Политики спят и видят, чтобы Церковь подыграла им на выборах
Правила Русской Православной Церкви, закрепленные в принятых в 2000 году «Основах социальной концепции», прямо запрещают участие клириков РПЦ в политике, во всяком случае — в выборах. Тем не менее, многие политики ждут этого от Церкви. Что и неудивительно: доверие граждан к Церкви, по многим социологическим опросам, сравнимо с доверием лично Владимиру Владимировичу Путину и, безусловно, превосходит доверие к любым государственным или партийным институциям. С другой стороны, церковное руководство в последние годы все более активно выражает свою позицию по самым разным общественно значимым вопросам (из последних событий — баталии из-за религиозного образования в школах, работа клириков в думских комиссиях). Тем самым Церковь создает у властной элиты ощущение, что и сама хочет участвовать в политическом процессе. Но вся практика выборов, начиная с середины 90-х годов, показывает, что патриарх и Синод действительно не стремятся напрямую вмешиваться в политику, а если и случается кому из епископата или священников поагитировать за одного из кандидатов, то явно по настоятельной просьбе последнего. Идейные сторонники политической роли Церкви крайне редки и почти всегда маргинальны. В Церкви скорее уж возможны чисто эмоциональные высказывания вроде реплики митрополита Гедеона (Докукина), скончавшегося три недели назад. В ответ на призыв Зюганова к православным архиереям поддержать КПРФ в 1999 году он сказал: «Мне думается, что пора бы уже политикам смириться и, поняв, что ничего путного у Вас не получается, попросить Всероссийского Отца нашего Святейшего Патриарха, чтобы он, Патриарх, возглавил страну нашу, управлял ею на основах православных, на основах Божиих, чтобы все подчинились его воле и были у него в послушании и помогали ему». Не без греха И все-таки — бывает. Один пример серьезного вмешательства в политику помнят, наверное, все: недвусмысленные выступления патриарха Алексия II (а за ним и других архиереев) в поддержку Бориса Ельцина в 1996 году. Но то был, конечно, случай исключительный. Владимиру Путину в 2000 году нужна была победа в первом туре, а для этого, по дружным оценкам политологов и социологов, требовалась высокая явка избирателей. Но тогда патриарх агитировал не за кандидата, а за всеобщее участие в выборах. На уровне ниже патриаршего вмешательство наблюдалось по не столь значимым поводам. Доходило даже до предупреждений со стороны избирательных комиссий. Так, в начале 2001 года в Воронеже секретарь епархиального управления протоиерей Евгений Лившук агитировал за председателя совета директоров ликероводочного завода. А осенью 2000 года перед выборами ставропольского губернатора за бизнесмена Станислава Ильясова (будущего премьера Чечни) агитировал сам вышеупомянутый митрополит Гедеон. Александру Волошину пришлось писать патриарху Алексию и просить обеспечить невмешательство его «подчиненных» (в светской терминологии) в избирательный процесс. Можно назвать и другие, не столь очевидные и, соответственно, оставшиеся без внимания избиркомов случаи (лидирует тут Нижний Новгород), но их немного. В целом РПЦ действительно редко прямо агитирует за кандидатов или партии, а также и против них. К тому же, когда это случается, результат не впечатляет: в Воронеже, на Ставрополье, да и почти везде поддержанные Церковью кандидаты проигрывали. Впрочем, и тут можно вспомнить исключение. Перед вторым туром губернаторских выборов в Подмосковье в начале 2000 года патриарх встретился с Борисом Громовым и публично выразил свою поддержку его деятельности — через несколько дней Громов выиграл у Геннадия Селезнева (которого, кстати, тогда поддерживал Кремль). Причем с таким маленьким отрывом (1,7 процента голосов), что вполне может возникнуть вопрос: а выиграл бы он без поддержки патриарха? Есть еще такая форма поддержки, как благословение. Кандидат может, как православный мирянин, получить благословение на свое участие в выборах от священника, а потом на это благословение ссылаться. И хотя с церковной точки зрения благословение есть не более чем одобрение священником того или иного действия, большинство избирателей рассматривает его именно как поддержку, и какие-то дополнительные проценты кандидат может получить. Однако оценить «действенность» благословения очень трудно. Например, председатель православно-националистического общества «Радонеж» Евгений Никифоров на выборах в Думу в 1995 году, постоянно упоминая о благословении патриарха, тем не менее, получил в своем округе всего 2,7 процента голосов. А в 1999 году Евгений Пархаев, директор художественно-производственного предприятия РПЦ «Софрино» (изготавливает церковную утварь, свечи и т. д.), тоже ссылавшийся на благословение патриарха, в подмосковном округе, где и расположен завод, набрал 14,91 процента голосов. Не прошли оба, но у Пархаева все-таки был шанс. Наконец, на религиозный фактор весьма падок «черный» пиар. Идея проста: внушить избирателю представление о враждебности кандидата к религии большинства, чаще всего — к православию, а в соответствующих регионах также к исламу и к буддизму. Многие помнят обвинения Сергея Кириенко в связях с сайентологами: его причислили к адептам этого движения на основании того, что сотрудники возглавляемого им ранее банка проходили деловые тренинги у сайентологов. Но практикуются и более грубые методы. Например, летом 2001 года противники кандидата в нижегородские губернаторы Вадима Булавинова даже издали газету «Вестник католической молодежи», в которой поносили РПЦ и представляли Булавинова как католика. Эффективность метода опять же сложно оценить. Кириенко вроде бы история с сайентологами не слишком помешала. А вот Булавинов, благополучно избранный мэром в 2002 году, на губернаторских выборах 2001 года остался на третьем месте. Можно, пожалуй, предположить, что если информация о принадлежности кандидата к Церкви воспринимается более или менее нейтрально, то обвинения в противостоянии религии большинства наверняка вызовут негативную реакцию. Надо учитывать, что на выборах религиозный мотив оказывается одним из многих, и только у совсем небольшой доли избирателей он стоит на первом месте или одном из первых. При этом, по данным РОМИР, опубликованным в ноябре прошлого года (у других служб данные похожи), в России православными себя считают более 69 процентов граждан, к иным вероисповеданиям относят себя еще 7 процентов. А в Бога верят всего 60 процентов. Обращаются к нему ежедневно с молитвой еще меньше — около 14 процентов, раз в неделю — около 10. Храмы посещает еще меньше народу. Выходит, что реально живет религиозной жизнью лишь около 15−35 процентов (в зависимости от строгости оценки) граждан. Что же тогда значит число 69 процентов? Ответ социологов практически единодушен — это культурно-цивилизационная самоидентификация. Конечно, люди такой термин не употребляют, да и сами социологи о типах идентификации много спорят, но суть ясна: примерно 70 процентов граждан, называя себя православными, имеют в виду, что они принадлежат к определенной традиции. А вот насколько именно это важно в сравнении с другими параметрами самоидентификации — этническим, территориальным, профессиональным, возрастным и т. д., — данные таких опросов ничего не говорят. Более или менее понятны две вещи: чувство принадлежности к православным пока мало что определяет, однако, с другой стороны, религиозное самосознание плавно росло все 90-е годы (например, по данным исследований, проводившихся совместно с финскими учеными группой социолога Дмитрия Фурмана). Духовное сито Неопределенность в оценках роли религиозного фактора открывает простор для выдвижения политологических гипотез. Например, руководитель Центра этнорелигиозных и политических исследований РАГС Александр Журавский считает, что «соотнесение себя с традицией — первый шаг для последующей идентификации этой традиции в качестве основополагающей и жизненно важной». Поэтому «количество тех, кто при социологическом опросе относит себя к той или иной религиозной традиции, — это и есть „религиозный“ ресурс России. В том числе и в прикладном электоральном смысле». Участники конференции «Россия 2003: выборы и религиозные конфессии», которую провела в начале марта дугинская партия «Евразия», исходили практически из того же тезиса. Почти все светские ораторы дружно твердили, что роль религиозного фактора на предстоящих парламентских выборах несказанно возрастет по сравнению с предыдущими. Аргументы за то, что религиозный фактор действительно возрастет, сводились к двум позициям. Во-первых, утверждали ораторы, значимость конфессиональной самоидентификации для наших граждан заметно выросла. Во-вторых, поскольку сейчас авторитет политических сил низок, а интрига выборов отсутствует, апелляция к религиозным ценностям может дать, наконец, заметный эффект. Так ли это, покажет социологический анализ будущих выборов. Пока же можно сказать, что привлечение моральной, неполитической риторики в предвыборную кампанию всегда выигрышно, а в периоды политической стабилизации особенно. Можно ли будет выдать упражнения политиков на тему нравственности и духовности за апелляцию к религиозным ценностям, зависит от способности политиков изъясняться в религиозных терминах, от способности избирателей их понимать, а также от готовности религиозных лидеров помочь политикам. Пока все эти три фактора находятся на очень низком уровне. Про религиозную компетентность политиков и граждан нечего и говорить, а что касается позиции религиозных организаций, то заместитель председателя Отдела внешних церковных связей Московской патриархии протоиерей Всеволод Чаплин строго напомнил на конференции о политическом нейтралитете Церкви. «Не хотелось бы, чтобы религию воспринимали как ширму для политической агитации», — сказал он. В том же духе было выдержано послание от главного раввина России Адольфа Шаевича (по версии Конгресса еврейских религиозных объединений и организаций России). И только в письме Талгата Таджуддина говорилось о готовности оказать «существенную поддержку созидательным, патриотическим силам России, ее президенту, всем поборникам национальной идеи». Но одного Таджуддина власти явно недостаточно, и, похоже, она хотела бы добиться большего. Выступивший на конференции Глеб Павловский заявил, что религиозные организации должны вмешиваться в политический процесс, давая не политическую, но нравственную оценку кандидатам. А значит, по его мнению, религиозные лидеры поддержат Путина, чья честная и миролюбивая политика не может им не импонировать. (Павловский даже сформулировал лозунг: «Путин — это прежде всего мир» — и добавил загадочно, что «мир» в обоих смыслах слова.) Еще они (лидеры) помогут сформировать «партию большинства» (понимай — путинского) и тем самым повлияют на формирование правительства. К активному вмешательству в общественно-политическую жизнь призывали и другие ораторы. Сотрудник аналитического управления Совета Федерации РФ Александр Юсуповский даже упрекнул православных иерархов в пассивности (правда, как частное лицо). А в качестве положительного примера привел давний инцидент, когда радикальный исламский политик (в то время депутат Думы) Надиршах Хачилаев публично заявил, что не может гарантировать безопасность тем, кто попытается издать в России «Сатанинские стихи» Салмана Рушди, — издатели тогда отступились. Одновременно, отметим, все участники конференции требовали от религиозных лидеров помощи в противодействии политическому экстремизму (под председательством Дугина, известного в недавнем прошлом сотрудничеством с Эдуардом Лимоновым и исламским фундаменталистом Гейдаром Джамалем, это смотрелось пикантно). Пойдут ли религиозные лидеры навстречу пожеланиям сверху? Конечно, в какой-то степени пойдут. Особенно в том, что касается антиэкстремистской риторики. Для РПЦ она носит совершенно необязательный характер: конечно, есть и православно-националистические группировки типа Черной сотни или того же «Радонежа», но масштаб исходящей от них угрозы в сравнении с радикальными исламистами не впечатляет. Для муфтия Таджуддина снова будет повод обвинять в ваххабизме главных своих противников — Совет муфтиев России во главе с Равилем Гайнутдином. А иудейские, буддистские, протестантские лидеры традиционно ограничатся заявлениями общего характера — их пастве антиконституционный радикализм, как правило, не свойственен. Главный вопрос — согласится ли Московская патриархия всерьез выступать, по Павловскому, в роли «духовного сита политического процесса» и таким способом подыгрывать «партии большинства», то есть «Единой России»? Сторонники такой роли в РПЦ могут найтись. Например, довольно влиятельный митрополит Воронежский и Липецкий Мефодий (Немцов), правда, по поводу региональных выборов говорил: «Если нам известно, что тот или иной политический деятель настроен резко против Церкви Христовой, то мы должны сказать об этом верующим». И клирики, кстати, имеют на это право: хотя закон и запрещает им агитировать с амвона, он не может запретить этого в частных разговорах. С другой стороны, до сих пор Церковь предпочитала пореже осуждать кого-то персонально за недостаточно нравственное и тем более за недостаточно православное поведение. Особенно политиков: Патриархию пугает угроза обострения внутрицерковной напряженности в случае систематического вовлечения в политику. Не видно причин, почему церковное священноначалие должно именно сейчас изменить свой подход и пойти на риск. Что же касается «Единой России», то уж ради нее Патриархия вряд ли станет чем-то рисковать: «единороссы» в плодотворном сотрудничестве с Церковью не замечены. Не случайно самый активный лоббист Патриархии Александр Чуев даже вышел в конце прошлого года из фракции «Единство». Церковные интересы гораздо последовательнее отстаивает КПРФ (не исключено, что попытки Павловского «перетянуть» РПЦ на сторону «Единой России» не в последнюю очередь объясняются этим). Патриархии нужны хорошие отношения с Кремлем, с губернаторами, а не с думским большинством, которое, что бы ни обещал Павловский, правительство не формирует, а в области законодательства тоже пока не слишком потакало Церкви. Ну, а с исполнительной властью Московская патриархия как-нибудь договорится после выборов. Другой-то Церкви у начальства нет. Александр Верховский, директор Информационно-аналитического центра «СОВА» ФОРУМ «ЕЖ»: Если вы верующий человек, влияют ли ваши убеждения на политический выбор? — Я неверующая. И я категорически против вмешательства религиозных конфессий в политику. Вопрос о вероисповедании всегда связан с национальным вопросом. Конечно, человек может находиться «не в своей вере»: еврей может креститься, а татарин быть православным. Но это не массовое явление — вероисповедание, как правило, «наследуется» от родителей по национальному признаку. Что в принципе противоречит равноправию людей независимо от национальности. Лариса, интернет-форум «ЕЖ» — Всякая религия есть вред и обман. Она должна быть если не запрещена, как жульничество, то как минимум абсолютно жестко отделена от государства. Категорически недопустимо участие религиозных организаций во власти в любой форме, преподавание религии в школах и т. д. Что же до частной практики — я лично от религиозных людей держусь за версту, ибо мораль и вера — вещи на практике категорически несовместимые и совмещены могут быть исключительно в больном мозгу. Bonus, интернет-форум «ЕЖ» — Откажусь ли я голосовать за мусульманина или иудея только потому, что они не христиане? Нет, абсолютно. А вот воинствующий атеист во мне особой симпатии не вызовет. И это, пожалуй, повлияет. Но атеисты вроде бы все в КПРФ кучкуются? А я за КПРФ не голосую. Кари, интернет-форум «ЕЖ» — Вера влияет на мое участие в выборах. В 2000 году я голосовал за Путина, так как считал, что из всех кандидатов он ближе всех к православию. Сегодня трудно требовать от каждого политика глубокой воцерковленности, но уважение к родной истории и культуре необходимо. Политик, негативно относящийся к Церкви, не может принести пользу России. В то же время считаю неправильным, когда священнослужители агитируют за того или иного кандидата. Л.В., журналист, 38 лет — А почему, собственно, этот вопрос задается только верующим? Что, у атеистов нет убеждений? Или они не оказывают влияния на политический выбор? Мне кажется, что в моем политическом выборе главное — не религиозные вопросы, а ценности, которые считает важным кандидат или партия, а также их конкретная программа. Если они мне близки, то думаю, что теоретически я могла бы голосовать даже за партию, существенным элементом которой является ее религиозная основа (типа христианско-демократической). Но такая партия должна заниматься в светском государстве реализацией своей программы, а не насаждением своей религии. Tatiana, интернет-форум «ЕЖ» — Религия, как ни странно, не объединяет людей, а разъединяет. И не только по национальному признаку, но даже в пределах одной национальности. Пример: противостояние ваххабитов и их противников в Чечне. Политические деятели и так уже вовсю пользуются религией в своих политических целях. И вообще, религия всегда была средством влияния власти на общество, но никак не средством влияния общества на власть. Машенька, интернет-форум «ЕЖ» — Я верующий, но по церквам не хожу, на коленах Богу не молюсь и в политических партиях не состою. Но считаю, что чем больше верующих будет среди политиков, тем более предсказуемой будет их политика. И это хорошо. Но религиозные институции не должны бороться за политическую власть — это не их дело. Геннадий, интернет-форум «ЕЖ» — Я неверующий, но проголосовал бы на выборах за партию, в программе которой я бы уловил элементы, скажем, протестантской этики (СПС не предлагать!!!), с акцентом на упорный и добросовестный труд, индивидуальную активность и либерализм, ориентацией на успех, кристальную честность и ответственность за свои поступки перед Богом и людьми… И если такая партия будет называться, скажем, «Российская Протестантская Партия», а не, к примеру, «Проснись, россиянин!», я даже больше бы поверил, что эти элементы в их программе не случайны. Партии с религиозной ориентацией ОРГАНИЧНО могут внести в политику такие вечно забываемые и второпях пристегиваемые вещи, как морально-нравственный аспект политических целей и средств их достижения. Александр, интернет-форум «ЕЖ» — Конечно, хотелось бы видеть во главе государства искренне верующего человека. Но наивно думать, что общество, героями которого являются братки и киллеры, выдвинет из своих недр некую культурную личность, искренне озабоченную тем, как обустроить Россию. Политика вообще дело грязное, а в нечистом обществе — и подавно. Е.В., домохозяйка, 37 лет — В том-то и дело, что в политику лезет не религия вообще, не Иисус с Магометом, а «религиозные институции», то есть конкретные дядьки со своими интересами. 7kozlov, интернет-форум «ЕЖ»
