В послании Святейшего Патриарха в адрес научно-практической конференции «Взаимодействие государства и религиозных объединений в сфере образования», которую проводили полномочные представители Президента в Центральном, Приволжском и Южном федеральных округах, Министерство образования и Комитет Государственной Думы по делам общественных объединений и религиозных организаций, было сказано, что «верующие люди составляют большинство граждан России». На Всемирном Русском Соборе звучала более точная формулировка: «Большинство чувствуют себя людьми православной культуры». Это справедливо для русских, разумеется. А тут собрались главы и священнослужители разных традиционных конфессий России, представители светских властей, научной и учебной общественности. Не буду вдаваться в подробности двухдневного заседания в Троице-Сергиевой лавре. Попробую ответить на главный вопрос: помогла ли конференция дать ответ на животрепещущие вопросы нашей нынешней жизни. Митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл начал свое выступление без обиняков: «Нравственный кризис, в котором мы сейчас находимся, является сильным побудительным мотивом к тому, чтобы развивать систему религиозного образования. Вопрос нравственности — это вопрос выживаемости нашего общества. Если у нас 80 процентов самолетов падает из-за человеческого фактора, то давайте разберемся, что собой этот фактор представляет. Это отсутствие самодисциплины, отсутствие способности к самоограничению, то есть фактор упирается в нравственную природу человека. Если мы разбудим в нем беса, выпустим джинна из бутылки, снимем все механизмы, которые закрепощают дикий инстинкт, то мы взорвем и личность, и общество, и государство, и человеческую цивилизацию. Те, кто раскручивает эти инстинкты, внедряет их через телепрограммы, кинофильмы, порнопродукцию, должны понимать, что пилят сук, на котором сами сидят, а также сидят их дети и вся человеческая цивилизация». После таких слов чинный зал взорвался аплодисментами, словно для участников конференции, облеченных чинами и званиями, это явилось каким-то откровением. Но владыка продолжал: «Я не уверен, что внедрение религиозных программ поможет нам спасти общество, потому что слишком сильно противодействие. Невозможно даже сравнить влияние этих программ с влиянием телевидения, но, внедряя эти программы, мы по крайней мере хоть как-то, опираясь на содействие государства, пытаемся, может быть, приостановить ту страшную тенденцию к самоуничтожению, которая реально существует в нашем обществе». Весь дальнейший разговор и свелся к методике «хоть как-то противостоять», опираясь на вековые заповеди церкви, лучшие свойства верующих, будь то христианин или мусульманин, — творить добро, доверять слову, терпимо относиться к инаковерцу. Пример следовал за примером, притча за притчей. Даже главный раввин России Берл Лазар вспомнил о тех временах, когда государство заботилось о детях, и ушел от талмудистской мудрости в бытовой анекдот, рассказав о еврейке, которая пришла к раввину и начала жаловаться на плохое поведение сына. — Сколько сыну лет? — Четырнадцать. — Женщина, ты должна была этим озаботиться не сегодня, а 14 лет и 9 месяцев назад… На это хочется ответить и Лазару, жившему вдали от России. В 1988 году, 14 лет назад, в начале перестройки и гласности, «архитекторы» еще только выпускали джинна, о котором говорил митрополит. Ныне даже на первом месяце беременности сама мама попадает в такие реальные игры и виртуальные «Культурные революции», «Окна» и «Большие стирки», что и рожать не захочется. И в дальнейших выступлениях — от заявления полномочного представителя Президента в Центральном федеральном округе Г. С. Полтавченко: «Нужно вернуть чувство единой Родины и нравственную мотивацию труда» — до предупреждения депутата Государственной Думы В.И. Зоркальцева: «Речь идет о духовной безопасности государства» — поражали некая обреченность (с бездуховностью и тлетворностью в СМИ — не совладать), обтекаемость, половинчатость и узкая направленность рекомендаций столь представительной конференции. По существу, они были больше обращены не к вертикали государственной власти, а к Министерству образования: интеграция в системе образования общезначимых ценностей религиозной культуры, ведение межконфессионального диалога, наконец, более конкретное предложение — рассмотреть вопрос о возможности сертификации духовных учебных заведений, чтобы выработать единый стандарт для тех, кто идет в школьные классы. Даже справедливые предложения по совершенствованию законодательной базы для широкого партнерства между государством и религиозными организациями в сфере образования не пытались решить главные, болевые проблемы, один намек на которые вызывал горячую реакцию зала. Ну хорошо: уточним законодательство о введении специальности «Теология», но что делать с постоянно нарушаемым законом о рекламе? Когда будет внесен и принят закон о телевидении, который есть во всех цивилизованных странах, как и наблюдательные советы и строгие нормативы по защите детской нравственности и психики? Наконец, закон о русском языке, являющемся не просто средством общения, а духовным стержнем государства Российского? И таких насущных вопросов — рой. Вернулся после конференции домой, а мне звонят знакомые: как достать билеты на вечер «Русского дома» во МХАТе Татьяны Дорониной? Можно по-разному относиться к этой телепрограмме, но поразителен сам факт, что, несмотря на ее рутинность, порой тенденциозный подбор гостей, слабую материальную и творческую базу, православные люди жадно тянутся к ней. Еще бы! — единственная православная программа в России, где говорят о вере, народном миропонимании, датах и праздниках национального календаря. Это — упрек и федеральным властям, и РПЦ, и всем информационным государственным структурам, включая и организаторов конференции. Вот чем надо озаботиться в первую голову. А коль будет меняться нравственный дух в стране, легче пойдет продекларированное «приобщение учащихся к ценностям национальной культуры, в том числе и к ценностям традиционной религии». А как же приобщать, если даже телеканал «Культура» и сам нынешний министр уверяют, что мат «это нормально». На какую же вертикаль будем надеяться — Господнюю или земную, властную, чтобы не оплошать?
