Сегодня комитет по аграрной политике Совета Федерации намерен вернуться к обсуждению идеи возврата Русской православной церкви в число крупных земельных собственников Автором идеи выступил сенатор от Костромской области, председатель комитета СФ по аграрно-продовольственной политике Иван Стариков. Он предложил вернуть РПЦ все конфискованные большевиками в 1918 году земли, что составляет ни много ни мало 3 млн га. Патриарх Алексий, будучи более трезвым политиком, чем костромской сенатор, от такого подарка отказался: церкви, сказал патриарх, нужны отнюдь не 3 млн га, которые она, конечно, не сможет обработать. Нужно лишь законодательно закрепить за церковью те земли, которыми она сейчас реально располагает, причем закрепить, по возможности, безвозмездно. Дело в том, что согласно закону «Об обороте земель сельскохозяйственного назначения» (ст. 14 и 18), все земли, находящиеся в пользовании юридических лиц, в т. ч. религиозных организаций, должны быть к 1 января 2004 г. либо выкуплены в собственность, либо арендованы у государства тоже, естественно, за деньги. Понятно, что Патриарха это не устраивает. Миллион десятин Что же такого особенного в церковных землях, что они должны не выкупаться в собственность, а находиться в безвозмездном пользовании? Согласно уверениям Патриарха, сенатора Старикова и министра сельского хозяйства Гордеева, церковные (а вернее, монастырские) земли нужны исключительно для прокорма монашеской братии, не имеющей других источников дохода. Чтобы глубже разобраться в вопросе о том, что же такое церковно-монастырское землевладение, следует обратиться к истории. По статистическим данным 1900 г., монастыри имели около 500 тыс. десятин (550 тыс. га) земли, в том числе 130 тыс. дес. (145 тыс. га) пашни. В среднем на монастырь приходилось 712 дес. (783 га), но эта средняя цифра мало о чем говорит, так как земля распределялась между монастырями крайне неравномерно: некоторые имели менее 10 дес., а абсолютный рекордсмен — Григорьево-Бизюков монастырь Херсонской губ. распоряжался аж 25 963 десятинами, причем из них 21 662 десятины составляла пашня. Эти официальные данные практически наверняка были занижены. Согласно свидетельству анонимного автора («Опыт исследования об имуществах и доходах наших монастырей. — СПб., 1876 г.), монастыри всеми правдами и неправдами стремились утаить размеры своих владений от Синода. По экспертным оценкам той поры, фонд монастырских земель составлял не 500 тысяч, а от 700 тысяч до 1 млн десятин (не менее 1232 дес. на монастырь). Само собой, эти земли приносили доход: по официальным данным, 1,2 млн руб. в год (в ценах 1900 г.). К этому стоит добавить, что запросы «монашествующих» были тогда ненамного выше теперешних. Начиная с середины XIX века, в мужских монастырях отмечалось неуклонное падение числа монахов. Уже после отмены крепостного права мужские обители были укомплектованы едва ли на треть. Переполненными оставались женские монастыри, но у них-то, по иронии судьбы, никогда не было сколько-нибудь крупных земельных владений. Деньги не пахнут Так как же все-таки распоряжались дореволюционные монастыри с немаленькими доходами от немаленьких владений? Так же, как и любой предприниматель — пускали деньги в рост, покупали предприятия, не брезгуя при этом кабаками. Обогащение монастырей происходило на фоне весьма жалкого существования сельских церквей, с которыми монастыри делиться не хотели. Одним словом, в лице монастырей Российская империя имела крупных корпоративных предпринимателей, никому не подконтрольных, патронируемых государством и получающих доход в основном за счет обширных земельных владений или, как их тогда называли, «угодий». Что же сейчас? Может быть, монастыри одумались? Может быть, годы лишений, испытанных при советском режиме, научили их смирению и тогда, возможно, действительно имеет смысл предоставить им привилегии в праве землепользования? Согласно информации, предоставленной комитетом Госдумы по аграрным вопросам, сейчас в распоряжении РПЦ находится около 80 тыс. га земли. Конечно, с дореволюционным миллионом десятин эта цифра не может идти ни в какое сравнение. Тем не менее факты свидетельствуют, что, как и в прошлом, налицо крайняя неравномерность, с которой эти земли распределены между отдельными хозяйствами. Чтобы оценить реальное положение дел, стоит посмотреть на нынешнее состояние так называемых ставропигиальных, то есть крупных мужских монастырей. О его размерах помогают судить высказывания самих церковников и «примкнувших к ним» товарищей из правительства, желающих показать, как хорошо монахи умеют обустраивать свое хозяйство. Выяснилось, что один из ставропигиальных монастырей, а именно Сретенский в Москве, о настоятеле которого, кстати, поговаривают, что он находится в особо доверительных отношениях с президентом Путиным, приобрел во владение целый колхоз в Рязанской области. Умелыми усилиями монахов колхоз быстро вышел из аутсайдеров и стал получать прибыль, которой хватило на покупку монастырем молочного завода. По словам министра сельского хозяйства Алексея Гордеева, поощряющего монастырское землевладение, в 2002 году колхоз получил урожай, «как на черноземном юге», и «надеется получить хороший доход» («Независимая газета», 2 сентября). Не бедствуют и другие ставропигиальные монастыри. Алексий II 2 октября в интервью православному сайту «Седмица.ru» заметил, что ставропигиальные монастыри — Сретенский в Москве, Николо-Угрешский в подмосковном городе Дзержинский, Спасо-Преображенский Валаамский и Саввино-Сторожевский в Звенигороде — «имеют огромные, хорошо отлаженные хозяйства». Новый гордиев узел Значит, не так уж велика разница между историей и современностью. За время, прошедшее после распада СССР, центральные монастыри настолько окрепли, что вряд ли действительно нуждаются в тех государственных льготах, которых просят. Это отнюдь не означает, что церковь не имеет права владеть колхозами, заниматься бизнесом, торговать водкой и т. д. В законе «О свободе совести и религиозных организациях» записано, что религиозные организации могут заниматься предпринимательской деятельностью. Значит, РПЦ имеет неотъемлемое право заниматься коммерцией, а народ имеет неотъемлемое право ходить в церкви, принадлежащие РПЦ, которая занимается коммерцией. Но зачем должно государство давать землю в бесплатное и бессрочное пользование именно РПЦ, а не, скажем, РАО «ЕЭС», если и там, и там мы видим коммерческие организации, распоряжающиеся землей с целью извлечения прибыли? А ведь в парламенте поговаривают не только о льготах по уже существующим землям, но и о выделении дополнительных земель монастырям из фонда перераспределения! Такая политика фактически помогает вновь завязать гордиев узел крупного монастырского землевладения, разрубленный в свое время большевиками. Кстати, в настоящее время процесс обсуждения возможных поправок к закону о землепользовании идет полным ходом: Советом Федерации и Патриархией создана рабочая группа по подготовке соответствующего законопроекта. Процесс пошел?
