы есть. Можно было бы привлечь интересных, умных, толковых людей. Но ведь вам же никто не предлагает ресурсов для развития.

Степанов: Увы, это действительно так…

Крутов: Вот видите. И при этом рядом создаются различные такие же информационные агентства, только меньшего калибра. В результате и происходит дробление сил и средств. Думаю, что так происходит потому, что спасение России не стало пока сверхзадачей.

Степанов: Но почему же не могут объединиться патриотические партии, движения, СМИ? Почему не удается собрать эти малые силы в кулак? Может быть лидеров нет?

Крутов: И амбиции мешают, и лидеров настоящих нет… Каждый боится, что если мы объединимся, то он потеряется. Гордыня ведь многолика, она присутствует в каждом из нас. Можно перечислять много причин нашего разделения: и амбиции, и недостаток средств, и отсутствие лидеров. Причем картина одинаковая, что в центре, что на местах. У нас в регионах есть те лидеры, которые могут объединить людей, но все равно объединения не происходит. Повторяю, на мой взгляд, это происходит потому, что каждая национально-патриотическая организация занята только выживанием.

Мы много говорим о жертвенности, но к настоящей жертвенности пока не готовы. А от этого зависит многое, если не всё. Вспомните, как Минин и Пожарский собирали средства на борьбу с поляками. Долго собирали, не один день. В конце концов, они сказали: раз так, то давайте всё продадим — и имущество, и детей, и жен, но средства соберем. Вот когда такая готовность к жертвенности появится у нас, — что ты не себя и своих близких должен сохранить, а Россию должен сохранить, — тогда у нас что-то получится. Пока что у многих из нас мышление настолько узко, что оно не дает возможности нам объединиться.

Я, кстати, не думаю, что это — однозначно плохо. Может быть, минувшее десятилетие, да и нынешнее как раз и даны нам для того, чтобы пройти школу. Может быть, мы учимся… Хотя за десять лет мы могли бы уже многому научиться…

Вот, например, у нас есть русские предприниматели, национально мыслящие, патриотически настроенные. Когда мы с ними встречаемся, говорим: «Вы ведь сами понимаете, какие это важные задачи: пропаганда и просвещение. Без подготовки людей, молодежи мы будем бессильны. Нам нужно донести наши мысли до людей». И никакого результата. Вот вы много получаете помощи? Отнюдь…

Я нередко задаю вопрос: «Почему Вы не хотите помочь? Чего Вы боитесь в этой ситуации?» И слышу в ответ: «Я не контролирую те деньги, которые я выделил. Я должен там обязательно присутствовать». Я говорю: «Хорошо. Давайте создадим наблюдательный совет, попечительский совет. Мы согласны. Но поймите, Господь дал Вам талант зарабатывать деньги. И Вы должны воспользоваться этим талантом для спасения России». Но дальше обещаний дело часто не идет.

Степанов: А отчего так происходит? Не понимают, насколько это важно, или не видят смысла вкладывать ресурсы в то, что не будет приносить большую прибыль, или просто жадность одолевает?

Крутов: Глубинная причина здесь одна — маловерие. Помните, Патриарх Тихон еще в 1918—1919 гг. говорил: «Эх, мало веры в нас». Это он говорил в те времена, когда народ был совсем другой, более религиозный. А сегодня в нас веры осталось совсем чуть-чуть. Мы много говорим о спасении России, а внутри мы маловеры. Мы говорим о Родине, о служении, о жертвенности, а в глубине души своей боимся: «А вдруг потеряем и то, и это. Не будет того и этого». Главная проблема нашего национально-патриотического движения как раз и состоит в маловерии. Именно отсюда происходит стратегия и тактика выживания по отдельности, установка на то, что по отдельности мы выживем лучше, чем вместе.

Парадоксы современного национал-патриотизма

Крутов: Вы говорите, что 40% готово голосовать за нас. Но я вижу другое: народ вообще не верит во власть, не доверяет власти. А ведь известно, что любое государство падает, как только народ перестает доверять власти. Так произошло в 1917 году. Потеря доверия к власти привела сначала к падению Царской власти, потом Временного правительства, к полному безвластию и узурпации власти большевиками. Но сначала была именно потеря доверия к власти.
А сегодня сколько у нас людей голосует? Двадцать пять процентов!

Степанов: Ну, реально в выборах участвует побольше, особенно в президентских…

Крутов: Двадцать пять процентов, — так у нас в законе записано. Придет двадцать пять процентов — и выборы состоялись — президентские ли, депутатские ли, губернаторские ли. А это значит, что сама власть уже не верит, что народ придет и проголосует, выскажет свое мнение. Но что такое двадцать пять процентов?! Это — даже не четверть всего населения, а только четверть от тех, кто имеет право голоса! И после этого представители власти ничтоже сумняшеся заявляют, что они — «всенародно избранные». Но семьдесят пять процентов остается за бортом! Три четверти дееспособных граждан не принимают участия в выборах!

Причем, они не идут голосовать ни за партию власти, ни за национал-патриотов. Почему? Ведь мы же им говорим: «Ребята, идите за нами. Мы хотим, чтобы у нас во власти были национально ориентированные люди, чтобы они защищали национальные интересы. Мы хотим, чтобы власть отвечала интересам народа. Мы за социальную справедливость, за природную ренту в интересах народа, а не кучки олигархов». Но нас не слышат или не слушают…

Степанов: Вы безусловно правы насчет того, что народ перестает верить власти. Кризис демократии в России очевиден. И не только, кстати, в России. Вон сербы не смогли избрать президента из-за неявки избирателей. Процесс отторжения демократии охватил едва ли не все православные славянские народы…

Вместе с тем, результаты социологических опросов свидетельствуют, что в обществе есть спрос на патриотизм, что идеи патриотизма разделяются большинством населения. «Русская линия» часто об этом сообщает. Даже молодежь, которую десять лет оболванивали, настроена весьма патриотично. Патриотическое чувство живет в разных слоях общества.

Крутов: Я согласен с Вами. И главное доказательство тому, что народ проголосовал за президента Путина. Это свидетельствует о том, что у нашего народа есть потребность в национально мыслящих патриотических государственных деятелях. Я уверен, что придет сегодня к власти национально мыслящий человек, — и 80% населения России будет с радостью поддерживать все его идеи, слова и действия. Но что нужно сделать для того, чтобы такой человек пришел к власти, я не знаю…

Степанов: Парадокс получается: в обществе есть спрос на патриотизм, а национально-патриотические лидеры прозябают где-то на обочине политического процесса. Может быть, дело в том, что они не умеют найти верных слов, лозунгов, образов, которые увлекли бы людей, получили бы отклик в народной душе?

Крутов: Не всё просто в национально-патриотическом лагере. Нередко сами лидеры вредят делу. Вот национал-патриоты говорят, что они борются за интересы народа. Но коммунисты тоже утверждают, что они — патриоты, что они тоже борются за народ. Ну что ж, давайте будем вместе бороться. Но тут вдруг… появляется Березовский.

Многие люди совершенно справедливо воспринимают Березовского, как человека, который нанес огромный ущерб народу и стране. Имя Березовского однозначно ассоциируется с грабежом России. И вдруг мы видим, что некоторые наши национал-патриоты начинают с ним объединяться для совместной борьбы. Как может реагировать простой человек на такие действия?! Ему объясняют: чтобы сбросить нынешнюю власть, нам надо объединяться со всеми ее противниками. Извините, как я могу поверить человеку, который сначала меня ограбил, а затем пришел меня защищать. Если бы он пришел и сказал: «Я у вас украл 20 миллиардов долларов. Вот я все деньги возвращаю, прошу прощения, каюсь и отдаю деньги на народное дело. Народу отдаю», — тогда бы я ему поверил. А так мне предлагают объединиться с грабителем и надеются, что я их поддержу. Да не будет этого! Нельзя же так не уважать свой народ!

Я всегда говорю: «Ложка дегтя может испортить бочку меда, но ложка меда бочку дегтя не испортит». Так и здесь, эта ложка дегтя испортит всю работу, которая была до этого. Понимаете, когда люди не видят в национал-патриотах людей, способных на жертву, а видят конъюнктурщиков, которые могут объединиться и с тем, и с другим, то они справедливо спрашивают, а чем они лучше демократов? Действительно, чем мы лучше?!

Степанов: Иными словами, все эти игры Александра Проханова с Березовским разрушают смысл, саму идею патриотизма?

Крутов: Конечно. И в этом отношении я Проханова абсолютно не поддерживаю. Так поступать патриотическому лидеру нельзя. Я не могу быть рядом с врагом Православия, с врагом моего Бога, с врагом России. Нельзя делать доброе дело с пособниками сатаны, невозможно. Надо, чтобы бесы были отдельно, а ангелы отдельно.

Степанов: Видимо, объединение Проханова с Березовским — это результат своего рода ослепления, ослепления нелюбовью, даже ненавистью к президенту Путину.

Крутов: Наверное. Что еще их может объединять?! Но объединение на ненависти не самый лучший выход из положения. Объединиться можно только на любви.

Степанов: Наверное, поэтому этот альянс и вызывает такое отторжение в разных слоях патриотического движения.

Президент последней надежды

Степанов: Александр Николаевич, я разговаривал со многими лидерами патриотического движения, руководителями национально-патриотических партий и увидел, что у многих отношение к президенту Владимиру Путину либо негативное, либо настороженное. Некоторые отказывают Путину даже в том, что он — патриот. Как Вы понимаете феномен Путина? Он ведь пришел к власти на волне патриотического подъема…

Крутов: Я считаю, что никакого патриотического подъема не было. Путина назначила «Семья», выбрала из целого ряда кандидатур. Но Путин оказался полной противоположностью «царю Борису». Мы увидели другого человека, не этого пьяницу, хулигана и грабителя, мы увидели нормального человека. Я бы назвал Путина президентом последней надежды.

Он пришел и сказал: «Я — православный человек». Для многих это было потрясением и одновременно надеждой. Борис Ельцин олицетворял собой в Церкви человека, который просто пришел подержать вместо стакана с водкой подсвечник. Все ощущали какую-то неловкость, видя Ельцина в храме, а тут пришел к власти человек, который не стесняется этого.

Путин вдруг заговорил языком внутреннего ожидания русского человека. На протяжении десяти лет мы сдавали свои позиции и во внешней, и во внутренней политике. А он вдруг заговорил о том, что мы должны бороться с бандитами, должны их «мочить в сортире», должны навести порядок. Он заговорил о том, что власть не должна обманывать народ, не должна обещать того, что никогда не выполнит…

Русские люди традиционно связывают надежды с государством, с властью. И вот мы увидели, что пришел человек, который говорит о том, о чем мы мечтали, о том, что давно уже нужно сделать. Естественно, Путин получил народную поддержку. Все ожидали, что он наведет порядок, разберется с «Семьей», разберется с «прихватизацией», с коррупцией, с преступностью. Была надежда, что это случится… Но этого не случилось.

Степанов: А каково, по Вашим ощущениям, ныне отношение народа к президенту Путину? Дошел ли процесс разочарования до критической отметки?

Крутов: Нет, не дошел.

Степанов: Значит, надежда на Путина еще остается?

Крутов: Да. Есть две вещи, которые всегда помогали русскому человеку — это вера в Бога и вера в Царя-батюшку, то есть во власть. В конце концов, мы должны придти к пониманию, что ничего не можем сделать без Божьей помощи. Но возвращение русского человека к осознанию самого себя, возвращение к православному самосознанию — процесс очень долгий.

Что касается президента Путина и нынешней власти, то, я думаю, разочарование нынешним президентом будет увеличиваться с каждым годом. Особенно, если власть будет вести себя так, как у вас в Петербурге, когда был принят закон, признающий выборы легитимными, если пришли голосовать даже не двадцать пять процентов, а двадцать.

Мы забыли о теории малых дел

Крутов: Но, к сожалению, сегодня среди национально-патриотических лидеров нет альтернативы Путину.

Степанов: Вы считаете, что у нас нет лидеров, которые могут успешно бороться с представителем власти? А Глазьев, Ивашов?

Крутов: Пока я не вижу лидеров, способных на равных бороться с Путиным. И не потому, что за ним стоит так называемый «административный ресурс». Просто на сегодняшний день у большинства населения все-таки остается надежда, надежда не то чтобы на Путина, а на власть.

Безусловно, у нас есть интересные лидеры. Например, названный Вами Сергей Глазьев — перспективный лидер. Но чтобы он стал полноценным лидером, мы, национально-патриотическое движение должны его поддержать, а не ставить ему препоны.

Как появляется лидер? Он же не с Марса прилетает. Он должен быть признан и выдвинут тем движением, которое представляет. Может сегодня Глазьев быть руководителем национально-патриотического движения? На мой взгляд, может. У него для этого есть все данные: образование, ум, политический опыт, определенная харизма, а главное — программа. Он может четко, доступно и грамотно рассказать о самых сложных вопросах. Словом, всё у него есть. Но все ли представители национально-патриотического движения поддержат его кандидатуру? Увы.

Степанов: Таким образом, Глазьев не сможет стать единым кандидатом в президенты от национально-патриотического движения?

Крутов: К сожалению, не сможет. Я бы, например, тут же его поддержал. Но на сегодняшнем этапе большинство деятелей национально-патриотического движения будут смотреть, куда им выгоднее пристроиться, к кому выгоднее «прижаться».

Понимаете, еще в чем дело, — мы сами толком не можем определиться, что такое национально-патриотическое движение. Мне часто говорят: «Давайте все объединимся». Я говорю: «Я — за объединение, но не со всеми. Например, недавно появилась Национально-державная партия России (НДПР). Там есть уважаемые люди, но есть и люди, которые выступают против Православной веры. Как мне объединяться с такими патриотами?!». В ответ я слышу: «Давайте об этом забудем и объединимся, а потом посмотрим, что делать дальше». Позвольте, но они хулят моего Бога, считают, что христианство — «религия рабов», заявляют, что Православная вера не нужна русскому человеку, как я могу с ними объединиться в одном движении?!

Степанов: Словом, начинать нужно с идеи, с идеологии. Без этого нам не прийти к единому пониманию даже в том, что такое национально-патриотическое движение…

Крутов: Конечно. Уже много было попыток объединить всех, кто есть. И ничего из этого получается. Один говорит: «Мы будем поддерживать Путина». Другой говорит: «А мы не будем поддерживать Путина». Третий: «Мы будем поддерживать Глазьева». Четвертый: «А у нас есть свой кандидат». Смотрю я на них и думаю, какова же должна быть точка единения для всех этих людей? Каждый сам по себе хороший человек, несомненный патриот. Но объединиться между собой не могут. Почему? Вот Вы можете мне объяснить? Вы ведь тоже этим занимаетесь, над этим размышляете…

Я, например, думаю, что в основе всего лежит гордыня. Гордыня и наше ма-ло-ве-ри-е — вот причины того, что мы не можем объединиться. Мы, к сожалению, не верим даже друг в друга. Мы думаем, что объединившись мы что-то потеряем. У нас много партий, за которыми стоит от силы 20, 30, 40 человек. Ну, давайте объединимся. У нас в каждом регионе есть люди, которые пользуются авторитетом у населения. Так выдвиньте не себя, а такого авторитетного человека…

Степанов: Может быть, то, о чем Вы говорите, — свидетельство глубинного кризиса патриотического движения и даже патриотического сознания? Может быть, сейчас нужен новый образ патриотизма, обновленная идеология патриотизма? Ведь в последнее время сложилась новая ситуация, — патриотическое движение столкнулось с вызовом Путина. Что там творится в душе у Владимира Владимировича Путина, какими помыслами он движим, нам не известно. Между тем, очевидно, что он пришел к власти на волне патриотических ожиданий, и народ именно с ним связывает образ великой, сильной России. Сегодня в общественном сознании образ патриота — это Путин.

Однако у меня такое ощущение, что патриотическое движение, находившееся в оппозиции к власти, которая десятилетие разрушала страну, никак не отреагировало на этот «вызов Путина», не выработало адекватного ответа, осталось таким же каким оно было во времена Ельцина.

Хуже того, началось дробление, возникли новые расколы в национально-патриотическом движении. Вот Вы обратили внимание на НДПР. Действительно, ситуация с этой партией неоднозначная. С одной стороны, там собрались люди, которые имеют устойчивую репутацию патриотов, которые зарекомендовали себя непримиримыми борцами с ельцинским режимом, которые позиционируют себя, как люди православные. Я имею ввиду Бориса Миронова и Станислава Терехова. Но, с другой стороны, они вдруг решили объединиться с откровенными врагами Православия. Русские патриоты решили строить организацию не на основе Православия, а по сути на основе атеизма, потому что в основе их партийной идеологии лежит не Бог, а нация. И ведь они не отдают себе отчета, что тем самым они порывают со всей традицией русского патриотического движения.

Крутов: Конечно! И главное, они забывают, что Господь создал нации. Не нация создала Бога, а Бог создал нацию, и каждой нации Он дал предназначение в этом мире. Русской нации — быть хранительницей и истин Православной веры, утвердительницей вселенского Православия. Вот наша задача. Православие создало наше государство — Россию, сформировало русского человека, русскую культуру, русский мир. И отвергать Православную веру, не опираться на нее — это безумие. Если ты не с Богом, то понятно, с кем ты. А я не могу опираться на помощь сатаны. Я — верующий православный человек, корнями уходящий в Россию, в русскую духовность, хочу еще раз подчеркнуть, что только с Божьей помощью мы можем победить.

Действительно, нам сегодня нужен новый образ, нужна новая стратегия. Но в чем она заключается? Мы должны перейти от стратегии выживания к стратегии развития. В моем понимании, стратегия развития — это, прежде всего, жертвенность, стремление побольше отдать, собирать силы и средства на общее дело. Без этого нам не выжить, не спастись! Поодиночке можно, конечно, выжить, но наши враги будут захватывать все больше и больше. Мы ничего не сможем сделать, если не перейдем от стратегии выживания к стратегии развития, к действию.

Степанов: Сегодня патриотизм буквально раздирают на части. С одной стороны, патриотическому движению бросает вызов власть, используя наши идеи в своих, не всегда честных, зачастую корыстных интересах. Власть сегодня использует патриотизм исключительно как политическую технологию, как способ удержать властные рычаги.

С другой стороны, нам бросают вызов коммунисты, которые говорят, что они тоже патриоты, только особенные — «левые». Они находят патриотизм даже у Ленина, изображают его, как главного патриота. А это — полный абсурд, ибо «ленинский патриотизм» абсолютно противоречит историческим фактам…

Крутов: Я согласен с Вами. Конечно, можно найти в каком-нибудь труде строчку или две-три для доказательства тезиса о «ленинском патриотизме». Но мы-то должны смотреть по делам…

Степанов: Разумеется. Человека, который возглавил разрушение исторической России, нельзя называть патриотом. Никому ведь в голову не приходит назвать патриотом Ельцина.

И вот теперь третий вызов патриотизму бросает Национально-державная партия, которая заявляет о том, что возможен патриотизм и не коммунистический, но тоже безбожный, атеистический. Куда податься в этих условиях русскому человеку? Выдержит ли патриотическое движение такой натиск? Сохранится ли оно? Или, может быть, это — свидетельство краха русского патриотического движения?

Крутов: Вы забыли еще одну вещь. Действительно, власть перехватила лозунги и их активно использует, Березовский объединяется с левыми патриотами и т. д. Словом, растаскивание нашего лагеря идет активно, работают мощные политтехнологии. В этом я согласен с Вами и считаю, что так оно и есть. Но мы должны понять, что как люди слабые и немощные, мы ничего не можем сделать без Божией помощи. Мы должны твердо уразуметь, что мы можем объединиться только в Боге. Что бы сейчас ни происходило, какие бы испытания на нас ни обрушивались, как бы нас ни искушали, мы должны, прежде всего, сохранить верность Православной вере, православной России. Если мы в этом будем делать уступки, то пропадем. Если же мы твердо пойдем по этой стезе, то, я уверен, народ нас поддержит. И самое главное — мы забыли о теории малых дел. Что сегодня нужно делать? Еще раз повторю: нужно экономически себя обезопасить, создать финансовую базу для развития нашего движения. Без этого мы ничего не сможем сделать. Это первое. Второе — это дела, пусть маленькие, но конкретные. Вот — пример. Есть в Калужской губернии деревня Зудна. Туда понаехали люди с Кавказа, захватили руководящие должности и начали просто третировать местных жителей. И куда бы они ни обращались, что бы ни делали, везде они получали отказ, потому что там «все было схвачено». Мы, «Русский Дом», приехали туда, показали материал один раз, другой, привлекли депутатов Госдумы, представителей вышестоящей власти, прокуратуру, спасли русского местного парня от тюрьмы, куда его могли посадить по навету. И люди увидели, что есть сила, которая может им помочь…

Степанов: Увидели, что правда может победить…

Крутов: Именно так. Дело даже дошло до того, что мы пригласили представителей местной власти и сказали им: «Или вы уберете дом иеговистов, который дали разрешение построить, или мы все вместе уберем вас из власти». И им ничего не оставалось, как отменить свое решение о строительстве дома иеговистов.

А люди увидели, что им кто-то помогает, что они могут на кого-то опереться в решении своих насущных проблем, в своей борьбе. Это очень важно. Сетевая работа, — вот наша главная задача сейчас. Создать сеть по регионам, по конкретным местам, городам. Люди должны видеть, что патриоты не только хорошо и правильно говорят, но и делают, помогают. Вот тогда мы сможем что-то сделать.

Но на первом этапе, сегодня мы должны постараться, чтобы как можно больше людей наших взглядов прошло в Государственную Думу. Мы должны найти возможность, чтобы объединиться и провести туда как можно большее число наших единомышленников. Это сегодня главная задача.

Степанов: Что ж, может быть Вы и правы. Быть может единственный выход для нас сегодня именно в том, чтобы теория малых дел и стала идеологией национально-патриотического движения.

Благодарю Вас за беседу, Александр Николаевич. Думаю, что Ваши тревоги, Ваши мысли близки и понятны нашим читателям.

КРУТОВ Александр Николаевич (р. 13.10.1947), тележурналист.
Родился в поморском селе на берегу Белого моря в потомственной рыбацкой семье, растившей шестерых детей. Отец — инвалид Великой Отечественной войны.
По окончании журфака МГУ с 1971 Крутов работал на радио (в редакции «Последних новостей» и на радиостанции «Маяк»). Один из создателей радиопрограмм «30 лет Победы» и «В этот день 20 лет назад». С 1983 — на телевидении (комментатор в программе «Время»). При его непосредственном участии рождаются новые программы: «90 минут», «Прожектор перестройки», «Утро» и др.
В 1986 после апрельской трагедии в Чернобыле он едет в зону бедствия. Несмотря на реальную опасность заражения тележурналист Крутов работает без защитной маски: репортажи звучали не только ясно, но и смело, в обход цензурных препон. Его фильм «Предупреждение» — об уроках катастрофы — был отмечен специальным призом на фестивале документального кино в Бирмингеме, а на фестивале телевидения в Монте-Карло признан «самым заметным и правдивым документальным произведением 1986 года».
С 1989 по 1991 — народный депутат СССР. С 1992 — генеральный директор телекомпании «Подмосковье» (с 1997 — «Московия»), автор и ведущий православно-патриотической программы «Русский Дом». Главный редактор журнала «Русский Дом» (выходит с 1997).
(Святая Русь. Большая Энциклопедия Русского Народа. Русский патриотизм. Гл. редактор, составитель О.А.Платонов, составитель А.Д.Степанов. — М., 2003).