Впервые за 85-летнюю историю газеты в гостях у редакции побывал глава Русской Православной Церкви
Еще в прошлом году Патриарх Московский и всея Руси Алексий II собирался посетить редакцию «Известий», о чем тогда и было сообщено читателям. Однако, как известно, человек, даже такой, всего лишь предполагает, а Бог располагает. И по разным причинам встреча откладывалась. Но именно теперь она оказалась как нельзя кстати, что опять же свидетельство независимой от человека предопределенности, которая в обиходе звучит так: что Бог ни делает, все к лучшему. Дело в том, что газета сейчас вплотную приблизилась к своему 85-летию. А когда, как не в самый канун юбилея, уместно повстречаться с таким давним (патриарх Алексий выписывает «Известия» уже более сорока лет), авторитетным и мудрым читателем. Кроме того, так уж получилось, что день встречи патриарха с известинцами — 22 февраля — оказался предпраздничным. И не только по отношению к государственному Дню защитника Отечества. 23 февраля — день рождения святейшего патриарха, а 25 февраля — день его тезоименитства. Да ко всему прочему выяснилось, что совпадают дни рождения у гостя газеты и ее главного редактора. Все это придало встрече особую непринужденность. Были и поздравления, и шутки, и обмен памятными подарками, и откровенная беседа за праздничным столом, и даже «Многая лета» именинникам в исполнении «сводного хора патриархии и редакции», как выразился сопровождавший святейшего первосвятителя архиепископ Ташкентский и Среднеазиатский Владимир. Но главное — это продолжавшееся более двух часов в кабинете главного редактора обсуждение самых разнообразных проблем. Вот лишь некоторые фрагменты этого разговора и прозвучавшие в его ходе высказывания, оценки и ответы предстоятеля Русской православной церкви. Об «Известиях», СМИ и свободе слова Когда гостю показывали экспозицию, посвященную истории газеты, было заметно, что святейшему это действительно интересно. Патриарх расспрашивал о некоторых старых публикациях, о деталях биографий бывших главных редакторов, порадовался уважению к традициям. С неподдельным любопытством осмотрел и место работы редакционной службы новостей, оборудованное современной техникой. Чувствовался интерес читателя, попавшего впервые в жизни в редакцию, где делается газета, которую с таких давних пор читает практически ежедневно. С этого и разговор начал: «Вашу газету я постоянно читаю на протяжении сорока лет и отношусь к ней и ее сотрудникам с большим уважением. Она заслуженно авторитетна, потому что действительно доносит людям известия достоверные и проверенные. И это особенно важно на фоне множества изданий, которые будоражат сознание и настроения людей, нагружая их негативной информацией. Такие СМИ стремятся во что бы то ни стало привлечь к себе внимание и руководствуются критерием „хорошие новости это плохие новости“. А ведь это необъективно. У нас все-таки много происходит положительного. Люди, которые не были здесь 10−15 лет, приезжают и не узнают страну. Перемены к лучшему есть. Их будет больше, если в обществе утвердятся здоровые нравственные начала. И время сейчас такое, что люди нуждаются в поддержке, в успокоении, хотят стабильности. Поэтому очень важно, что „Известия“ уверенно продолжают свой твердый курс и, не впадая в крайности, дают читателям объективную картину. Хорошо, что и в этом газета сохраняет преемственность. Нельзя ведь все время идти о тому пути, по которому шли в послереволюционный период, когда разрушали старый мир до основания. На протяжении 85-летней истории планка профессионализма журналистов и уровня доверия читателей „Известий“ была поднята очень высоко. Сегодня она достойно удерживается, продолжает подниматься. И я от души желаю всем, кто трудится в „Известиях“, благословенных успехов». На прозвучавшее тут же соображение о том, что и перегруженность позитивом может оказаться весьма опасной как для прессы, так и для общества тенденцией, святейший патриарх заметил, что уж кому-кому, а «Известиям» это никак не грозит. «Вам, — сказал он, — всегда удавалось находить золотую середину, „царский путь“ в объективном освещении жизни». Что же касается свободы слова, то тут, на его взгляд, угроза кроется совсем не там, куда чаще всего указывают. «Свобода слова существует и должна существовать, но она не должна превращаться во вседозволенность. Нужны определенные ограничения, если и не законодательные, то нравственные. Мы все уже столкнулись, например, с тем, что во время любых выборов на кандидатов выливаются потоки грязи, домыслов, а потом это оборачивается недоверием людей к власти. Когда человека в конце концов избирают, как люди могут к нему относиться после такого очернительства? Как вообще будет относиться народ к институту власти? Все это вносит в общество разлад, разделяет его. Так что свободы слова не должно быть без ответственности». Церковь в эфире и в зоне «Мы бы, конечно, хотели больше присутствовать на телевидении. Но ведь еще три года назад нам приходилось искать спонсоров даже для показа пасхальных и рождественских богослужений. И вопрос этот решился только после моей встречи с Борисом Николаевичем Ельциным, когда я ему сказал, что праздник должен доходить не только для тех, кто может прийти в храм, но и для тех, кто болен или живет в отдаленных уголках. А потребность в православном слове, звучащем с телеэкрана, у людей, конечно, есть. Когда я бываю в регионах, меня часто спрашивают: неужели вам некого послать на телевидение, почему мы должны слушать иностранных проповедников? Я отвечаю, что нам есть кого послать, но мы не можем платить такие огромные деньги, потому что, прежде всего, должны восстанавливать разрушенное. И восстанавливать не только стены храмов и монастырей, но и структуру церкви, и ту социальную помощь, которую церковь всегда оказывала и должна оказывать, и религиозное образование, церковно-приходские воскресные школы. Мы также должны проводить пастырскую работу в местах заключения… Ведь только в Российской Федерации у нас сегодня построено там около 200 храмов, открыто около 700 молитвенных православных комнат, где заключенные могут помолиться, встретиться со священником. А нужда в душепопечении о заключенных сегодня велика. Каждый раз при встрече с министром юстиции, я слышу: „Ваше Святейшество, когда Вы нам дадите освобожденных священников, которые бы работали там постоянно?“ В первый раз я столкнулся с этой сферой жизни в 1990 году, за несколько месяцев до избрания Патриархом. Меня пригласили тогда в исправительно-трудовую колонию под Ленинградом, чтобы освятить место закладки храма. На сооружение его заключенные собрали 18 тысяч рублей. Я ехал с неспокойным сердцем, волновался: какой будет встреча с этими людьми? Освятил место строительства, побеседовал с заключенными, ответил на вопросы. Пообещал, что когда церковь будет построена, приеду освящать. Потом, после избрания, получил из этой зоны очень теплую телеграмму, я даже заподозрил, что ее составили сотрудники Духовной Академии, но нет — оказалось: сами заключенные. А через полтора года мне напомнили, и я приехал освящать церковь. И вот до чего же поразительно за это время изменились лица людей. Если в 1990 они впервые видели Библию или Евангелие, то за полтора года как-то прониклись нравственным христианским законом, и 72 человека уже причащались на том богослужении». За Интернетом будущее Вопрос об Интернете не только не смутил Святейшего Патриарха, но и вызвал у него заметное воодушевление. Он признался, что еще недавно остерегался компьютера, но лишь потому, что опасался чрезмерно им увлечься: «Знаю людей, которые не то что часами, а целыми днями не могут оторваться от компьютера. Вот и подумал, как бы и мне не заразиться…» Патриарх, конечно, шутил. Он человек необычайной самодисциплины и увлечениям, которые делу и службе в ущерб, не подвержен. И когда убедился, что компьютер может помочь в работе, не замедлил им воспользоваться. «Я до недавнего времени считал, что можно еще жить по старинке. Но когда в Москве было 120 священнослужителей, то можно было запомнить всех. И когда было 49 приходов, то епископ Москвы знал все приходы и чем они живут. А когда теперь 450 приходов и тысяча священнослужителей, то без компьютера не обойтись. Так что у меня есть компьютер, без него трудно. Церковь вообще использует все современные достижения. Я думаю, что за Интернетом будущее. У нас уже и сейчас десятки своих православных сайтов». О Ленине, смертной казни и армии «Когда периодически возникают разговоры вокруг захоронения тела Ленина, я не касаюсь этой проблемы. Считаю, что тут — дело времени. И должно уйти поколение, которое болезненно к этому относится. А если сегодня ставить этот вопрос, то он будет разделять наше общество. В отношении смертной казни Церковь не будет навязывать своей позиции общественному мнению. По всем злободневным социальным проблемам мы ясно изложили свои позиции в принятых на Юбилейном Архиерейском Соборе в августе 2000 года „Основах социальной концепции Русской Православной Церкви“. Это был первый подобный опыт. Ответы на все вопросы, в том числе и о смертной казни, базируются на социальной доктрине Церкви. Что же касается альтернативной службы, то она, по моему разумению, должна быть. Хотя перед Православной церковью такой вопрос остро не стоит. Это ведь у баптистов не допускается брать в руки оружие. А для Православной церкви всегда в истории было делом чести защищать Отечество. Но если по религиозным мотивам человек не может служить в армии, надо ему дать возможность». О чем просила Олбрайт «Мы тоже, — сообщил Патриарх, — получаем огромное количество писем от людей, которые обращаются к нам: помогите спасти наших детей, которые попали в сети сектантов. К сожалению, и это мое глубочайшее убеждение: нашествие сект на Россию и ближнее зарубежье — это спланированная акция, нацеленная на разделение людей. Не на просвещение, а на разделение. Очень много тоталитарных, деструктивных сект, которые калечат сознание, психику людей. У нас в Преображенской церкви на Ордынке регулярно проходит возвращение людей из сект в Православие. Но мы можем их вернуть только в лоно церкви. Нужны еще и усилия государства, города. Потому что эти люди приходят обездоленные — все оставили в секте: имущество, квартиру. Сейчас уже дело прошлое, я могу сказать. Когда госпожа Олбрайт впервые приехала в Москву, то попросила встречи со мной и единственный вопрос, который поставила: не препятствуйте зарубежным сектам работать в России. Я ей сказал: большинство сект деструктивные и тоталитарные. Мы получаем много писем от матерей, семей, которые пострадали. Она: да, с этим нужно считаться, но предпочтение надо отдать свободе деятельности сект. Это и есть политика на разделение. И ведь когда принимался закон о свободе совести в 90-е годы, какое давление оказывалось на нас извне!» Мы должны жить с католиками в мире Конечно, и о конфликте с Ватиканом зашел разговор, хотя накануне Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II и Священный Синод выступили по этому поводу с исчерпывающим заявлением. Но все же снова и снова возникает недоумение: почему конфликтуют церкви, называвшие себя сестрами? «Мы всегда выступаем за диалог, — пояснил Патриарх Алексий, — потому что живем во взаимозависимом мире. И должны жить с католиками в мире. Тем более, что у нас есть немало общих проблем, та же борьба с тоталитарными сектами, и хотелось бы вместе их решать. Но надо решить и свои проблемы. Вот пример. Всюду, когда в похожих ситуациях создаются новые структуры или происходят персональные назначения, то непременно согласуются с государственной властью и церковью большинства. Вот, скажем, в Швейцарии, во Фрибурге, когда назначается епископ католической кафедры, то обязательно об этом заранее ставится в известность и федеральная власть, и протестантская федерация Швейцарии. А тут — только что в Ассизи была встреча нашей делегации с папой Иоанном Павлом Вторым и о предполагаемых изменениях — ни слова. Буквально через неделю — решение. Посмотрим, как будет развиваться ситуация. Но нужен паритет. До сих пор, скажем, не зарегистрированы наши епархии в Австрии, в Аргентине, Франции — традиционно католических странах. Но если ставится вопрос о регистрации католических епархий здесь, то почему не зарегистрировать там и наши? Мы ведь не занимаемся прозелитизмом среди местного населения, но окормляем свою паству, которая оказалась за рубежом и, к сожалению, умножается». Оптимизм из глубинки «Когда возвращаюсь из поездок по епархиям, то, как правило, заряжаюсь оптимизмом. В регионах, в глубинке больше доброты, душевности, сердечности. Люди там меньше политизированы. В каждом месте обязательно возникают очень добрые чувства от общения с людьми. И крепнет надежда на будущее нашего народа, потому что живы и деятельны подвижники, которыми всегда была сильна страна».
