Ученики Мориса Бежара станцевали балет о матери Терезе
В Концертном зале «Россия» выступила «La Compagnie M.» из Лозанны — так называемая молодежная труппа Мориса Бежара. Балет великого хореографа «Мать Тереза и дети мира» показали в Москве всего один раз. В роли детей мира выступили пятнадцать юных выпускников бежаровской школы разных национальностей. В знаменитую подвижницу перевоплотилась Марсия Хайде — прима Штутгартского балета семидесятых годов, педагог, возглавляющая несколько балетных школ. Ради роли, подаренной ею Морисом Бежаром, Хайде приостановила свою преподавательскую деятельность. Хотя по-прежнему продолжает наставлять молодежь. Только не в классе, а прямо на сцене. Представление «Мать Тереза и дети мира» похоже на учебный спектакль. 16−18-летние танцоры с детской непосредственностью продемонстрировали умения и навыки — невесомую прыгучесть, феноменальную гибкость, чуткость к партнерам и трогательный фанатизм. Бежар сумел внушить ученикам веру в мистическую силу танца. Но в балете о духовных поисках и смысле жизни одной хореографией дело не ограничилось. Полуторачасовое действо распадалось на танцевальные фрагменты, этюды и упражнения, перебиваемые ариями и хорами, исполняемыми теми же танцовщиками без фонограммы, и многочисленными словесными репликами. Самая многословная роль досталась Марсии Хайде — по сути знаменитой балерине пришлось стать драматической актрисой. Изречения матери Терезы о том, как много надо трудиться, чтобы стать истинным христианином, буддистом или мусульманином, сетования о тяжкой бедняцкой доле и многие другие пафосные и важные рассуждения звучали на французском языке. Сентенции монахини дополняли глубокие мысли о значении балетного станка в жизни танцора. И тогда к непонятной для большинства публики иноземной речи примешивались русские «раз-два-три» и «пожалуйста». В руках юных танцоров появлялись палки, но классическую балетную разминку быстро сменяли первобытные пляски,"станки" превращались в копья и пастушеские посохи. Дикое племя, судя по всему, изображало одну из языческих религий. Прочие намеки тоже легко опознавались зрителями — медитации в позе лотоса означали буддизм, извивания под восточную музыку — суфизм. А когда шеренга танцоров как по команде облилась водой из кадушек, все догадались, что речь пошла о христианстве. Для матери Терезы все религии были одинаково важны и нужны. Поведал балет Бежара и о самоотверженном подвижническом труде монахини на благо человечества. В перерывах между уроками танца и философии Марсия Хайде протирала пыль, мыла пол, варила обеды и кормила ими все тех же пятнадцать танцоров, изображающих все население планеты. Впрочем, было у Хайде и одно коротенькое танцевальное соло. Танцующая мать Тереза в отчаянии била кулаками сцену, мотала головой, развевая в разные стороны шикарную копну волос, молитвенно складывала руки и в изнеможении подползала к ближайшей кулисе. Звучала торжественная музыка Бетховена. Страдания вознаградились в финале. Разные конфессии совместились. Правда, ради такого микста Бежару пришлось изменить основам хореографии — за сценой звучал исламский напев, а поющий танцор пытался приладить к нему христианское «Аллилуйя». Но весь этот экуменический нонсенс можно, в конце концов, вынести за скобки. Соло, дуэты и массовые танцы, не привязанные к сюжету и идеологии, маэстро сочиняет по-прежнему божественно. А юные танцоры из молодежной «La Compagnie M.» исполняют бежаровские летучие вокабулы легко и чисто.
