В новой книге известный писатель размышляет о национальной идее
Юрий Мамлеев известен не только как прозаик, чьи книги переведены на многие языки мира, но и как самобытный мыслитель. Именно в этом качестве он предстает в своей новой книге «Россия вечная», выпущенной издательством «АиФ-Принт». Автор исследует «русскую идею» как на вневременном, вечном уровне, так и в ее конкретных жизненных, культурных и иных проявлениях. «Погружение в бездну русского духа» начинается с литературы, ибо именно в ней «присутствует тайная мощь пророчества, видение всего потока и сути жизни, а также потому, что образ бывает нередко глубже самой мысли или, во всяком случае, не уступает самым глобальным прозрениям». Именно это, cчитает Ю. Мамлеев, свойственно произведениям Пушкина и Лермонтова, Гончарова и Достоевского, Блока и Есенина, Горького и Платонова, Белого и Волошина. По убеждению автора, с особой полнотой тайну России выразил Сергей Есенин: «именно эта тайна вызвала из небытия есенинскую поэзию». Рассуждения о ней интересны и порой неожиданны, например, в книге говорится о близости поэта с Достоевским: «Самый великий русский урбанист и самый великий русский деревенщик соединяются в своих глубинах». В частности, в их творчестве «самые негативные и даже разрушительные образы и символы… скрывают в себе неожиданные светоносные начала». В то же время автор отдает отчет, что тут обычный анализ недостаточен, потому что «стихи Есенина выводят к истокам, где уже язык бессилен и наступает власть великого молчания („Я молчанью у звезд учусь“)». Это же относится и к прозе Платонова. Поэтому наряду с толкованием некоторых ее мотивов автор предлагает «читателю провести глубокую медитацию, размышление» над конкретным отрывком. Автор «России вечной» уверен: то, что недоступно мысли, слову, постигается с помощью интуиции — здесь сказывается влияние индийской философии (Ю.Мамлеев — признанный авторитет в этой области) с ее мистикой, космизмом и т. д. Особенно с этой стороны интересны главы, посвященные религиозным сектам, язычеству, духовным связям России и Востока. В книге, например, говорится о том, в чем проявляется «капитальная» близость России и Индии: «это сосредоточение на своей душе, духовный вектор, направленный внутрь, интерес к самопознанию, к безднам собственной души». В то же время ему близки традиции отечественной философии. Ключевые фигуры здесь — Сковорода, Данилевский, Леонтьев и особенно Бердяев. Собственно, попытка творческого развития их идей и предпринята в книге. Особая статья — Православие, о котором автор высказывает немало интересных и в чем-то неожиданных суждений. Впрочем, о том, насколько плодотворна попытка расширить границы привычных представлений в этой области, — судить в первую очередь богословам. Эти исторические, культурологические, философские размышления о сути и «тайне» России служат основой, на которой автор строит здание Русской доктрины. Одна из ее сторон обращена «к социально-историческим реалиям». Об этом, кстати, Ю. Мамлеев писал ранее в «Труде». Напомним, что речь идет о национальной идее и ее «проведении» на государственном уровне. А это прежде всего самосохранение — не только национально-государственное, но и «на уровне экономики культуры и духа». Автор говорит также о своем понимании патриотизма как национально-государственной идеологии, из которой должна вытекать «справедливая и сбалансированная социальная политика, обеспечивающая и защищающая население страны». А что касается политического строя, то, по мнению Ю. Мамлеева, Русская доктрина «совместима с любым политическим строем (исключая предательский), имеющим высшую цель не политическую как таковую, а саму Россию». Эти идеи варьируются и развиваются в философских, литературно-критических статьях и интервью писателя, вошедших в сборник. Завершает его небольшой поэтический раздел, включающий стихи Есенина, Пушкина, Цветаевой, Тютчева, Блока, Волошина, Хомякова — о России.
