 |
| Русское Воскресение | Вадим Цеков | 15.12.2006 |
Услышав об этом разговоре, находившийся там же, на танцплощадке, Р. Бароев сообщил Ткачеву о намерении сельских ребят. Но избежать драки так и не удалось. И окончилась она трагически: одному из участников драки Т. Гасиеву ножом был нанесен удар в сердце. От полученного ранения в ту же ночь он скончался в больнице…
И вот недавно на редакционный стол легло письмо за подписью А. Ткачева. Прислал он его из колонии.
«Я осужден к 13 годам лишения свободы, — говорилось в письме, — за преступления, в которых неповинен. По прихоти следователя Э. Битарова я стал убийцей, хотя никакого убийства не совершал. А все потому, что Битаров вел следствие не путем искания истины, а путем шантажа, угроз и обмана. И я не могу молчать об этом. Ибо в его руки могут попасть и другие невинные люди, судьба которых будет зависеть полностью от Битарова, а не от закона…»
И вот я в Северной Осетии. Первая встреча — с заместителем председателя Верховного суда республики А.А. Ечкаловой:
— Да, я председательствовала при первом рассмотрении уголовного дела в Верховном суде. И суд тогда без особого труда установил, что следствие проведено Э. Битаровым односторонне, неполно, необъективно. Прежде всего не были выяснены с достаточной полнотой обстоятельства убийства Гасиева, а также обстоятельства нанесения ножевого ранения Бураеву.
Так свидетель А. Мироненко пояснил, что в числе участвующих в драке был и А. Прокопенко. Но следователь ограничился лишь поверхностным допросом Прокопенко. А к моменту рассмотрения дела в суде А. Прокопенко выехал за пределы республики в неизвестном направлении…
Из показаний свидетеля О. Антоновой следовало, что потерпевшего Гасиева около танцплощадки избивал и Н. Джанаев (по кличке «Лиса»). И что у этого Джанаева был нож. Однако Джанаев был допрошен поверхностно, очные ставки между ним и свидетелями проведены не были…
Со слов О. Воробьевой, был нож и у участника драки Г. Попова. Более того Попов кого-то ранил, руки у него были в крови, и потом сразу после драки он мыл их под краном… Но опять же следователь почему-то оставил это заявление без последствий…
— И к какому же выводу по этому уголовному делу пришел тогда суд? — спросил я А.А. Ечкалову.
— Серьезные пробелы в предварительном расследовании, — ответила она, — лишали суд возможности вынести по делу приговор. А их устранение было возможно только в условиях предварительного следствия. Вот потому мы и возвратили уголовное дело в прокуратуру республики для дополнительного расследования.
…Дорасследование по данному уголовному делу поручили провести… тому же Э. Битарову. При новом судебном рассмотрении дела председательствующей была А.Г. Багаева.
Беседую с Азой Габазовной Багаевой.
— Конечно же, следователь Э. Битаров далеко не полностью выполнил предписания Верховного суда. Не установлено, например, лицо, нанесшее А. Ткачеву ножевое ранение. Не разысканы участники драки А. Прокопенко, Н. Джанаев, А. Инигов… Не установлено лицо, наставившее на Хубецова нож. Не установлено количество ножей, применявшихся во время драки. Осталось так и не исследованным, как получилось, что Ткачев был ранен таким же ножом, каким был убит Гасиев и ранен Бураев…
— И при всем при том Верховный суд республики вынес обвинительный приговор в отношении А. Ткачева, признав его убийцей?
— В основу приговора легло обвинительное заключение следователя Э. Битарова и, естественно, свидетельские показания…
Что же это за свидетельские показания? Вместе с Азой Габазовной я листаю пятитомное уголовное дело. И прежде всего обращаю внимание на такой курьез. Драка и убийство Гасиева произошли поздно вечером 29 августа. И вдруг на девятом листе дела читаю, что 29 августа с 12.00 по 14 часов 40 минут следователь прокуратуры Моздокского района республики К. Битаров в своем кабинете допросил в качестве свидетеля по уголовному делу N14090 В. Чельдиева… Чуть ли не за полсуток до случившегося уже и дело возбудили, и свидетеля допросили?
— Я тоже обратила внимание на эту несуразность, — ответила Аза Габазовна.-Да не придала ей особого значения. А что касается моздокского следователя К. Битарова-так он лишь начинал вести дело. А потом продолжил расследование другой Битаров — старший следователь прокуратуры, родственник первого.
Нахожу в деле свидетельские показания:
Свидетель Р. Бароев: «Кто мог убить Гасиева, не знаю»,
Свидетель А. Мироненко: «Меня следователь Битаров заставлял давать показания против Ткачева…».
Подсудимый В. Кайтмазов: «Следователь Битаров просил меня сказать, что Гасиева убил А. Ткачев. Следователь сказал, что если я не скажу, что убил Ткачев, то он мне, еще одну 206-ю статью пришьет…»
Потерпевшая В.Д. Гасиева, мать убитого Т. Гасиева (суду): «Бабушка Хубецова сказала, что ребята боятся сказать, кто убил моего сына… Люди говорили, что у Бураева, Калоева, Хубенова и Чельдиева тоже были ножи. Я следователю говорила, что у них были ножи. Он сказал, что закончил следствие и не будет искать ножи. Я не подписала протокол…»
Я обратился к старшему следователю Э. Битарову:
— На каком основании было составлено обвинительное заключение?
— Вы, вероятно, смотрели не те показания, — отвечает Э. Битаров, — в основу моего обвинительного заключения положены весомые, однозначные показания свидетелей В. Чельдиева, Н. Кесаева, Э. Кесаева, потерпевших М. Бураева, А. Хубецова и других…
Я снова к пятитомному уголовному делу.
Свидетель В. Чельдиев: «Мне пришло анонимное письмо, в котором говорилось, что если я не буду держать язык за зубами, то мне его обрежут. Письмо это мой отец передал Гасиевой…»
Свидетель Н. Кесаев: «Я сказал следователю Э. Битарову, что Гасиева ударил Ткачев потому, что Чельдиев так говорил».
Свидетель Э. Кесаев: «Я не видел, как Ткачев гнался за Бураевым. Я этого не говорил на предварительном следствии… Я не давал показания, записанные на листе дела 8 — 12, том 2. Это следователь К. Битаров выдумал…»
Потерпевший М. Бураев: «Кто кого ударил, я не видел, так как было темно».
Прочитал я в пятом томе уголовного дела и свидетельские показания в Верховном суде республики… самого следователя Э. Битарова. Его тоже, оказывается, приглашали для уточнения кое-каких принципиальных вопросов, касающихся ведения им предварительного следствия.
— Допрос свидетелей, — признался суду, в частности, Э. Битаров, — был некачественный…
В суде поинтересовались: составлялись ли им, Э. Битаровым, протоколы очных ставок заранее? Ответ следователя Э. Битарова был категоричен:
— Заранее я протокол никогда не составляю.
Но тут потерпевший М. Бураев заявил, что протокол очной ставки его с Ткачевым был составлен заранее в кабинете следователя и только затем уже он, Бураев, и Э. Битаров поехали в следственный изолятор к Ткачеву… И тогда следователь Э. Битаров вынужден был сознаться.
Я спросил старшего помощника прокурора республики X. Тегкаева: «Чем объяснить грубейшие нарушения УПК, допущенные Э. Битаровым?»
— По моему мнению, это дело ему не надо было поручать.
Не так давно он схлопотал у прокурора республики строгий выговор с предупреждением.
И X. Тегкаев пододвинул ко мне приказ N 81 прокурора Северо-Осетинской АССР А. Иванова. Я прочитал:
«Старший следователь прокуратуры юрист 1 класса т. Битаров Э. В…. отсутствовал на рабочем месте без уважительных причин с 14.00 до 16 часов.
Как установлено, т. Битаров со своими товарищами выезжал за город в Кобанское ущелье, где они распили спиртные напитки. Среди участников компании находился гр-н Житомирский М.К., ранее условно осужденный и привлеченный к труду. По возвращении в гор. Орджоникидзе Житомирский М.К. будучи в нетрезвом состоянии, управляя автомашиной марки „Жигули“, допустил грубое нарушение правил движения на автотранспорте, в результате чего совершил наезд на гр-ку Семенову Н.А., которая скончалась на месте, а сам скрылся с места автодорожного происшествия…»
Разговор был продолжен в кабинете заместителя прокурора республики, начальника следственного отдела Г. Сопоева.
Когда я рассказал ему о грубых нарушениях, допущенных следователем Э. Битаровым при ведении уголовного дела, он не поверил.
— Ай, как нехорошо! — запричитал Георгий Александрович. — Однако я должен вам сказать: местные драки — это что-то невообразимое! Ничего не поймешь: кто, кого, куда и когда ударил…
— Не скажите! — возразил я. — В обвинительном заключении, составленном следователем Э. Битаровым, четко расписано: кто, кого, куда и когда ударил.
— А как же иначе! — даже привстав, воскликнул Г. Сопоев. — Этого от нас требуют. Вот поэтому мы по возможности и выпрямляем, логично выстраиваем факты.
А, может, не надо «выпрямлять»? А надо рассмотреть трагическое событие, происшедшее в Моздоке, в точном соответствии с требованием Уголовно-процессуального кодекса? Всесторонне, полно и объективно. И тогда все станет на свое место.
1979
ВОЗВРАЩАЯСЬ К НАПЕЧАТАННОМУ
26 января с.г. в «Комсомольской правде» была напечатана корреспонденция В. Цекова «Следствие ведут кунаки». Автор ставил под сомнение обоснованность приговора А.А. Ткачеву, вынесенного Верховным судом Северо-Осетинской АССР. Редакция получила много писем, в которых читатели спрашивали, отменен ли приговор. Прокуратура СССР, проверявшая в порядке надзора уголовное дело после выступления газеты, сообщила редакции, что вина А.А. Ткачева и других осужденных доказана в полном объеме, указанном в приговоре, осуждены они законно и обоснованно. Корреспонденция В. Цекова не может служить основанием к опротестованию приговора из-за ошибочности выводов автора. До того, как корреспонденция была напечатана, правильность осуждения А.А. Ткачева и других лиц в кассационном порядке проверялась судебной коллегией по уголовным делам Верховного суда РСФСР, и 13 января 1978 г. Приговор оставлен без изменения.1979
P. S. «Вот такие кунаки держат у нас в мединституте, тянут за уши и затем выдают дипломы анашистам, морфинистам, ворам и убийцам и присваивают им звание врача. Вот пример. Вчера во время лекции в ЦКБ был убит ударом ножа в сонную артерию студент шестого курса Кашликова. Убийца тоже студент мединститута, шестого курса, Каргинов. Каргинов в прошлом за преступление сидел в тюрьме, но снова был кунаками восстановлен в институте».
«40 лет пожила я в 30 км. от Моздока, в соседней Чечено-Ингушетии. Это моя родина. Была квартира со всеми удобствами, работа. Все бросили, уехали три года назад, потому что подрастают у меня два сына. А беззаконие и безнаказанность сплошь и рядом. А если в драках или другом преступлении замешан русский, то он всегда будет козлом отпущения. В вечном страхе русские люди в наших местах. Особенно достается молодым приезжим специалистам. Тракторист-ингуш гоняется по полю на тракторе за молодыми учительницами, выбивает окна, влезают, издеваются».
«На базаре торгуют здоровые молодые ребята яблочками. Одеты по последней моде, рядом „Жигули“. От скуки поет песни под гитару, вот содержание одной из них:
Меня зовут Мирза
Работать мне нельзя.
Пускай работает Иван,
Перевыполняет план.
В магазинах сдачи не жди. Спросишь — „рюсский дешевка“ и кидает со смехом. В техникум хочешь поступать — плати деньги, особенно в Хасавюртовский и Махачкалинский» [1].
Три цитаты, приведенные выше, датированы не девяностыми годами, как это могло бы показаться на первый взгляд. Относятся они к 1979 году. Именно в этом году в «Комсомольской правде» была напечатана статья журналиста Вадима Цекова «Следствие ведут кунаки»: «В почте из мест заключения в 1979 году появилось письмо от русского парня А. Ткачева, который написал, что сидит ни за что. А обвинение серьезное — убийство в драке. Парень клялся, что убили другие, но у них родственники вели следствие и свалили все на него. Мы почувствовали реальную беду и угрозу не одному осужденному и поручили разобраться в этом вопросе журналисту Вадиму Цекову. Партийный и государственный аппарат к этому времени распадался, взятка стала явлением обыденным. Конечно, боялись партконтроля из Москвы. Но раковая опухоль кумовства, всепрощения охватывала все больше и больше районов. Поэтому, возмущенные ростом коррупционной мафии в стране и особенно на Кавказе, мы вместе с Виктором Афанасьевым, главным редактором „Правды“, Сергеем Семановым, главным редактором журнала „Человек и закон“, Алексеем Пьяновым („Крокодил“) решили дать бой там, в предгорьях Кавказа» [2].
Скандал после публикации разразился грандиозный. Несмотря на то, что партийные органы были предусмотрительно не затронуты, всю судебную систему, вплоть до самых высших чинов, эта публикация задела. Кроме того, неожиданно статья вызвала живейший отклик в виде писем читателей. Причем, писали совсем не только из региона, про который идет речь, а из Дагестана, Чечни, даже из Калмыкии. Поэтому когда через полгода, летом 1979 года, руководство газеты вызвали в отдел пропаганды ЦК КПСС, на обвинения в «поругании дружбы народов» было что ответить: письма в редакцию, от совершенно простых людей до коллективного письма, которое подписали «старые коммунисты» Кавказа.
Разбирались с этой статьей В. Севрук (заместитель заведующего отдела пропаганды, ответственный за прессу), заместитель Генерального прокурора СССР Рекунков, а также представитель Осетинского обкома партии.
«В отделах Центрального Комитета рассмотрели жалобу из Осетии и считают, что статья „Следствие ведут кунаки“ наносит ущерб дружбе народов и искажает факты. ЦК указывает на серьезные недотатки в газете и требует публичного извинения на страницах „Комсомольской правды“.
Стало тихо. Все выжидающе посмотрели на меня. Я собрался с духом и твердо сказал:
— Извиняться не будем». [3]
Никаких конкретных претензий и несоответствий фактам предъявлено, конечно, не было, дальше говорили опять о некоем нарушении «идеалов дружбы народов», «бросании тени на людей республики», в ответ — демонстрировались письма тех самых людей, сотни писем-откликов на эту статью. Однако закончилось это все равно тем, что В. Цекову запретили публиковаться, а В. Ганичев через некоторое время был снят с поста главного редактора.
И опровержение на страницах газеты все-таки появилось. Сам В. Цеков написал уже после этой публикации, 8 августа 1979 года письмо секретарю ЦК КПСС М.А. Суслову, председателю комитета партийного контроля при ЦК КПСС А.Я. Пельше и первому секретарю ЦК ВЛКСМ Б.Н. Пастухову: «Буквально все поставлено с ног на голову! Ибо, во-первых, в статье „Следствие ведут кунаки“ не ставился под сомнение не только вынесенный приговор по этому делу в целом, но и та его часть, которая касается А.А. Ткачева. Во-вторых, в статье не было такого рода выводов, о которых говорится в заметке от 18 июля, а приводились лишь строго задокументированные факты грубейших нарушений уголовно-процессуального кодекса, факты проявления куначества… И высказывалась надежда на то, что принципиальные выводы из этих фактов в отношении Э.В. Битарова и других должностных лиц сделают компетентные органы.
Этого, к сожалению, не случилось». [4]
Фельетоны Вадима Цекова были запрещены к печати, даже физический проход в редакцию «Молодой гвардии» отныне ему был закрыт. Следователь Битаров и руководство республики не пострадало. Положение Ткачева не изменилось.
А. Лотарева
[2] Ганичев В. Гагарин называл меня «идеологом» // Наш современник. 2003. N 11. с. 245
[3] там же. с. 246
[4] Письмо В. Цекова члену Политбюро ЦК КПСС, секретарю ЦК КПСС, товарищу М.А.Суслову; члену Политбюро ЦК КПСС, председателю комитета партийного контроля при ЦК КПСС, товарищу А.Я.Пельше; первому секретарю ЦК ВЛКСМ, товарищу Б.Н.Пастухову от 8 августа // Личный архив
