Российское общество нуждается в справедливости и покаянии
Когда сенатором Стариковым была выдвинута инициатива о возвращении Русской Православной Церкви земель, принадлежавших ей до 1917 года, российская общественность подняла такой шум, что его даже нельзя было назвать дискуссией. Сторонники и противники этой идеи обвиняли друг друга в мракобесии и отсутствии исторической памяти одновременно, в косности и жестокосердии. Продолжалось это с неделю, после чего затихло, да так, будто и не бывало вовсе. Сейчас, по прошествии некоторого времени, крепнет ощущение, что вся эта «дискуссия» была затеяна лишь ради пресловутого пиара. На самом деле вопрос о передаче Церкви земель и всего прочего недвижимого имущества, отобранного у нее после революции, заслуживает самого серьезного внимания. В России не существует закона о реституции, то есть о возвращении незаконно изъятой в пользу государства собственности, принадлежавшей частным или юридическим лицам до 1917 года. Но в отличие от сенатора Старикова мы не ведем речь о реституции церковных земель — любая постановка этого вопроса вызовет в обществе такие катаклизмы, которые ему сегодня просто не выдержать. Мы помним негативный опыт Латвии, где в результате реституции в центре города пустуют и ветшают старинные здания, потому что людей, которые в них жили, выселили в угоду прежним хозяевам, а тем просто недосуг заниматься своей собственностью. Для полной и широкомасштабной реституции в России сегодня нет оснований. История нашей страны сложилась так, что владетельные классы, коим принадлежала страна, после 1917 года прекратили свое существование. Они были уничтожены большевистским режимом или изгнаны из страны. Реституция в их пользу, по сути дела, была бы неуклюжей попыткой воссоздать государство, которого больше нет. Но Церковь — это единственный общественный институт, сохранивший себя и пронесший свой юридический статус сквозь большевизм и социализм. Отделение Церкви от государства благотворно сказалось на судьбе самой Церкви — это позволило ей выжить. Предлагая передать часть ранее принадлежащих РПЦ земель ей в безвозмездное пользование, мы не предлагаем возродить православие, самодержавие и народность, имевшие место быть государственной идеологией до 1917 года. Но мы учитываем огромную роль Церкви за всю тысячелетнюю историю нашей страны. Ведь эта история получила нынешний вектор своего развития в момент крещения Руси, а значит, в момент, когда на земле нашей возникло православие и соответственно институт православия. Мы не предлагаем передела собственности. Мы предлагаем дать Церкви только те земли, которые необходимы ей для удовлетворения ее потребностей. Церковь должна обеспечить свои монастыри, ей необходимы земли под кладбища и хозяйственные постройки. Лишая ее этих земель, мы лишаем Церковь возможности помогать нам. Церковь должна находиться в исключительном положении по отношению к другим субъектам права, собственность которых была утеряна в результате революции. Во-первых, необходимо осознавать разницу между реституцией церковного имущества и реституцией гражданского имущества. Второе, что нужно учитывать, — это совершенно особое положение Церкви в российской истории. Третье — это то, что в отношении Церкви проводится не реституция, земли передаются ей в безвозмездное, бессрочное пользование без права купли-продажи. Русская Православная Церковь находится в исключительном положении и по отношению ко всем другим конфессиям. Она является неотъемлемой частью Российского государства, его духовным знаменем и всегда играла колоссальную роль. Церковь — это единственная социальная организация, которая оставалась юридически неизменной за все время существования России как государства. Это настолько уникальный сам по себе факт, что отношение государства, созданного во многом этой Церковью, должно быть совершенно особым. Именно Русская Православная Церковь связывает историю России дореволюционной с Россией сегодняшней. Когда мы ведем речь о возвращении РПЦ права на несобственническое землепользование (то есть права не на землю, а на пользование плодами своего труда, на ней произведенного), это вполне обоснованно. Не стоит забывать о том, что Церковь выполняет в российском обществе большую социальную функцию, которую само государство выполнять не в состоянии: благотворительность, детские приюты, поддержание через церковные общины сирых и убогих. По сути дела, только Церковь оказывает сегодня одиноким, старым и больным людям психологическую помощь. Возвращение Русской Православной Церкви ее земель было бы не только актом исторической справедливости. Это было бы актом покаяния. За тысячи разрушенных храмов, за десятки тысяч храмов оскверненных. За уничтоженное, униженное и поруганное духовенство. За попытку искоренить сам дух православия на русской земле. Нет никаких сомнений в том, что нынешнее российское общество в этом покаянии нуждается.
