Новоявленные толкователи шариата пытаются возвратить людей к средневековой жестокости
Порой в СМИ проскальзывают сообщения о происходящих в некоторых странах согласно нормам мусульманского законодательства — шариата — публичных казнях, ампутации конечностей, случаях, когда женщину, совершившую прелюбодеяние, забивают камнями до смерти, а провинившихся юношу или девушку подвергают порке. Они шокируют читателя, живущего по светским гражданским нормам, невольно вызывая у него чувство протеста. Общественное негодование довело до кипения изуверское средневековое толкование шариата режимом талибов в Афганистане, его бесчеловечная практика и вовсе довели до кипения общественное настроение. В самом деле, как судебные каноны, появившиеся на свет много столетий назад, совмещаются с законами XXI века, с гражданским демократическим обществом и правами человека? Дискуссия о сочетании шариата с гражданским правом не нова. В чистом виде шариат практикуется в считаных странах мусульманского мира, но оказывает существенное влияние на правовую систему практически во всех из них. Возьмем, скажем, такое серьезное преступление, как убийство. В этом вопросе, как ни в каком другом, шариат несет родимые пятна родоплеменного права, основанного на кровной мести. Как считают востоковеды, мораль ислама занимает среднее положение в этом вопросе между моралью иудейской, предписывающей месть по принципу «око за око и зуб за зуб», и моралью христианской, запрещающей месть. Ислам как бы говорит родичам убитого: «Имеете право мстить, но лучше для вас будет, если вы простите». Если семья убитого не соглашается на получение в порядке компенсации виры, или кровных денег, в силу вступает закон мести. Характерная деталь — вира за убитую женщину по традиции вдвое меньше, чем за мужчину. Казнь виновного совершает или палач, или семья убитого, которой передается убийца. Различные богословские школы имеют свое мнение на то, как лишить виновного жизни. Смертная казнь полагается по шариату и вероотступнику, если он не раскается. Во многих мусульманских странах карается смертью торговля наркотиками. …Много лет назад мне довелось стать свидетелем казни убийцы в столице Йемена — Сане. Одетого в длинную белую рубашку преступника вывели на площадь перед старинной турецкой цитаделью. Несколько полицейских освободили от зевак место казни. Осужденный с непокрытой головой двигался, как кукла, не выказывая никаких эмоций, видимо, уже приготовил себя к встрече со всевышним. Кади (судья) нараспев зачитал приговор. Палач толчком заставил приговоренного встать на колени прямо в дорожной пыли и вытащил из ножен саблю. Преступник как-то неестественно стал вытягивать шею, по-прежнему не издавая ни звука. Палач поднял саблю, резко и коротко взмахнул рукой. С первого раза отрубить голову не удалось, шея переломилась, так что лицо уткнулось в рубашку. Из перерубленных сосудов обильно хлынула кровь. Толпа неодобрительно загудела. Исправляя оплошность, палач нанес второй удар и, как показалось, не дав голове упасть, ловко подхватил ее за черные волосы левой рукой и высоко поднял над собой. По лицу казненного пробежала судорога, оскалившийся рот обнажил желтые неровные зубы. Трое полицейских накинули на еще подрагивающее тело покрывало, подняли его и положили в арбу с высокими колесами. Вслед за телом туда же бросил голову палач. Арба тронулась, люди стали расходиться. Вся процедура заняла не более пяти минут. Конечно, в наши дни в Йемене такая практика уже стала достоянием прошлого. Сейчас публичные казни, и то весьма редко, проводятся, пожалуй, только в Саудовской Аравии. В принципе смертной казнью карается и прелюбодеяние. Если виновные (как мужчина, так и женщина) — совершеннолетние, в здравом уме и уже состоят в законных браках, то их бьют камнями до смерти. Если же хоть один виновный холост, то оба соучастника во грехе получают по сто ударов плетью. Что ж, наказание сурово, но на практике весьма редко приводится в исполнение, поскольку для вынесения приговора требуются свидетельские показания четырех человек, видевших акт прелюбодеяния собственными глазами. А такая ситуация, мягко говоря, маловероятна. Педерастия же вообще не считается преступлением, хотя и греховна. Поэтому наказание за нее предписано весьма умеренное — 25 ударов плетью. Не менее впечатляют наказания за воровство. Вообще-то для обличения преступника в этом случае требуется по крайней мере двое свидетелей-мужчин. Но раз вор попал в руки мусульманского правосудия, то суровой кары ему не избежать. По традиции вору отсекают кисть или палец (если кража невелика) правой руки. Раньше это делал тот же палач, а теперь в ряде стран специальный хирург, да и то под наркозом. В Иране, например, используют специальную электрическую машинку, буквально отстригающую пальцы. В гигиенических целях ее лезвие смазывается антисептиком и средством от столбняка. Раньше при вторичной краже ампутировали левую ступню и так дальше. Сейчас в большинстве мусульманских стран воры получают длительные тюремные сроки. Для сравнения, во Франции и Англии в средние века за пустячную кражу вор мог быть повешен, а в начале XIX века там за кражу булки или куска мяса наказывали каторгой. До относительно недавних времен по шариату в чести было такое наказание, как порка, у особенно ревностных талибов — палочные удары. Религиозные судьи — кади — щедро прописывали такой вид наказания, скажем, за потребление алкоголя, за несоблюдение регулярных молитв и нарушение поста рамадан, за непристойное поведение (приставание к женщинам или мужчинам), смех в публичном месте, совместные танцы под западную музыку, отказ от ношения паранджи или хиджаба, скрывающей фигуру женщины так, что непокрытыми остаются только лицо, кисти рук и ступни ног, и за многое другое. Например, за просмотр телепередач (при талибах) в Афганистане… Весьма охотно плеть и палки пускает в ход саудовская полиция нравов, особенно в святых для мусульман местах Мекке и Медине. А скажем, в недавнем докладе ооновской комиссии по правам человека приводится около 200 примеров, когда иранские юноши и девушки моложе 18 лет подвергались публичной порке за нарушение правил мусульманского общественного поведения. Характерно, что несколько молодых людей пострадали из-за того, что поддерживали президента-реформатора Мохаммада Хатами. Однако умеренная либеральная часть правящего режима, сплотившаяся вокруг президента Хатами, выступает против порки как анахронизма, противоречащего идее прогрессивного демократического общества и дискредитирующего гуманистическую сущность ислама. Кстати, телесные наказания по принципу «пожалеешь розги — испортишь ребенка» до относительно недавнего времени широко практиковались в английских школах. Вспоминаю эпизод: вместе с женой мы решили прогуляться ближе к заходу солнца, когда немного посвежело, у каирских пирамид. Я поддерживал жену под руку — и, как оказалось, напрасно. Неожиданно нас остановили двое сотрудников полиции нравов, которые сочли мое поведение аморальным. Настроены они были весьма агрессивно и буквально потащили нас в участок. Только удостоверившись в том, что я иностранный журналист, стражи мусульманского порядка оставили нас в покое. Не думаю, что нам грозила плеть, но неприятный осадок остался. Хотя, надо признаться, это случилось уже давно, и египетская молодежь, видимо, сейчас чувствует себя намного свободнее. Естественно, со временем шариатские нормы пересматривались. То, что становилось кричаще одиозным, теряло всякую логику даже по местным меркам, постепенно уходило из жизни под воздействием меняющегося образа жизни и демократического гражданского законодательства. А то, что вошло в быт верующих и не препятствует им выполнять общегражданские обязанности и пользоваться всеми правами и свободами, не вызывает беспокойства. Нестыковка проявляется порой в виде судебных казусов — сниматься ли на паспорт в обязательном для мусульманской женщины платке или же без оного?.. Совсем другое дело, когда радикальный фундаменталистский ислам, принуждающий общество вернуться к средневековой религиозно-правовой тоталитарной государственной системе, берут на вооружение политические экстремисты. Этим они бросают вызов не только современной цивилизации, но и гуманистическим ценностям ислама как религии добра, братства, терпимости и взаимопомощи.
